я гуляю сегодня - из ранних стихов

Я гуляю сегодня,
как, бывало, давно.
Захочу – выпью содовой,
покемарю в кино.
Тем же прежним макаром,
с той же смертной тоской
поброжу по бульварам,
прошвырнусь по Тверской
с тем же голодом самым,
как волчара в лесу,
провожая глазами
длинноногих косуль.

И в пивной на Арбате
в папиросном дыму,
как в больничной палате,
вдруг очнусь и пойму:
я гуляю сегодня,
как когда-то давно, -
где не звякнет подойник
поутру о ведро,
где нас жизнь городская
прислоняет и трёт,
локоть к локтю качая
в тусклых трюмах метро.

И старухи в сирени,
усыпающей двор,
словно так и сидели
на скамейках с тех пор,
шпаря новости прессы
и окрестных домов.
Воздух рвётся от резких
милицейских свистков.

Ничего я не спутал,
всё теперь узнаю:
с деревенским испугом
я приехал в Москву.
Был бездомной собакой.
И пошёл не в музей,
а шатался по паркам,
где плыла карусель

и бушующим пивом
торговали ларьки,
и кого-то лупили
за ларьком мужики.
Целовались на лавках,
материлась шпана,
разноцветные лампы
ветер в листьях шатал.

Автоматы как люди.
Стал я с ними дружить,
удивлялся, откуда
газировка бежит.
Был отпетым зевакой.
И о каждом из дней
до подробностей ярко
вспоминается мне:

белый холод бумаги,
горный ветер строки –
я в рабочей общаге
сочиняю стихи.
Сны летают по койкам,
громко капает кран.
Спит безоблачно Колька
и тревожно Степан,
он средь ночи проснётся,
спросит: «Что настрочил?
Чем тебя, - засмеётся, -
Божий дар осенил?»

Я скажу ему строго:
«Тут Господь ни при чём.
Дар во мне не от Бога,
а от мамки с отцом.
Вместо глупых вопросов
лучше б ты, скупердяй,
комсомольские взносы
заплатил бы за май!»

И светло мне живётся,
без размолвки с судьбой.
И никак не даётся
рифма к слову «любовь»,
и курю я от злости,
и бросаю писать.
И серьёзные звёзды
надо мною висят
за окошком. И слабо
улыбнусь я во сне…

И, конечно же, слава
снится, глупому, мне