То Было Утро Апреля Свежо И Ясно Уильям Уордсворт

То было утро апреля: свежо и ясно.
Речушка, увлеченная своей силой,
Неслась со скоростью юнца; и все же голос
Вод, что принесла зима
Смягчялся до весенних нот.

Дух удовольствий и страсти,
И надежд и желаний, от всех живых существ
Явился кружась, как и множество звуков.

Бутоны полнились, стремясь ускорить
Приход июня; как если бы их различные оттенки
Были только препятствием, что стоят между
Ними и целью: но, тем временем, преобладало
Такое чувство в воздухе
Как будто бы каждый голый ясень, и позднее дерево
Еще без листьев, показывали своей манерой
Смотреть на этот восхитительный день,
Свою принадлежность к лету.

— Выше по ручью
Я бродил в замешательство моего сердца,
Живой ко всем вещам и позабыв обо всем.

Наконец я случайно попал
В эту бесконечную долину, где в камнях бил
Поток, так яростен в своем начале,
Славший вперед такие радостные звуки, что все
Что я слышал до тех пор, предстало в голосе
Всеобщих удовольствий: зверь и птица, агнец,
Собака пастуха, коноплянка и дрозд,
Равнялись с водопадом этим, и мастерили песню,
Которая, когда я слушал, мнилась мне дикой изначально
Или мнилась природным подобием деяний воздуха,
И того не могло не быть.

Здесь были зеленые листья;
Но то была листва пород - березы,
Тиса, остролиста, и ярко-зеленых шипов,
Со свисающими островками блистательного дрока:

И, на вершине, в месте далеком и глухом,
Любым, кто будет смотреть вне лощины,
Может быть виден один горный дом.

Я взгляд не отрывал, и про себя сказал,
«Мысли наши, все же, остаются нам; и этот дикий уголок,
Моя Эмма, я посвящу тебе ».

--— И вскоре место это сделал другим моим домом,
Моим домом, моей обителью вне дверей.

Средь пастухов, что там меня видали,
Которым я иногда говаривал в безделье
Фантазию сию, двое или трое, быть может,
Годов спустя, как мы уйдем в свои могилы,
Когда для них будует повод говорить об этом диком месте,
Его смогут называть по имени - "ЛОЩИНОЙ ЭММЫ".



IT WAS AN APRIL MORNING: FRESH AND CLEAR

BY WILLIAM WORDSWORTH

It was an April morning: fresh and clear
The Rivulet, delighting in its strength,
Ran with a young man's speed; and yet the voice
Of waters which the winter had supplied
Was softened down into a vernal tone.

The spirit of enjoyment and desire,
And hopes and wishes, from all living things
Went circling, like a multitude of sounds.

The budding groves seemed eager to urge on
The steps of June; as if their various hues
Were only hindrances that stood between
Them and their object: but, meanwhile, prevailed
Such an entire contentment in the air
That every naked ash, and tardy tree
Yet leafless, showed as if the countenance
With which it looked on this delightful day
Were native to the summer.

--Up the brook
I roamed in the confusion of my heart,
Alive to all things and forgetting all.

At length I to a sudden turning came
In this continuous glen, where down a rock
The Stream, so ardent in its course before,
Sent forth such sallies of glad sound, that all
Which I till then had heard, appeared the voice
Of common pleasure: beast and bird, the lamb,
The shepherd's dog, the linnet and the thrush
Vied with this waterfall, and made a song,
Which, while I listened, seemed like the wild growth
Or like some natural produce of the air,
That could not cease to be.

Green leaves were here;
But 'twas the foliage of the rocks--the birch,
The yew, the holly, and the bright green thorn,
With hanging islands of resplendent furze:
And, on a summit, distant a short space,
By any who should look beyond the dell,
A single mountain-cottage might be seen.

I gazed and gazed, and to myself I said,
'Our thoughts at least are ours; and this wild nook,
My EMMA, I will dedicate to thee.'

----Soon did the spot become my other home,
My dwelling, and my out-of-doors abode.

And, of the Shepherds who have seen me there,
To whom I sometimes in our idle talk
Have told this fancy, two or three, perhaps,
Years after we are gone and in our graves,
When they have cause to speak of this wild place,
May call it by the name of EMMA'S DELL.