Династия

У меня личное, но хочется надеяться что не совсем.
 Сегодня дяде Лёше Рябинину отметили 95 (по метрике 28 марта, по паспорту 30-го).
Вкратце: в 40-м в Морфлот, потому что дюжего сложения и силушки, руки до сих пор как кувалды. Война. О себе: «Не герой я, рабочий, - моторист». Моторист  обороны Ленинграда. На юбилее узнала, что обучил Алексея Михайловича премудрости механики американский финн, не запомнила имя-звание учителя, которые дядя Лёша хранит в памяти  и поныне, но знаю горестную историю его соотечественников переселенцев, и было дяде Лёше в то время лет 13 — 14. Обучил тот финн подростка так, что когда зачисляя матроса Рябинина в команду судна, после месячных курсов в Ленинграде, написали: окончил техникум, написали так, потому что и после войны был Алексей Рябинин высококлассным специалистом. А почему просто рабочий? - Да потому что высаживал десанты из Кронштадта, которые не возвращались, подвозил боеприпасы и питание, которых, понимал, было слишком мало, на палубе секли осколки и снаряды, а он в трюме, и ничего самого страшного не видел, но выплывал, потому что сильный, и от голода не умер, потому что молодой, а потом опять в моторный отсек, и опять — моторист.
Тётя Клава, супруга его, в прошлом году отметила 90, по статусу — узник, её оккупанты  - финны. На рубке и сплаве леса, в холодной карельской воде, под дулами автоматов, без всякой поблажки, в юном возрасте. Метаморфоза по отношению к национальности и её влиянию на судьбы, но прожили эти два человека любя друг друга уже 66 лет.
Но я даже не об этом, и не об их  помощи моей молодой семье в сложные 90-е, открывшей и словом, и делом, и примером тайну супружеской, человеческой близости: не сядут они до сих пор за стол друг без друга, и кушают из одной «миски», а иначе — не вкусно, а о том я, что изучая в 2005-м  русское народное творчество, узнала о былинном сказителе Трофиме Рябинине, в том числе благодаря которому до нас дошли новгородские былины. Пел Трофим их и своим соартельникам — Кижским рыбакам, пел и царю-батюшке.
Трофим Рябинин  - прапрадед дяди Лёши, а дядя Лёша ни гу-гу. Знай себе ездит с тётей Клавой на все событийные Кижские молебны и с патриархами, и с президентами, места-то в Преображенской церкви мало, и прихожане — по-счету.
Из прессы узнала: видал дядя Лёша подростком Сталина с Кировым да с Ворошиловым, видал в Кижах, когда под покровом белой карельской ночи, тайно посещали они остров, и юный Леша Рябинин бегал к местному заонежскому батюшке за ключами, чтобы отворить нежданным гостям церковь. Сам Алексей Михайлович с высоты даже своего подросткового роста говорит о правителях скупо: "Такие невысокие, как будто лопатой пришибленные."
И былины, петые его прадедом, он тоже знает, от деда Кирика, от отца, да только дара сказывать их — нет. И хоть в войну — моторист, и после нее тоже, в библиотеку до 90-та - каждую неделю, пока глаза читали.
И живут эти два неразговорчивых на счет себя человека, в вросшем в землю двухэтажном домишке, окно в окно с самым замечательным карельским Державинским лицеем (это я насчет ауры). И помогают им в их благородной старости, помимо дочери с её семьей и  родней, удивительные люди — соседи, люди заслуженные, творческие, признанные в своих заслугах государством, но такие же скромные и душевные (из того же домишки — это я насчет воздаяния по заслугам).
В апреле этого года музей «Кижи» отмечает Трофиму Рябинину  215 лет, а  дяде Леше  — 95.  Разбежка в 120 лет, - какое достоинство, какая сила, какое благородство, какая опора - для нас.