Святая печаль

Прошедшей ночью, я грустил о ней –
О фее сказочной, зовущейся любовью,
Той самой первой, с радостью и болью,
Как свежий ветер, дующий с морей.
Я вспомнил  строки первые  стихов,
Что выводил скрипящим пёрышком, ночами,
И, как впервые я назвал глаза – очами,
Саму же девочку – творением богов.

Я думал, девочке понравятся стихи,
Но скоро понял, стал посмешищем и только.
Мне было больно, одиноко, очень горько,
В душе царили ветры бурные стихий.
Хотелось вырвать этот каверзный цветок,
Что показался мне божественной любовью…
 Но я терпел её насмешки,  в сердце с болью,
И ничего тогда поделать я не мог!

Казалось, летом, вырывался из сетей
Глаз колдовских, любви очарования.
Но снова, осенью, влюблялся без сознания
И всюду, тенью, следовал за ней.
И лишь потом, уже на выпускном,
Когда мы с ней кружились  в «Школьном вальсе»,
Она целует вдруг меня при целом классе!..
Тот поцелуй был расставанием с цветком.

Вчера, я встретился с той девочкой своей,
Узнал в старушке торопившейся навстречу.
Как хорошо, что был я не замечен.
Ах, годы-годы – листья тополей!
Вы, на заре своей прекрасны как цветы,
И даже осенью, в вас, краски привлекают.
Но вот зима коснулась, краски тут же тают,
И вместо пальчиков лишь старости персты.

И на лице уже старения печать,
Морщины древности бегут, бегут, сливаясь…
Да, говорят про старость, что  святая.
Тогда святая и в глазах печаль…