Прогулки по Рязани зарисовка

Когда-то Есенин сказал в дружеской беседе, что никто не любил его так, как еврейские женщины. Действительно и сёстры Лифшиц и Лариса Рейснер и, наконец, Надежда Вольпин, всех не перечислить. В 2012 году и я вошла в этот список еврейских женщин, влюблённых в Есенина. Было это так. В интернете мне попался фильм Виталия Безрукова о Есенине. Из него я узнала, что великий русский поэт Сергей Есенин был зверски и подло убит. Более того, память его осквернили ложью о самоубийстве в пьяном виде. Во первых, если бы Есенин пил, он не смог бы так много и плодотворно работать над стихами, а на 1925 год пришёлся расцвет его творчества. Во-вторых, всё жизнеутверждающее творчество поэта просто несовместимо с мыслью о самоубийстве. Есенин ехал в Питер работать, издавать журнал, писать новые стихи. Как совместить всё это с трубой, верёвкой, бритвой?
Этот вопрос встал передо мной после просмотра фильма. Надо сказать, что я с детства так не плакала, как плакала на последних кадрах безруковского фильма. Но вопросы остались...
Моя особенность в том, что если меня увлекла какая-нибудь проблема, я стараюсь изучить её досконально во всех подробностях. Так, когда я заинтересовалась убийством Распутина, я не только прочла о нём всё, что можно, но и совершила поездку на его родину в село Покровское.
И теперь я решила сделать то же самое. Но для начала я обнаружила, что в доме у меня нет ни одного тома есенинских стихов, и к его творчеству я не обращалась со средней школы. Я пошла в ближайший книжный магазин и, отозвав продавщицу в сторону, понизив голос почти до шёпота спросила: "А у вас есть Есенин?". Девушка продавщица улыбнулась и ответила "За это теперь не сажают" и подвела меня к книжной полке, заставленной изданиями Есенина на любой вкус и кошелёк. Я не ограничилась покупкой одного есенинского сборника, а стала регулярно скупать всё, что выходило о нём. С девушкой этой я почти подружилась, её фамилия оказалась Клюева.
Я с головой погрузилась в есенинский мир, знала всех его друзей  недругов, могла поддержать разговор со специалистами по есенинскому творчеству. Но пока я не была на его родине.
Село Константиново располагается в Рязанской области, и поэтому в один из отпусков я взяла билет до Рязани. Признаюсь, в Рязани до этого я никогда не была, никого в ней не знала и не представляла где остановлюсь. Но точно так же ехала я и в Тобольск, поэтому это меня не пугало.
Рязанский вокзал, в отличии от нашего екатеринбургского, выглядел неприбранным и неухоженным. А лестница, ведущая от платформы к вокзалу, вызывала во мне "светлые" ассоциации с Варшавском и Краковском гетто, где такой же узкий и хрупкий мосток соединял две части гетто над арийской частью города . Но вот, я одолела этот нелёгкий переход и оказалась в Рязани.
Рязань показалась мне милой российской провинцией и напомнила о детстве, проведённом в Алапаевске. На вокзале в церковной лавке мне объяснили, где находится ближайшая недорогая гостиница.
Эта гостиница называлась "Солнечная" и располагалась недалеко от улицы Каляева (о Каляеве и всём с ним связанном я написала в поэме "Взрыв у Никольских ворот"). Рязань открылась мне не сразу. Рязанский кремль вовсе не похож на пышный Московский, но в нём, именно в нём воплотилась Русь московская, допетровская, тихая, изначальная и патриархальная. Тут же я поняла, почему Есенин просил не ставить ему в Рязани памятник. Поэт изображён погружённым по пояс в землю, простёршим над землёй огромные руки. Что имел в виду скульптор, создавая этого исполина, не имеющего ничего общего с Есениным, осталось загадкой. Я гуляла возле памятника в пятницу, когда к нему с цветами подходили новобрачные. Я подумала, что это совсем нелогично, ведь Есенин развёлся не менее, чем с тремя жёнами.
В кафе "Избушка" возле правой руки жуткого памятника я нашла обрывок газеты с рекламой экскурсии в сёла Константиново и Пощупово.
На другой день автобус уже вёз меня на родину Есенина. В деревне я была впервые в жизни, если не считать краткого пребывания в Покровском. Поэтому всё было в диковинку, особенно куры, разгуливающие прямо по улице. Очень быстро я нашла контакт с константиновцами, нас объединила любовь к Есенину. В художественной лавке мне дали адрес, где можно было пожить несколько дней.
Избушка, где я жила, ничуть не отличалась от Есенинской. Она стояла на крутом берегу Оки и вид на реку был потрясающий. Хозяйка, Таисья Сергеевна, в прошлом работник музея, встретила меня как родную и всю неделю три раза в день кормила всякими вкусностями. Я впервые попробовала вкус настоящих куриных яиц, до сих пор ела "свердловские яйца" (яйца самого Свердлова?), козьего молока и помидор, сорванных прямо с грядки. Куры полюбили меня, но ничуть не уважали. Как-то проснувшись утром я обнаружила, как две курицы клюют с моего стола крошки хлеба, а четыре хозяйские кошки уже полакомились моей брауншвейгской колбасой.
Самое большое впечатление оставил у меня не сколько дом Есенина и усадьба Кашиной, сколько дом-музей священника Ивана Смирнова. Лекцию о нём я прослушала четыре раза. Тут сказалась моя привычка смотреть на всё глазами Корчака, мне интересно было каким Есенин был ребёнком. Иван Яковлевич Смирнов, простой сельский священник, был первым учителем Есенина и оказался очень талантливым педагогом. Константиновская ребятня его просто обожала. Самое интересное и важное, я узнала, что после смерти Есенина, его духовный отец, которым и был Иван Яковлевич, служил по нему панихиду, это значит он не поверил в самоубийство поэта. Да и никто в Константиново в это не поверил. Я была в Казанской церкви и говорила с нынешним священником, в декабре каждого года здесь служат панихиды по Есенину. Тут появились такие стихи:

Имя короткое - Яна
Вытянулось в две строки,
Было печально и странно
Не встретиться возле Оки.

Как я бежала, Серёжа!
В сердце - стрелой - любовь.
Зимний мороз по коже,
Слёзы - из облаков.

Встретил меня прохожий
Возле могильных плит.
О чём я так плачу? Серёжа
Только - вчера - убит.

Тихое старое деревенское кладбище. Долго бродила я по нему, отыскивая могилу отца поэта, Александра Никитича. Он ненадолго пережил своего сына...

Морозная ночь спеленала Неву,
Подрезанный месяц упал на траву.
В селе Константиново ветер уснул,
Серебряный снег приукрасил сосну.

Копытливый стук за горами пропал.
Всё замерло вдруг. Лишь убийца не спал.
В канун новогодний, в канун Рождества
Берёзовый край он пришёл убивать.

Всё кончилось воем безумных химер.
И тихо во мрак отплывал Англетер.
И знал только он, что случилось потом,
Но был он снесён, как...Ипатьевский дом.

В селе под Рязанью мы все родились,
Моленье к Татьяне храним мы всю жизнь.
Поэтом? Увы, хуже жребия нет.
Отец Иоанн, проводи на тот свет.

Но помнит священник, и помнит Ока,
Замучен Есенин в подвале Чека.
Проходят над грозно-свинцовой Невой
Поэтоубийцы - бессменный конвой.

Там, возле пригорка сплетенье корней,
Уральским венцом самоцветных огней
Сестре твоей Шурке достался не в срок
Екатеринбургский пуховый платок.

В России теперь у меня два самых любимых города - первый, конечно же, Екатеринбург, второй - Рязань.

Как совместить Рязань с Уралом?
Господь Всевышний, вдохнови!
Как разрываться я устала -
Вместило сердце две любви.

Я знаю, кто убил Серёжу.
И знаю, кто убил Царя.
Убийца был один и тот же,
Так отсадьбыкровенно говоря.

Пройдут года, пройдут столетья,
Соединив одной рукой
Родной мой город над Исетью,
Родной твой город над Окой.

На небесах святые лики,
Словно старинное шитьё.
Я повторяю: Ники, Ники!
Да придет Царствие твоё.

Вот такие стихи написались у меня на лавочке у Кашинской усадьбы. Уезжая из Рязани, я не могла не воспеть этот город.

Прекрасная Уральская земля
Омрачена Ипатьевским подвалом.
Над Питером висит зловещая петля,
И страшен город сей в венце кровавом.

Ужо тебе, коварный град Петров,
Столица мирового беспредела,
Стоишь ты на костях российских мужиков,
И нет в тебе конца местам былых расстрелов.

Под Киевом есть Бабий Яр.
Русь! Очи ангельские вытри.
Нет, не землетрясенье, не пожар,
Зарезан в Угличе царевич Дмитрий.

А я люблю Рязань! В ней есть благая весть,
Здесь ни на чердаке и ни в подвале,
Ни в полночь, и ни в пять часов, ни в шесть
Никого не зарезали, не повесили и не расстреляли.

Вот на этой ноте и хочу я закончить. И если меня читают сейчас в Рязани, спасибо Вам дорогие рязанцы, что вы есть! Спасибо Вам, милая Таисья Сергеевна!

Но жива ещё на Руси Рязань,
Не платившая и татарам дань.
Крой берёзовый, край осиновый,
Есть у нас ещё Константиново.
Пусть звучит в мозгу Песнь весенняя
Отомстим врагу за Есенина!