Горгулья

(история для одноактного балета или домашнего спектакля)

Призадумался, пригорюнился страж суровый перед дворцом.
Может ветер весенний выскажет замороченность над крыльцом.
Почки вспыхнуть готовы россыпью белых пачек из кисеи,
ароматы закружат голову - уж магнолии расцвели.

- Ах, уйду я в леса звенящие в росах нежных себя омыть,
Нимф-проказниц настигну в чащах я и исторгну победный клич.
Запоёт плоть в усладе бешеных ритмов жизни и жадных слов:
воскресение, возрождение, воспарение, но не любовь...

Ту, что к сердцу прижать хотелось бы, прошлым летом сгубил колдун,
нимфа-зоренька, лучик-девочка приглянулась из всех плясунь.
Было в ней что-то недосказано, много нежности и тепла,
и тоскую теперь по радости с той единственной быть всегда.

Соблазнился старик, надеялся - души леса в его руках,
а девчушка зарделась алая и промолвила впопыхах:
- Я в овраге нашла под ветками кем-то сброшенных два крыла.
Дождалась, - словно сон рассеялся, - сердце юноше отдала.

- Он вернулся за ними - юноша весь в сиянии доброты,
руки к крыльям простёр и ангелом в высь ушёл от земной мечты.
Растерялся старик, разгневался, дерзкой девочку обозвал
и разбил её сердце грубостью, унижением затоптал.

А она рассмеялась трелями, зажурчала ручьём в траве
и под землю ушла безвременно. Лес умолк без неё. В листве
гнев клубился парами едкими - то колдун извергал свой яд,
на заре обратил он юношу в изваяние у старых врат.

Не простил молодым их радости, сердца искренность потушил
и заставил в разлуке каяться два страдания одной души.
Только в ночь дух святой прозрением омывает нас в тишине,
и спиной, где крылаты были мы, содрогаемся по весне.


25.03.16 - 02.04.16 - Вена/Зальцбург