Жестокая весна или springtime sadness

Весна — это водяра на лавчонке
Из рук в руки у печальных мужичков,
И голоногие смешливые девчонки,
Слепящие сиянием сосков,
Не скрываемых под маечкой в обтяжку…
Сдержать себя бывает, словом, тяжко,
Коль все внутри играет и бурлит
От красоты раскомлексованных лоллит.

Как майские цветы они свежи
И непорочны, хоть уже познали
Механику любви мужских пружин:
На каждую нашелся в школе парень.
У всякой под тряпицами огонь,
Подобный майскому костру на пикнике...
И вот одна зачем-то держит путь ко мне.
Зашевелился предвкушений сладких рой!

Благоухая, как сирень, она подходит,
И медом на губах блестят слова
Которые вот-вот она уронит
С увлажненного желаньем язычка.
Я слышал ее томное дыханье,
И видел бюст, вздымавшийся в пылу...
Меж нами сокращалось расстояние...
Я с лавочки навстречу ей встаю...

И тут она, как будто бы не видя
Моих исполненных любовной жажды глаз,
Проходит мимо. И слышно сзади: «Витя!
Я не могу терпеть, давай прямо сейчас!».
Я обернулся: там стоит прыщавый шкет,
Прильнувший томно к дерева стволу.
Она достанется, конечно же, ему...
А мне останется – водяра и паштет!

Таков закон. Я горечь заливаю
Прозрачным заменителем любви,
Что плещется опять в моем стакане –
Стеклянном символе жестокости весны.
Пускай читатели меня теперь осудят...
Впрочем, сами вы не те же разве люди?
Разве ты, дружок, да и вообще все вы
Не такие же «на лавках мужички»?