Бегство Григория

 Потеплело. Снег  еще  не  везде сошел.  Но  уже,  еще  не  обсохшая,  земля  обнажила   пни,  кустарники,  валежник. 
 Нужно  готовиться  к  посевной.  Началась  раскорчевка  пней.
 Раскорчевывали  пни  вручную.  В  работе  использовали  и  выживших  лошадей.
  Люди,  изможденные   длительным  тяжелым  трудом  молчаливо  ходили  на  работу,  молча  возвращались  с  работы  в  свои,  грубо поставленные, избы  и  избушки.
  Кто-то  открывал  дверь  в  холодную  избу  и  сразу  брался  за  растопку  печи.  А  кто-то  возвращался  в  теплую  избу,  уже натопленную родными  и  близкими,  которые  ждали  отца,  мать,  или  брата.
   Григория  ждали.  Он  возвращался  в  семью.  И  это  давало  ему  силы  жизни,  желание  жить. Он  видел  искорки  радости  в  глазах   Пелагеи  Ерофеевны,  в  глазах  дочерей.  И  это  держало  его  в  жизни.  Это  давало  силы  душе  и  сердцу,  здоровой  правой  руке,   ногам.
  И  Пелагея  Ерофеевна,  потерявшая  сына,  грудного  младенца-дочурку,  еще  не  оправившись  от  горя,  вышла  на  работу  по  раскорчевке  пней  и  подготовке  земель  к  пахоте,  к  посевной.
  И  вот  она,  первая  посевная!  Привезли  зерно  для  посева!
  Голодные  и  изможденные   люди  получили  зерно  для  посева.  Их    руки  дрожали,  когда  они держали  в  руках  зерна,  а  потом  бросали  их  по  земле...  От  мысли,-  что  это  хлеб,  еда,  и  это  нужно  для  пропитания,-  у них  кружилась  голова.
   Худые  и  сгорбленные  силуэты  с   серыми  и   бледными,  обескровленными  лицами,  с   потухшими   и   безжизнеными  глазами   медленно  шли  по  распаханному  полю,  которое  еще  осенью   было  частью  тайги  с  высокими  и  крепкими  деревьями  и  цепкими  и  густыми  зарослями  кустов  и  трав,-  и  размахивая  руками,  бросали  горсти   зерен,  в   которых  была  жизнь,  будущее.
  Григорий  и  работающий  рядом  не  сдержались,  не  выдержали  еще  одного  испытания.
  Они  положили  в карманы  своих  брюк  несколько  горстей    для  своих  голодающих,  ослабленных,  но еще  живых  детей.
  Острые  глаза   начальника  заметили  это.  Начальник,-  и  есть  начальник...  Сытый  и  крепкий.   Наблюдающий   за   рабами... Бдительно  защищающий  хозяйский  башмак.
  Конвой  был   недалеко.  Начальник   указал   конвою  на   воров   государственного  зерна.   
Обоих  увели  и  закрыли  в  какой-то  пустой  избе.   Пустых  изб  было  досточно  после  умерших  в  зиму   поселенцев  и  более  крепкие  из  них,  в первую  очередь,  использовались  начальством,  в  их  интересах.  Эта  изба  использовалась  в  качестве  камеры  предварительного  заключения.
  Крах! Страх! Все  опять  прахом!  Их  заперли! Выхода  нет!
 Григорий  метался  по  избе  с, заколоченными    жердями  и   досками,   окнами:
- Расстреляют! Без  суда  и  следствия. Закопают...  Выбросят  в овраг...  Бросят  в  тайгу... Никто  не  найдет...  Им  что...  Они  же  нелюди...
  У  тайги  свои  законы. Полная  беспредельная  власть  начальства.  И  любые  способы  для  выживания  для  бедолаг. 
- Нужно  выжить,  выбраться...  Иначе  погибнут  и  Пелагея  Ерофеевна,  и  дочки.
   Растерзают  нелюди  и  меня,  и  их.
Они  не  стали  ждать  расправы,  судилища  беспредельщиков. 
- Что  хорошего  можно ждать. А  ничего... - Так  думал  Григорий.
  Жизнь  жестока... За  что  так? Спаси,  Христос   Пелагею  Ерофеевну  и       дочерей  моих... Спаси,  Христос,  меня...  Дай  мне  силы  жить.
   Нашли  в окнах  слабоватые  жерди,  вдвоем  выбили  их,  вылезли  через  окно... И  побежали, оббегая   открытые   места, прячась  за  избами...
-  Быстрей!  Быстрей...  Бежать!  Нужно  спасаться. 
  Договорились  встретиться   на  окраине  поселения  в  условленном  месте.   Скорей  в  избу,  захватить  что-то   в  дорогу:
-  Выжить  бы...  Бежать  и  только  бежать  из  этого,  забытого  богом  места.
   Уведу  старшую,  Ульяну.  Она постарше,   вынесет  дорогу.
 Озираясь, прячась  то  за  деревьями,  то  за  избами,  Григорий  добежал  до  своей  избы. 
Пелагея  Ерофеевна  еще не  пришла  с  работы.   Девчушки  на  печке.   Григорий  лихорадочно  начал  собирать  в   котомку  вещи,  немного  продуктов:
-  Ульяна,  быстро  собирайся!  Бежим.  Настя...  Ты  остаешься.  Никому  ни  слова.  Матери  скажи:  Попался  я... Зерно  в  карман  положил.  Хотел  накормить  вас. Теперь  все.  Могут  расстрелять...  Нужно  бежать.  Ульяна  со  мной.  Говорят  кто-то  уже  убежал.  И  не  нашли.  Нужно  добраться  до  Тюменской  области. Говорят, -  там  уже  не  преследуют.
  Вылетили  из  избы  налегке,  с  провиантом  в  котомке.  Побежали  опять  огородами,  и  пролесками,  прячась  за  избами. Ульяна   еле  успевала  за  отцом. Прибежали  в  условленное  место,  на  окраину   Огнев  Яр  Один.  Зашли  за деревья  и  кусты.   Тут  уже  стояли  еще  несколько  человек,  которые  посчитали, - что  единственный  выход,  чтобы  выжить,-  бежать!  Они  приняли  решение!
  Знали  в  поселке, что  несколько  человек  недавно  убежали,  и   не  догнали  их. Их  не  вернули.
Надежда  есть, - что  и  им  удастся  вырваться  из  этого  ада  на  земле.
  Пошли  лесом,  быстро.  Шли  навстречу  своей  судьбе.   Тайга  большая,  темная... Троп   не  видно...  Шли  по  направлению  к  юго-западу.   Пока  ориентировались  по  оставшемуся  за  спиной  поселению,  Огнев  Яру  Один.
  Иногда  появлялись  и  неожиданно  исчезали  чуть заметные  тропы. В  темноте  шли  по  наитию,  стараясь  не  сбиться  с  выбранного  направления.