Ее дерево

Проснулась рано. Светлячок рассвета едва коснулся окон, а она уже вскочила. Кровать с взбитым в кучу одеялом еще досматривала бурную, полную событий картину сна, а она уже отдернула на кухне легкую штору, высматривая приход нового дня.
Четыре-пять  предыдущих дней были наполнены какой-то весенней радостью. Обычно несколько меланхоличное состояние души сменилось легким и веселым. Внезапно вспомнившийся давнишний семинар танцующих волшебников, на котором бородатый мудрец весело учил желающих распутывать узлы жизненных обстоятельств с помощью шуток, смеха и оксюморонов, принес в ее нынешнее состояние одиночки-отшельника огонек беспричинного смеха. Так бывает, когда вечером, посреди тяжелой рабочей недели видишь красочный фейерверк – вроде не причастен, а все равно стоишь, смотришь, открыв рот, и радуешься, как дитя.
На живой симоронской волне она натворила массу интересных дел: «посадила» на соответствующем сайте  дерево удачи и ежедневно «поливала» его, радуясь бурному росту. Потом устроила свадьбу денег: под звуки мендельсоновского марша выпила вина за здоровье молодых – двух красивых новеньких купюр, и, пожелав им плодиться и размножаться, уложила в постельку – золотистый кошелек; выучила веселую похвалу самой себе для ежедневного пользования; искупала долги (это просто: взяла всю накопившуюся в доме мелочь и выкупала ее в пластиковой ванночке теплой водичкой с душистым оливковым мылом). Утром прыгнула с кровати в иную, благополучную реальность, на прогулке запустила зеленую волну везения и, наконец, в хмурый и снежный день весеннего равноденствия, умудрившись поймать горячий солнечный свет, закрутила вихрем энергию Вселенной и удвоила ее. Боясь ошибиться, попросила Вселенную дать знак, и та тут же выкатила навстречу двойную коляску с младенцами-близнецами. Ее легко катила перед собой веселая мамочка, говорящая по телефону. Посыл был истолкован так: близнецы – это удвоение, а телефон – передача информации, поэтому сразу пошла искать подходящую антенну. Легко нашла высоченную сосну и переслала энергетический заряд адресату.  Едва подумала о том, правильно ли все поняла, как Вселенная снова выдала подтверждение – молодые папа и мама толкали навстречу двойную коляску, в которой сидели близнецы в ярких комбинезонах. А вечером, выбрав наугад он-лайн фильм «Тринадцатая сказка»,  она выбила последнюю доску из-под ног сомнений. Кто видел, тот поймет, так как фильм, пусть и не волшебная сказка со счастливым концом, но повествует о двух парах (!) близнецов, их вечной духовной связи. Она подумала: любимый муж – Близнец по гороскопу и к тому же родился вместе с братом-двойняшкой, значит, вся эта цепь двоичных знаков наполняется смыслом…
Словом, несколько весенних дней неслись наполненные радостью, и она чувствовала себя на гребне упругой волны – вот-вот и ее вынесет к долгожданному берегу зеленого райского острова, а еще лучше – большого материка с мягким приветливым климатом. За несколько дней до этого она начала слушать аудио книгу Лууле Виилма. Утром, едва проснувшись, хотела продолжить, но обнаружила, что потеряла нужную ссылку. Поисковик выдал сразу несколько похожих и, выбрав наугад,  она попала на отрывок из книги о семинарах любимой Лууле. Первое, о чем прочла, было описание медитации о дереве. Мудрая наставница предлагала каждому представить свое дерево. Из контекста было понятно, почему это стоило сделать.  Дочитывала отрывок, думая о том, какое же дерево увидит она: любимую сосну, липу или дуб?
… Все вышло поразительно быстро, и она увидела поросший бурой травой южный склон оврага. Снег уже сошел, но настоящего света и солнечного тепла еще не было – самое начало весны. Выше, там, где склон переходил в равнину, рос тесный смешанный лес. Деревья стояли густо, без ветвей, вытягиваясь к солнцу длинными тонкими стволами, изнемогая от борьбы. А посредине склона – ее дерево. Его никак не удавалось разглядеть сквозь какую-то муть и мельтешение. Вдруг очень четко увидела пень – три гладкие светло коричневые среза у самой земли. Их тут же закрыли темные и какие-то колючие, словно терновые, ветви кустарника. Куст, выросший вокруг пня, – был густым и безлистым, слово нарисованный черным графитом на бурой бумаге. Вот оно какое, ее дерево!.. Она мысленно огляделась. Влево уходила просека – ей не было конца. В стороне стояли две вышки высоковольтной  линии электропередачи (ЛЭП) – для нее и прорубили просеку, срубили дерево. Вот тебе и сосна, вот тебе и липа!
Какое-то время она, оглушенная увиденным, держалась, а потом разревелась в голос – все равно никто не слышит. Наплакавшись, решила отвлечься (как-никак –волшебница!) от печальных мыслей  и посмотреть телевизор. Но не тут-то было. Электричество моментально выключилось, а вместе с ним и wi-fi роутер, отрезая все виды связи с внешним миром – скайп, вайбер и интернет. Вселенная явно давала время для размышлений. Хоть и не хотелось, а пришлось.
Итак, она – пень, причем тройной. Срезы – это, наверное, неудачные попытки возродиться или ее тройная тупость. Да…  Значит, она выросла не там, где нужно или не так, как нужно. Ошибка была допущена в самом начале, и она как-то сразу поняла какая…
Она вспомнила, как в десятом классе прочла последний, неоконченный роман Томаса Манна «Признание авантюриста Феликса Круля». Книга произвела большое впечатление, настолько сильное, что спустя полгода она с восторгом рассказывала о ней своей маме, которая приехала поддержать дочь на вступительных экзаменах в институт. Помнится, как ходили они вдвоем по гулким от пустоты институтским коридорам. Она, абитуриентка, только что вышла из аудитории, закончив писать письменный экзамен по математике. Вышла через час после начала, абсолютно уверенная в том, что  все решила правильно и записала все точно, без единой помарки. Впереди было два часа ожидания до окончания экзамена, и,  коротая время, она пересказывала маме роман, восхищаясь умением главного героя перевоплощаться. Своим детским умишком смутно понимала, что он, авантюрист, обманщик и с ним что-то не так, но власть героя над собственным телом, то, как легко он находил нестандартные выходы из трудных житейских ситуаций, ее восхищали. Воодушевления добавляло и сознание собственной маленькой победы – она была уверена, что письменная работа по математике – безукоризненна. Мама слушала, скрывая волнение, для нее триумф дочери был еще не очевиден.
… Она вспомнила эту картинку, понимая, что в ней  – ключ к пониманию всей ее жизни, всех будущих ошибок, которые привели к вот этому, срезанному под корень дереву неизвестной породы.
Ах, герр Томас Манн, вы, наверное, перевернетесь в гробу, только от мысли о том, что своей книжкой, которую писали почти пятьдесят лет, да так и не закончили, сломали человеческую жизнь! Наверное, если бы писатели, хоть на сотую часть, понимали меру своей ответственности перед человечеством за идеи, которые вышли из-под их гениальных перьев, все континенты до сих пор шумели бы бескрайними лесами. Хотя, с другой стороны, Тютчев за всех оправдался, когда написал «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». И он был прав, конечно…
У книги не было конца, она обрывалась внезапно, финал истории очаровательного авантюриста был отнюдь не очевиден. Мудрый автор умер, так и не успев его дописать, а она, девочка, приняла за истину такой способ жизни: человек может заставить себя и всех делать все, что пожелает его разум. Если бы книжка была дописана, Манн успел бы доказать ей, что она ошиблась, что такой способ – простой самообман, и человек не всегда должен полагаться на разум, который в сущности, лишь исполнительный компьютер, средство для постижения окружающей среды. Есть же еще и душа, которая чувствует истинную потребность человека. Но ни в школе, ни дома никто и никогда не говорил о душе! О духе, как главном стержне человеческой личности, – тем более. Говорили о силе воли, силе духа, но лишь в контексте героического подвига, а не повседневной жизни. А мама, коммунистка, хоть и читавшая над ней ежевечернюю молитву, наверное, сама не слишком-то разбиралась в тонкостях очевидных противоречий. Так жила вся  страна атеистов и покорителей космоса…
Ей было тогда всего семнадцать лет. Мама слушала ее, но не слышала, так как волновалась о результатах экзамена, как и большинство матерей, которые не умеют слушать своих детей, переживая о простых вещах. Кстати, переживала мама зря, она действительно сдала экзамен блестяще. Зато второй – ту же математику, только устную, едва не завалила. Попался абсолютно «завальный» билет, все вопросы которого не входили в программу школы, такие себе вопросы «вне программы», которые в школе проходили на дополнительных занятиях и помнились смутно. Это было похоже на дурной сон, ведь она знала школьную программу, как свои пять пальцев. Тройка, первая в жизни, потрясла до глубины души. Мама прыгала от счастья, ведь уже были набраны нужные для досрочного зачисления баллы, а она, униженная,  тихо плакала, глотая горькие слезы обиды и несправедливости. Сейчас бы она сказала, что тогда Вселенная нарочно создала казусную ситуацию и поставила трояк за неправильное понимание сути злополучной книжки. Нужно было понять, чтобы не повторить ошибки в будущем. Но она не поняла, и Вселенная взмахнула рукавом, рассыпая острые завитушки трояков на ее жизненном пути…
Она всю жизнь жила сложно и тяжело в постоянных душевных терзаниях. Все важные решения, принимаемые ею, были болезненны и требовали неимоверных усилий, уговоров и превозмогания внутренних протестов. Как много обидной горечи пришлось проглотить! И, хотя сожалеть о прошлом  было бессмысленно, она понимала, что боли могло быть гораздо меньше. Все, кого она любила на заре своей жизни покинули ее: мама рано умерла, отец предал, подруги жестоко обидели, первая любовь разбила сердце. Эти удары приходили в самый неподходящий момент – в минуты наивысшей ее радости, успеха, счастья. Это пугало, и радость, подгоняемая страхом потери, стала медленно утекать из ее жизни. Она умела себя заставить и не замечала, как давит на других. Она решила, что нужно очень стараться всех любить: мужа, детей, близких, друзей. Считала, что любовь – это действие, поэтому делала для них все, что считала добром, и так, как умела это делать. Она выслуживала любовь и изо всех сил старалась спрятать себя ту – обделенную любовью, с обгоревшей душой черно-белого цвета, такой же, как ее ужасные рисунки.  Лишь однажды свет забрезжил, в один миг она почувствовала, что готова полюбить мужа по-настоящему, всецело и раствориться в этой любви. Но он тогда этого не понял и не принял. От обиды душа свернулась. Так улитка втягивает глаза-рожки, наткнувшись на грубую материю. Вот и все. Так прошло очень много лет.
Но однажды, устав от душевной пустоты и отсутствия радости, она взмолилась к Богу о любви. Вера в чудо была такой сильной, что она была готова принять любой проблеск чувства за желанную любовь, но быстро понимала, что все – не то…  А потом в ее жизни появился Он. Все, что было накоплено, пережито, понято, весь опыт жизни, все чувства и обстоятельства смело сложным раствором чувств. В душе смешалось все: любовь необыкновенная и восторг перед этим всеобъемлющим чувством, абсолютное доверие, сочувствие и сострадание, зов непонятного долга, ощущение сопричастности, жажда нового знания, желание помочь, тщеславное чувство «он ей(!) доверяет», эгоистичная уверенность в том, что она нужна и сможет, сумеет помочь лучше всех остальных. Она летела, словно мотылек на свет, в надежде  что там, в новой реальности найдет то, что искала всю жизнь. Она была уверена, что сможет найти способ, который все никак не могла найти раньше и поможет собственным детям обрести заветный стержень и Бог знает что еще…
И вот она – одинокий пень на южном склоне оврага…
Когда Он услышал рассказ о таком ее дереве, долго смеялся, уверяя, что эта картинка навязана извне, что его любимая не может быть пнем, должна чураться таких мыслей и снова медитировать, чтобы увидеть себя настоящую. Он говорил, что она не должна себя обижать, чтобы не делать ему больно, причиняя страдания его чувствительной душе, так как они с ним – одно целое. Она слушала и понимала, что он в чем-то прав и  знала, что не прав во многом… Смятение, вот что она чувствовала. День померк и расплывался в набегавших слезах. Похоже, она оплакивала ту свою детскую глупость и всю прожитую жизнь.
А вечером снова пришла знакомая картинка. Все тот же лес по бровке оврага, все та же порыжевшая прошлогодняя трава. Но… там было Дерево. Нет, не кудрявая липа, не звонкая любимица – сосна. Ее дерево – это ясень с кривоватым стволом, тянущий свои ветки к небу. У крепких корней, уходящих вглубь откоса, – щетка молодых красноватых побегов – однолеток. Так что же такое ясень, и почему именно он?
 Ясень – дерево, под которым не растут трава и грибы, да и деревья других пород редко уживаются рядом с ним из-за горечи, текущих в нем соков.  Он обожает свободу и не очень любит конкуренцию, ему нужно много солнца и пространства. При этом ясень неприхотлив,  умудряется расти на любом свободном клочке земли, даже сорной, был бы свет, да вода. Дерево-золушка. Он без устали трудится, очищая грязный воздух городов и обеззараживая его фитонцидами. Ясень живуч: как бы ни ломали его ветки, ни рубили под корень, он, наполняясь горечью обиды, будет бороться до конца, прорастая новыми побегами. Он по-детски доверчив и наивен, первым в городе встречает весну, откликаясь на едва потеплевшие солнечные лучи тысячами салютов – каждая почка выбрасывает зеленовато-коричневые, терпко пахнущие фестончики и первым же впадает в уныние, едва почувствует, что любовь солнца становится прохладнее, цепенеет. Начало осени в городах всегда озарено ясным и чистым светом его пожелтевшей листвы. Первый же заморозок оголяет дерево, и листва густым мазком ярко-желтой краски ложится у корней.  Редкому человеку нравится его горьковатый запах, а листок не стоит грызть в романтической рассеянности – ужасно горек. Вот, пожалуй, и все, что она знала об этом дереве. Она подумала, что ясень не очень умеет любить, но чрезвычайно нуждается в любви.  Каким ветром его занесло на просеку? Может это игра случая, или судьба? Кто знает…  Но ей показалось, что дерево намерено жить  и жить счастливо. И что оно, растущее не там, где все остальные деревья, готово рискнуть, чтобы жить на свободе, купаясь в солнечных лучах, дождях и ветрах.  Оно уже знает, что такое любить, что значит прощать. Осталось научиться прощать и любить самое себя, но оно готово постичь и это.