Флорентийский секретарь

               
               
    Это пьеса о Николо Макиавелли основателе современных политических технологий, человеке, который отделил политику от морали.
    Перед тогдашней Италией, раздробленной и зависимой от соседних централизованных государств, остро стояла проблема     объединения. Этой проблеме Макиавелли посвятил свою жизнь.
    Пьеса ранее публиковалась мною отрывками, каждый со своим номером. Объединив их, я не стал ничего менять.




                Д е й с т в у ю щ и е  л и ц а

Н и к о л о М а к и а в е л л и, секретарь правительства Флорентийской Республики (Синьории).
Л ю д о в и к о, его слуга.
В е т т о р и, его приятель.
Б а р б е р а, любовница Веттори.
Ц е з а р ь  Б о р д ж и а, герцог, властелин обширного государства в центре Италии, внебрачный сын Папы Римского Александра YI.
М а р и е т т а, жена Николо.
Р а м и р о  де  Л о р к а, губернатор.
С о л д а т ы - г а с к о н ц ы  и другие


               
                Часть первая


                Зачем сюда мы прибыли? 1

         В убогом жилище Макиавелли слуга Людовико сидит за пустым столом и жалуется на свою голодную жизнь.

      Л  ю д о в к о. И зачем мой хозяин приехал сюда? Чего ему не жилось в деревне? Сидели  в своем доме в тепле и сытости. Нет! ему Флоренцию подавай! Конечно, если ты не приспособлен к деревенской жизни, тебе всегда в город хочется. А по мне хуже Флоренции нет ничего на свете.


                Флоренция, Флоренция!
                Кругом одна коммерция.
                Кругом одна  нажива,               
                А мы тут еле живы.

                Нам не дождаться прибыли.
                Зачем сюда мы прибыли?
                Ни хлеба нет, ни радости,
                Одни сплошные гадости.   

                Скупы здесь все, скупы здесь все,
                Скупы и лживы.
                А мы-то с ним, а мы-то с ним,
                Мы еле живы.
               
                А в деревне Сан-Кашано
            По холмам и по полянам
Ходят белые бараны,
На заборах – каплуны.

          Там работа так работа,
          До зари, седьмого пота!
          И веселье без заботы.
          Вот где люди жить должны!

Появляются  Н и к о л о  М а к и а в е л л и  и  е г о  п р и я т е л ь  В е т т о р и. Слушают, посмеиваются, но не  мешают.               

     Л ю д о в и к о.  Плохо нам во Флоренции. Хозяйки нет. Дома своего нет. А уж деньги не то, что кончились – жаворонков каждый день к обеду ловлю! Нет, синьоры, вы как хотите, а мне так жить вредно. Но и волноваться мне тоже вредно. Как говорят у нас в деревне, если ничего не можешь поделать, займись чем-нибудь другим. Где мои силки? Пойду птичек ловить
     Н и к о л о. Ты закончил, старый ворчун? Теперь неси нам что-нибудь закусить.
     Л ю д о в и к о. Несу! Только что?
     Н и к о л о. У тебя не готов обед?
Л ю д о в и к о. А с чего ему быть готовым?
Н и к о л о. Ты не выполнил моего приказания! Почему?
Л ю д о в и к о. Во-первых, обедать вам еще рано. А во-вторых … Здравствуйте, синьор Веттори.
Н и к о л о. Я сказал, обед неси! Мясо, соус, зелень, вино. Все как полагается.
     Л ю д о в и к о. Эх, синьор, синьор, вы опять всё забыли. У нас же нет этих… маааааленьких золотых кружочков.
     Н и к о л о. Что?
     Л ю д о в и к о. Денег у нас нет, вот что.
Н и к о л о. Почему раньше не сказал?
Л ю д о в и к о. А для чего? Всё равно ничего бы не изменилось.
Н и к о л о. Сейчас я с ним что-нибудь сделаю! Двадцать девять лет я с тобой мучаюсь!
Л ю д о в и к о (бормочет). Вам всего-то двадцать девять лет.
Н и к  о л о. Нет, я вижу, без палки не обойтись. (Смотрит по сторонам в надежде отыскать палку.)
В е т т о р и. Остынь, Николо. Не обижай старика. (К Людовико.) На тебе деньги, старик. (Дает пару монет.) Иди, купи на базаре всё, что требуется.
Л ю д о в и к о (берет деньги). Завидую я вам, синьор Веттори. Это как же должно быть приятно быть добрым. Жаль, что вы к нам приходите всего раз в неделю. Мы могли бы доставлять вам такое удовольствие каждый день. (Уходит.)



                Политики! политики!  несчастная порода  2


   В комнате Николо Макиавелли и его приятель Франческо Веттори. Только что Веттори дал слуге Макиавелли пару монет для покупки съестного.
               
     Н и к о л о. Хоть ты мне и друг, Веттори, мне неприятно брать у тебя взаймы.
     В е т т о р и. Пустяки. Я это делаю больше для себя. Ничем нельзя так расположить к себе человека, как дав ему себя немножко ограбить. А ты… Кто знает, кем ты будешь через несколько лет. Так что в любом случае я буду в выигрыше: отдашь ты мне долг или не отдашь.
Н и к о л о. Шансов получить долг у тебя мало, это точно. На выборах в Синьорию* я опять проиграл ставленнику Савонаролы… Ох уж этот Савонарола! Неистовый монах, возомнивший себя политиком. Подумать только! всех хочет сделать аскетами. Всё заставляет бросать в костер: золотые украшения, книги… И пылают костры по всей Флоренции! Великого Боттичелли довел до того, что и тот  сжег свои картины.
     В е т т о р и. Ты несправедлив к брату Савонароле. Вспомни, кто спас Флоренцию от нашествия французов?
      
     Н и к о л о. Но какой ценой! Он готов был ради этого
пожертвовать жизнью всех флорентинцев. Призывая всех к святости, он ни во что не ставит человеческую жизнь.

      
                Политики, политики!
                Коварная порода!
                Для вас все просто винтики,
                Болваны из народа. 
               
                Зовете к счастью светлому,
К прощению, к любви,
А кончится всё петлею,
Зальете всех в крови.

А черного монаха
Я сжег бы на костре,
Отправил бы на плаху
Или зарыл в песке!

За ложь и подстрекательство,
Народа надувательство,
Над правдой издевательство,
Над честью надругательство.

Горящие картины,
И казни, и руины,
Насилье, произвол,
Италии позор,
На нем, на избавителе,
Пророке и учителе!

Политики, политики!
Несчастная  порода!
Погибель ваша – винтики,
Болваны из народа.

                Но я люблю политику,
                Мне без нее не жить.
                Политике, политике,
                Как раб, готов служить!

     В е т т о р и. Ну и дурак. Ты оглянись вокруг, сколько
удовольствий нас окружает. Карты, вино, женщины! И этим всем
пожертвовать ради какой-то политики? Ну, уж нет!
     Н и к о л о. Как ты можешь так говорить! Разодранная на куски
Италия истекает кровью под гнетом иноземцев и междоусобных войн.
И так будет, пока мы не вырвем Италию из рук варваров и сами не
овладеем ею…
  *Флорентийское правительство.






                Такое разве к лицу порядочному человеку? 3
                Но счастье есть совсем другое 3

          В комнате Николо Макиавелли и его приятель Франческо Веттори.

    В е т т о р и. Ты называешь Францию и Испанию варварами?
    Н и к о л о. Они топчут культуру древнего Рима и заслуживают
такое название… Поверь мне, Франческо, в Италии найдется
 доблестный государь,* за которым пойдет вся страна! А я уж
постараюсь вооружить его знаниями о том, как собираются и
удерживаются государства…
    В е т т о р и. Ты! – человек низкого звания – собираешься учить
государей?
    Н и к о л о. Да, Франческо, да! Я, Николо Макиавелли, всю свою
жизнь буду собирать и обдумывать материал для труда под названием
«Государь»… Как художнику, когда он рисует горы, нужно
спуститься в долину, чтобы охватить их взглядом, так и здесь: чтобы
постигнуть природу государей и направить их действия, нужен взгляд
из низов народа.
    В е т т о р и. Остынь, Николо! Пока нас никто особенно не
притесняет и живется нам не так уж плохо. А будет ли лучше, или
хуже в твоей объединенной Италии, еще неизвестно.
    Н и к о л о. Без объединения невозможно итальянское процветание.
    В е т т о р и. Сомневаюсь. Одно мне ясно: пока ты будешь корпеть
над своей мудреной книгой, ты не заметишь, как пройдет жизнь.

       А счастье есть совсем другое…
       Вино – веселия родник!
       Все в этой жизни дорогое
       Лишь в женщинах, лишь в них одних!

       О, как люблю я милых  женщин!
       Без них прожить нельзя никак.
       Года идут, но я, как прежде,
       Боготворю их каждый шаг!

      Зато и я обласкан ими,
                Живу счастливый и любимый. 
                Для тайных встреч – о,  Боже мой! –
       Зовут меня к себе домой.

     Н и к о л о. Пустяки всё это.
     В е т т о р и. Ты не представляешь, какое это удовольствие, когда тебя приглашает синьора к себе домой... Я расскажу тебе случай, который произошел со мной недавно. Иду я по Палаццо Веккьо** мимо богатого дома… Нет, об этом лучше стихами, которые я написал!

                С ветерком игрались
                В окнах занавески.
                Вдруг слегка раздались –
                И сомкнулись резко!

                Мне блеснули ручки,
                Мне сверкнули глазки,
                Дальше всё случилось
                Как в волшебной сказке.   

                Лесенка с балкона
                Белого упала.
                Личико мелькнуло,
                А затем пропало.               

                Мне, клянусь душою,
                Помутило разум.
                Лесенку из шёлка
                Ухватил я сразу,

                И полез, качаясь,
                С сердцем, полным счастья.      
                Лишь одна забота,
                Как мне не упасть бы. 

                Вот я на балконе,
                Ноги, словно вата.
                Всё мне здесь знакомо,
                Будто был когда-то.
               
                И в чужом жилище,
                Головой рискуя,
                Я искал синьору,
                Милую такую.         
               
                Двигаюсь по залу,
                На стенах полотна.
                Свет из двери спальни,
                Не прикрытой плотно.         
         
                Дверь открыл я тихо…   
                И Она предстала!
                Сердце, замирая,
                Биться перестало.               
               
                Но на штурм герою
                Долго ли собраться?
                Милая синьора
                Мне готова сдаться.               

                Решено… в атаку!
                Помоги мне, Боже!
                Я ее хватаю               
                И несу на ложе!

                Что там дальше было,
                Не скажу ни слова.
                Путь к моей мадонне            
                Не заказан снова. 
       
    Н и к о л о. И это всё?
    В е т т о р и. А тебе этого мало?
    Н и к о л о. В Италии каждый мужчина на такое способен. Вот если бы ты сумел устроить всё так, чтобы муж красавицы сам бы тебя уложил в постель своей жены да еще дал бы тебе денег, чтобы ты развлекался с ней, вот это была бы победа. А так…
    В е т т о р и. Ну это уж слишком! Такое разве к лицу порядочному человеку? (Пальцем стряхивает пылинку с красиво облегающего его стройную фигуру платья.)
     *Правитель любого, даже самого маленького государства, иногда состоящего из одного города.
  **Главная площадь Флоренции, на которой стояло здание  флорентийского правительства или Синьории.





              Приличия, мой милый, приличия тебе не хватает 4

                В комнате Николо Макиавелли и его поиятель Франческо Веттори.

    В е т т о р и . Приличия, мой милый, приличия тебе не хватает. Все должно быть в рамках приличий.
    Н и к о л о. В рамках приличий, говоришь. Ладно, буду в рамках приличия. Вот послушай! Возможен ведь был и такой исход.

        Ночь. С балкона спускается лестница.
        За нее ты берешься рукой,
        И, качаясь, ты  лезешь к прелестнице,
        К даме сердца, красивой такой!

        Бесшумный шаг  – ступенька,
        Неслышный шаг – другая.
        Безмолвно сердца пенье,
        Я лезу, дорогая!
    
        И вот ты у окошка.
          Но кончилось все – как?
          Ты встретил там не крошку,
          А шпагу и кулак!

           В е т т о р и. Обязательно тебе надо было испортить мне настроение.
Н и к о л о. Неудачи преследовали его!
В е т т о р и. Я на твоем месте этого не говорил бы. Тебе не смеяться, а поучиться у меня надо.
Н и к о л о  И чему я у тебя должен учиться? Хвастаться?
В е т т о р и. Ты мне надоел. (Поразмыслив.) Хорошо. Тогда давай мы с тобой поступим так:  я тебя знакомлю с одной синьориной, хорошенькой, красивой, обаятельной, а ты  мне показываешь, на что ты сам способен. И мы увидим тогда, кто у кого должен учиться… Увидим потом. А сейчас больше не будем говорить об этом. 
Н и к о л о. Маэстро, вы собираетесь меня знакомить со своей Барберой?
В е т т о р и. Да. А ты разве знаешь ее?
Н и к о л о. Да видел в одном скучном спектакле. И знаешь, что мне больше всего запомнилось в этой актрисе? Ее густо напудренные лицо и шея... да еще глубокий прямоугольный вырез ее платья, пожалуй. А больше  там смотреть не на что.
В е т т о р и. Что ты понимаешь? Барбера красивая женщина.
Н и к о л о. Раскрашенная кукла.
В е т т о р и. С твоим умом, и так не разбираться в женской красоте! (Опять поразмыслив.) Ладно. Пусть будет раскрашенная кукла. В таком случае тебе легче будет ее соблазнить. Пусть это будет моей форой тебе… Барбере о нашем споре ни слова.
Н и к о л о. Идёт!

Бьют по рукам. Вбегает порядком потрёпанный  слуга Макиавелли Людовико с корзиной в руках.





               Плывем в лодке без весел 5

В комнате Николо Макиавелли и его приятель Франческо Веттори. Вбегает растрепанный слуга Макиавелли Людовико.

Н и к о л о. Людовико, что с тобой? Тебя били?
Л ю д о в и к о. Хуже!.. Я удивляюсь на вас, синьоры. Вот вы тут сидите, а  до того, что происходит на главной площади, вам  дела нет. Вдобавок меня там еще чуть не убили, когда я начал спорить. Насилу ноги унёс.
Н и к о л о (строго). Если ты опять что-нибудь украл, я тебе еще добавлю.
Л ю д о в и к о. Сегодня я ничего не крал, хозяин. Но там опять казнь. Клянусь душой моей матери, казнь! Я сам видел.
Н и к о л о. Экая невидаль! Во Флоренции казнят почти каждый день. Пора и привыкнуть. (Заглядывает в корзину.) Здесь у тебя провизии на целую неделю, а денег у тебя было мало. Выходит, я был прав. Ты – вор! Беру палку.
Л ю д о в и к о. Временно позаимствовал. Платить некому. Продавцов нет. Базар пустой. Все убежали на площадь смотреть  казнь.
Н и к о л о. И кто же сегодня привлек всеобщее внимание?
Л ю д о в и к о. Синьор Савонарола.
Н и к о л о. Я спрашиваю, кого казнят, дурак?
Л ю д о в и к о. Я и говорю: синьора Савонаролу, нашего святого праведника.
В е т т о р и. Не может быть! Ты ничего не путаешь, старик?
Н и к о л о. Так быстро? А говорили, что Папа Александр любит брата Савонаролу. Значит, врали. Был нужен – поддерживали, а когда стал помехой, наверное, тоже будут поддерживать, когда поведут на костер… Политики! Сначала наломают дров, а потом сами же на них и горят.
     В е т т о р и. Нужно бежать на площадь. Мы еще сможем спасти проповедника!
Н и к о л о. Не сможем, поздно.
В е т т о р и. Ты не пойдешь?
Н и к о л о. Зачем? Казнь – не театр.
     В е т т о р и. А я пойду. Лучше попасть публике на глаза, чем на язык.
Л ю д о в и к о. Синьор Франческо, вы вернетесь обедать?
В е т т о р и. А как же! (Уходит.)
Л ю д о в и к о. И то верно. Лучше вовремя пообедать, чем не вовремя помереть.
Н и к о л о. Людовико, ты  что-нибудь понимаешь во всём этом?
Л ю д о в и к о. А чего тут понимать? Плывем в лодке без весел, впереди – водопад. Прыгнуть в воду – утонуть, а не прыгнуть – утонуть с треском. Одним словом, если ничего не можешь сделать, займись чем-нибудь другим.  (Уходит.)
Н и к о л о. Лодка без весел... Плывем к своему концу… Как это верно. Неужели мы никогда не сможем причалить к спасительному берегу? Для чего тогда человеку радость, надежды, мечты? Или это только слова?.. Наши мечты! Они так же призрачны, как наши надежды!

      У нас всегда беда с мечтами!
      Экстаз любви, страстей накал –
      Но вдруг споткнулся ты о камень,
      Ушиб затылок и пропал.

      Тебе фортуна улыбнулась,
      На всех ты смотришь сверху вниз,
      Но колесо ее качнулось,
      И ты вдруг в воздухе повис.

      Ты стал богат – и в банк монеты!
      Лежат в холодной полутьме.
      Но гнев властителя – и где ты?
      Все на свободе, ты – в тюрьме.

               Все при рожденье равноправны,
  И все живут своей мечтой,
  Но ключик повернулся плавно – 
  Дурак в фаворе, ты – ничто!






Неужели они хотят избрать меня в Синьорию? 6

Николо Макиавелли один. Его слуга Людовико входит.

Л ю д о в и к о. Хозяин, тут к вам какой-то мальчишка всё рвался. Принес какую-то бумажку. Сказал, что от важного господина.
Н и к о л о. Давай сюда!
Л ю д о в и к о. Вот! Прочтите. У вас это получается, а у меня пока нет.
Н и к о л о (читает). «Прошу прибыть в Палаццо Веккью* как можно скорее. Ваш Марчелло Адриано». Что это может значить? Спокойно, Николо, прочитай еще раз: «… прибыть… как можно скорее… Марчелло Адриано». Профессор Адриано мой друг и учитель, член Синьории. Неужели они хотят избрать меня в Синьорию! (Кричит.) Людовико! 
Л ю д о в и к о. Я здесь. Могли бы и не кричать.
Н и к о л о. Не ворчи, старик. Дай-ка лучше мой лучший костюм.
Л ю д о в и к о. А он на вас. И лучший, и худший, потому что другого у нас нет.
Н и к о л о. Что это я? Совсем голову потерял! Где моя пурпурная шапочка?
Л ю д о в и к о. Да вот же она перед вами. (Бормочет.) Ничего не видит.
Н и к о л о. Ну ладно, я пошел!
Л ю д о в и к о. Давно пора. А то собирается, собирается…
Н и к о л о. Пожалей ты меня, старик! Не ворчи хоть в такую минуту! Может быть, сейчас вот и решается моя судьба!
Л ю д о в и к о. Под ноги смотрите. В таком состоянии и упасть недолго. Я припоминаю случай…
Н и к о л о. Потом расскажешь.
Л ю д о в и к о. Расскажу, если не забуду.  А что мне сказать синьору Веттори, когда он придет?
Н и к о л о. Пусть подождет. (Уходит.)
    *Главная площадь Флоренции, на которой стояло здание Синьории (Флорентийского правительства).




             А ты бы не хотел уйти от своего хозяина? 7


 Слуга Николо Макиавелли один. Веттори, приятель Макиавелли,  входит с вином.

Л ю д о в и к о. Опоздали. Только что ушел.
В е т т о р и. А я хотел первый его поздравить.
Л ю д о в и к о. Это с чем же?
В е т т о р и. Твой хозяин назначен секретарем правительства Флорентийской Республики.
Л ю д о в и к о. И теперь у него появятся деньги?
В е т т о р и. Возможно… Где бы мне поставить вино? Убери всё лишнее со стола… так… и неси посуду! Сейчас мы будем накрывать стол к приходу хозяина.

                Л ю д о в и к о  приносит  глиняную  посуду.

В е т т о р и. Как тебе служится у хозяина?
Л ю д о в и к о. Хорошо.
В е т т о р и. А я слышал, он тебе жалованье не платит.
Л ю д о в и к о. Нет, почему же. Платит. (Поглаживает затылок.) Только не деньгами.
В е т т о р и. А ты бы не хотел от него уйти?
Л ю д о в и к о. К кому?
В е т т о р и. Ко мне, например.
Л ю д о в и к о. А сколько вы будете платить?
В е т т о р и. Да уж побольше того, что ты у него получаешь.
Л ю д о в и к о. Выходные дни каждую неделю?
В е т т о р и. Будут тебе и выходные, и банные дни.
Л ю д о в и к о (радостно кричит). И банные!
В т т о р и. Ну, как? согласен?
Л ю д о в и к о. Нет.
В е т т о р и.  Почему?
Л ю д о в и к о. Потому что тот, кто переедает, болеет чаще того, кто недоедает.


                Ну и нахал же вы, синьор Макиавелли! 8

   В комнате слуга Николо Макиавелли Людовико и приятель Макиавелли Веттори.   Макиавелли, радостный, быстро входит.

Н и к о л о. Поздравьте меня!
В е т т о р и. А мы уже всё знаем, и вот приготовили стол к твоему приходу.
Н и к о л о. А как же наша встреча с Барберой?
В е т т о р и. Не волнуйся, Николо, я всё устроил. Она сама будет здесь.
Н и к о л о. Она увидит это жалкое жилище! Напрасно ты это сделал, Франческо.
В е т т о р и. Не беспокойся. Она знает, как ты живешь.
Н и к о л о. Ты ей сказал?.. Зачем?.. Людовико, иди на кухню и приготовь такой обед, чтобы мне не пришлось краснеть за него.
Л ю д о в и к о. Сейчас я принесу самый лучший прибор для синьорины Барберы.  (Уходит и возвращается с прибором.)
Н и к о л о. Франческо, как ты думаешь, должность посла мне будет по силам?
В е т т о р и.  Чего это ты вдруг?
         Н и к о л о. Только что глава нашего правительства Содерини обещал мне эту должность… Посол в Риме! Как это заманчиво звучит.
         В е т т о р и. Я на твоем месте не очень-то этому верил.
         Н и к о л о. Почему? Мне кажется, Содерини порядочный человек… Франческо, друг, обними меня! Я так счастлив.
Б а р б е р а (входит). Наконец-то я увидела хоть одного счастливого человека во Флоренции.
В е т т о р и (берет руку Барберы). Николо, позволь тебе представить гордость нашего театра, несравненную синьорину Барберу. (К Барбере, отводя ее в сторону.) Ты не забыла наш уговор? 
Б а р б е р а. Не беспокойся, я всё помню.
Н и к о л о (к Веттори, заподозрив неладное). Что ты ей сказал?
В е т т о р и. Так. Пустяки. Не обращай внимание. (Отходит.)

                Макиавелли смотрит на него с недоверием.

Б а р б е р а. Синьор Макиавелли, говорят, вы большой политик. Скажите, что ожидает Флоренцию после этой ужасной казни брата Савонаролы?
Н и к о л о. Судьба Флоренции не зависит от казни какого-то монаха... Сумеет ли демократическая власть Флоренции объединить многострадальную Италию или не сумеет? – вот в чем вопрос!  Если не сумеет, нас ожидают худшие времена… междоусобные войны между многочисленными итальянскими государствами-карликами будут  только усиливаться.
Б а р б е р а. Ничего не поняла. Ну да ладно… Политика грязное дело, вы не находите, синьор Макиавелли? Как подумаешь, сколько крови из-за нее льется… ужас!.. Но в каком-то смысле она похожа на театр. Вам не кажется?
                Дилетантский вопрос Барберы коробит  Макиавелли, и на его тонких губах появляется саркастическая усмешка.

Н и к о л о (недовольно). Почему вы так думаете?
Б а р б е р а. Самая ужасная ложь произносится политиками так искренно, с таким убеждением, с таким надрывом, что им позавидует любой актер.
В е т т о р и . Барбера, ну что такое ты говоришь!
Л ю д о в и к о. Когда нет денег, лучше не ходить в лавку.
Н и к о л о (переводит разговор на близкую Барбере тему). У меня к вам тоже вопрос, синьорина Барбера. Скажите, как вы относитесь к моде? К таким вот платьям с глубоким прямоугольным вырезом, которое сейчас на ваc. Этот вырез такой глубокий, что смотреть на него выше всех моих возможностей.
Б а р б е р а. Что?.. Да вы оказывается нахал, синьор  Макиавелли!.. Что ж. Я это заслужила. Не надо мне было ввязываться в это дело. Я сожалею, поверьте мне.
Н и к о л о (смотрит на Веттори). Вас я не обвиняю.
Б а р б е р а. И как же теперь я должна вам подпевать, чтобы попасть в тон вашей песни?
Н и к о л о (мгновенно повеселев). Вы? мне? подпевать? Ха-ха-ха! Откуда вы узнали, что я люблю петь? Остроумно... Да, вы действительно актриса.
Б а р б е р а. А вы разве имеете что-нибудь против актрис?
Н и к о л о. Пустое занятие.
Б а р б е р а. Интересно… Вы хоть бываете в театре?
Н и к  о л о. А зачем?
Б а р б е р а. Вы не знаете, зачем люди ходят в театр?
Н и к о л о. Не знаю, объясните.
Б а р б е р а. Чтобы насладиться прекрасным – вот зачем! Сейчас мы играем «Близнецов» Плавта – прекрасная пьеса! Но зачем я вам говорю это, вы ведь не ходите в театр.
Н и к о л о. Как раз эту пьесу я видел.
Б а р б е р а. И как? Я там занята в главной роли.
Н и к о л о. Скучно.
Б а р б е р а. Что я спрашиваю? Вы же не любите театр.
Н и к о л о. Театр не женщина, чтобы его любить. Если я иду в театр, я хочу, чтобы мне было интересно. А если не интересно, то и нет театра.
Б а р б е р а. Рассуждение человека, далекого от искусства.



                Убери шпагу, дурачок, я пошутил 9

В комнате Николо Макиавелли, его приятель Франческо Веттори со своей любовницей Барберой и слуга Макиавелли Людовико.


Н и к о л о (к Барбере). Когда-нибудь я напишу такую пьесу, чтобы люди жадно следили за всем, что происходит на сцене, и падали бы от смеха.               
Б а р б е р а. Вы пишите?
Н и к о л о. Да… И вы знаете, что меня больше всего волнует. Лицемерие общества по отношению к женщине. Ее оскорбляют на каждом шагу. Внешне это выглядит вполне пристойно. Перед ней на словах преклоняются, говорят о любви, о пронзенном сердце. А на деле… Ее выдают замуж за нелюбимого человека, попросту продают. Она живет с нелюбимым мужем, который не отказывает себе в удовольствии изменять ей. Красиво одетая, выхоленная, она является рабыней в своем доме. Честное слово, мне так и хочется написать пьесу о женщине, которая в отместку за всех таких, как она, дурачит своего мужа и устраивает всё так, чтобы он сам уложил её в постель к её любовнику. Это будет злая пародия на современные нравы. В ней я воздам должное женской красоте, уму и находчивости.
Б а р б е р а. Вот вы какой!
Н и к о л о. Вы знаете, я вдруг почувствовал сердцем, что вы понимаете меня! Странно, еще недавно... Не ожидал вас увидеть такой. А на сцене вы…
Б а р б е р а.  Визгливая, раскрашенная кукла?

                Николо укоризненно смотрит на Веттори.

         В е т т о р и (делает вид, что не замечает взгляда Макиавелли). Людовико, а ты что об этом думаешь?
         Л ю д о в и к о. Этого я вам не скажу. (Направляясь к двери, к Веттори тихо.) Мне кажется, что верность синьорины Барберы переменчива как наша погода. Одно могу сказать в ее пользу: будь она иной, она была бы нехороша, а такая, как есть, она мне не нравится. (Уходит.) 
         В е т т о р и. Барбера, ты с нами выпьешь?
Б а р б е р а. Пожалуй.
            Н и к о л о ( с бокалом вина). Синьорина Барбера, мне не доводилось встречать такой женщины, как вы. Найти сочувствие в  сердце актрисы… О, это многого стоит! Теперь я всё время буду думать о вас. (Грустно.) И, конечно же,  изведу себя мыслями о вас…
         В е т т о р и (радостно). Я знал, что этим всё кончится! Николо, ты влюбился! Я  выиграл! выиграл!
Б а р б е р а. Помолчи, Франческо! Видишь на полу коврик? Это твое место в доме Макиавелли.
В е т т о р и. Что?! Да ты рехнулась совсем сегодня!
Б а р б е р а. Нет, Веттори, сейчас я как никогда в здравом уме... Спасибо, синьор Макиавелли, что вы открыли глаза мне. (К  Веттори.) Я должна тебе кое-что. (Бросает ему мешочек с монетами.)
В е т т о р и (деланно удивляется). Что это?
Б а р б е р а. Ты забыл?.. У синьора короткая память. Я могу тебе напомнить. Сказать, что это? и как «это» попало ко мне? Обрадовать твоего друга?
Н и к о л о. А мне не надо ничего говорить. Я и так всё знаю.
Франческо вам дал эти деньги, чтобы вы вскружили мне голову, а потом бросили меня.
Б а р б е р а. Дай вам Бог, синьор Макиавелли, избавиться от своих друзей, а от врагов вы и сами избавитесь.
Н и к о л о. А мне не страшны ни те, ни другие, потому что я всегда сумею им ответить. И потом, должно же мне когда-нибудь повезти. Не всё же моей судьбе безжалостно пинать меня?

                Барбера  уходит.

В е т т о р и. Что с ней сегодня? Ничего не понимаю.
Н и к о л о. Сейчас я тебе объясню! (Берет шпагу.) Бери  шпагу! Чего ты стоишь?

Веттори  машинально берет шпагу. Внезапно в голову Макиавелли  приходит мысль: «Я не буду с ним драться. Я отвечу ему тем, что соблазню  Барберу  на его же деньги!» – На лице Макиавелли появляется саркастическая усмешка.

         Н и к о л о. Дуэли не будет, она отменяется. Убери шпагу, дурачок, я пошутил!.. Что ты скажешь, если я возьму этот мешочек с деньгами?.. в долг. (Берет мешочек, оставленный Барберой.)
В е т т о р и. Значит, ты меня простил?
Н и к о л о. Мы с тобой будем сражаться, но не на шпагах. Я выбираю иной вид оружия: стрелы Купидона!.. Берегись, Франческо! Ты потеряешь свою Барберу!
В е т т о р и. У тебя ничего не получится.
Н и к о л о.  Посмотрим.
В е т т о р и. А я говорю: не получится! (Уходит.)






                Для кого вы ловите жаворонков? 10

               
 Николо Макиавелли один. Его слуга Людовико вносит на руках девушку.

         Н и к о л о (подбегает к ним). Боже мой! Что? что случилось с синьориной Барберой?!
         Л ю д о в и к о. Это не синьорина Барбера.
         Н и к о л о. Нет? (Всматривается.)  Действительно, не она. Но где ты нашел эту девочку?.. Какое трогательное создание! Мне кажется, я ее где-то видел.
         Л ю д о в и к о. Она частенько гуляет по берегу нашей реки Арно.
         Н и к о л о. Точно!.. Но как она попала к тебе? Что с ней?          
         Л ю д о в и к о (уложив девушку на диван). Это целая история, хозяин. Раньше она любила гулять, а теперь вот решила прокатиться в колясочке с лошадьми. Конечно, так веселее. Но править-то она еще не умеет. Вот и задела колесом угол нашего дома. Бедняжка выпала из коляски… Одним словом, виноваты родители. Свобода, доложу я вам, хозяин, должна иметь границы.
         Н и к о л о. Ты меня доконаешь своей мудростью... Кто она, ты знаешь?
         Л ю д о в и к о. И вы знаете. Даже лучше меня. Это дочь почтенных родителей.
         М а р и е т т а (открывает глаза и смотрит на Макиавелли). Я Мариетта Корсини. Мы живем с вами на одной улице. Я часто смотрю на вас из окна нашего дома... Вот вы идете медленно, опустив голову. Это  вы думаете о чем-то своем, серьезном. А вот вы несетесь, сметая всех на своем пути. Это вы спешите по важному делу и не замечаете никого на свете.
         Н и к о л о. Никогда бы не подумал, что мной может интересоваться такая девушка.
         М а р и е т т а. Мой папа говорит, что вы единственный серьезный молодой человек в нашем квартале.
         Н и к о л о. А мне он не говорит этого.
         М а р и е т т а. Вы мне не верите? Вот и синьор Людовико вам подтвердит.
         Н и к о л о. Вы сговорились с моим слугой?
         М а р и е т т а. Нет, что вы! Мы с Людовико ловим жаворонков... Это так интересно – ловить жаворонков. Расставляешь силки, прячешься и посвистываешь в дудочку, приманивая птиц.
         Н и к о л о. А для чего вы ловите жаворонков?
         М а р и е т т а. Вы хотите сказать: для кого? (Краснеет.) Для вас. (Опускает голову.)
         Н и к о л о. Для меня? Не могу поверить! Вы знаете, что я люблю жареные жаворонки?
         М а р и е т т а. Я вам верю, синьор Макиавелли. Мой папа запрещает мне знакомиться с молодыми людьми на улице. А я вот…
         Л ю д о в и к о. Нехорошо не слушаться папу. Тем более, что в данном случае вы не просто знакомитесь, а сидите в гостях у молодого человека… А это может для меня плохо кончится. Потому что хозяин непременно выгонит меня, если в доме появится молодая хозяйка.
         Н и к о л о (к Людовико). Я давно заметил, что ты мне уже не слуга. (К Мариетте.) Несчастный, наблюдая горестные последствия моих ошибок, сделался настоящим философом.
        Л ю д о в и к о. Хозяин, вы меня обижаете. Я просто весь выхожу из себя. (Выходит из комнаты.)
         Н и к о л о (вдогонку). Выходи, выходи! Вернешься, когда  остынешь.
         М а р и е т т а. Может быть, это плохо, что я здесь?

                М о л ч а н и е.

         Л ю д о в и к о (приоткрывает дверь). Хозяин, вы заставляете синьорину ждать.
         Н и к о л о (к Мариетте). Вам надо домой. Уже поздно. Идите домой…
         Л ю д о в и к о. Вот уж не ожидал я такого ответа от вас, хозяин. Сколько времени я потратил в нашей коляске, уча синьорину править! И что?.. Я вас не понимаю, хозяин!
         Н и к о л о. Она же еще девочка.

                Мариетта срывается с места.

         Н и к о л о. Я вас провожу!
         М а р и е т т а. Оставьте меня! ( Убегает, Никколо за ней.) 
         Л ю д о в и к о. Эх хозяин, хозяин! Как же вы несправедливы  ко мне! Да если бы вы ко мне пригляделись, то давно бы заметили, что я не какой-то там философ, а большой политик и дипломат. Ведь колясочка эта неспроста перевернулась... А уж про синьорину Мариетту и говорить нечего. Это, доложу я вам, цветочек, который нам с вами упускать никак нельзя. Нет, зря вы меня обозвали философом, зря.

               
                К о н е ц  п е р в о й  ч а с т и





               

                Вторая часть
            
      
 
                Я такая с тобой сумасшедшая 11
               

                В комнате старый слуга Николо Макиавелли Людовико.

     Л ю д о в и к о. Политика! политика! Все помешались на этой политике. Собираются толпами на главной площади и кричат, пока не надорвут глотки. У нас во Флоренции каждый себя считает  политиком. А зачем? Политика существует лишь для того, чтобы дурачить людей. Она хороша только дома, в кругу семьи, чтоб не было ссор и скандалов. Но мой хозяин  никак не хочет понять этого. Сейчас он рвется в Имолу,* чтобы убедить герцога Борджиа не нападать на Флоренцию. (Смотрит в окно.) А вон и он возвращается с Мариеттой с реки… Счастливый. Никогда не видел хозяина таким счастливым… Хоть здесь нам повезло. Такую красавицу в дом привели. И не без моего участия, между прочим. Жаль времени нету, я бы вам рассказал, как это случилось. (Уходит.)

                Входят Н и к о л о  и  его  молодая жена М а р и е т т а.

     М а р и е т т а. Николо, завтра тебя уже здесь не будет.
     Н и к о л о. Как мне не хочется уезжать! 
     М а р и е т т а. Я тебя буду ждать.
               
     Н и к о л о
         Я мог бы с неба южного
    Собрать все звезды сам.
И бросить как жемчужины
К твоим  босым ногам.

Померкнут звезды яркие
В сиянье твоих глаз!
Стоишь ты недоступная
И близкая сейчас.

         М а р и е т т а
Я хочу у реки встретить утро.
Робко пробуя воду ногой,                Вдаль смотреть, улыбаясь кому-то,
                Кто стоит за моею спиной.
 
                Дивным светом Флоренция блещет;
Образец неземной красоты!
И листва на деревьях трепещет,               
                И повсюду-повсюду  цветы!
               
                Я такая с тобой сумасшедшая,
Я полна только счастьем одним!
Позабыла я время прошедшее,
Полюбила грядущие дни!

     Л ю д о в и к о (входит). Карета готова.   
     Н и к о л о (целует жену). Я постараюсь вернуться как можно быстрее. 
     М а р и е т т а. Пиши чаще!.. Людовико, смотри за хозяином, чтоб он вовремя ел… Ну, с Богом!

                Николо и Людовико уходят. 

     М а р и е т т а. Господи, скорей бы он вернулся!
    * Столица обширного государства в центре Италии, которым владел герцог Цезарь Борджиа.


                Уроки Цезаря 12


Дворец  герцога  Цезаря Борджиа*  в Имоле. Герцог сидит на резном стуле с высокой спинкой, грея у огня подошвы ботинок. Макиавелли  с поклоном входит. Герцог милостиво подходит к нему и жмет руку.

     Г е р ц о г. Вы, должно быть, замерзли и устали с дороги, секретарь… Вы ели?
     Н и к о л о. Да, ваша светлость… Прошу извинить меня, что предстал перед вами в дорожной одежде. Я хотел поскорее донести до вас то, что мне поручила Республика.
     Г е р ц о г ( отходит от Макиавелли и говорит резко, как говорят обычно со слугами). Похвально, секретарь... Я просил ваше правительство прислать мне посла, потому что хочу знать, каковы мои отношения с вами: друзья вы мне или враги.
     Н и к о л о. Мое правительство всегда рассматривало вашу светлость как друга.
    Г е р ц о г. Слова!.. Ваш город настроен против меня. Вы пытались поссорить меня с Папой Римским и королем Франции!.. Настало время вам выбирать – кто я для вас.    
    Н и к о л о. Мое правительство ищет вашей дружбы, но оно не забыло, что вы позволили своему кондотьеру** Вителлоццо Вителли вторгнуться в наши пределы. 
    Г е р ц о г. Вителлоццо действовал без моего ведома. 
    Н и к о л о. Он находится на вашей службе.
    Г е р ц о г. Вторжение осуществили, не поставив меня в известность. Не буду притворяться, будто я испытывал сожаления по этому поводу. Я их не испытывал… Флорентинцы нарушили договор, лишив меня кондоты,*** и должны была быть наказаны. Но когда я счел, что  вы уже достаточно пострадали, я приказал моим кондотьерам отойти...   
   Н и к о л о. Вы отдали этот приказ только после вмешательства короля Франции.
    Г е р ц о г (продолжает, не обращая внимание на замечание Макиавелли).  И теперь они плетут заговор, чтобы уничтожить меня. (Подумав немного, добавляет.) И в этом виноваты вы, как виноваты вы и во вторжении Вителлоццо на ваши территории.
    Н и к о л о (удивленно). Мы?!
    Ге р ц о г. А кто же! Вы казнили брата Вителлоццо Паоло, и Вителлоццо решил вам отомстить. Ничего бы этого не случилось, если бы вы не казнили Паоло.
                Макиавелли, главному инициатору казни Паоло,  неприятно было это слышать. –  «Уж не хочет ли он этим сказать, что он всё знает? Если так –  то кто его  информирует? Надо сообщить об этом Синьории». – Такие мысли проносятся в голове Макиавелли, но он ничем не выдаёт себя и продолжает беседу, как ни в чем не бывало.

    Н и к о л о. Синьория поставила Паоло во главе нашей армии, осаждающей Пизу, а он повел себя как предатель. Он отвел армию от стен Пизы в тот момент, когда город  готов был сдаться.  Он понес заслуженное наказание за свое преступление.
    Г е р ц о г. Его казнь была ошибкой. 
    Н и к о л о. Честь Республики требовала этого.   
    Г е р ц о г. Почему же вы тогда оставили в живых его брата Вителлоццо? 
    Н и к о л о. Вителлоццо удалось бежать. Никогда не предусмотришь всей глупости людей, руками которых приходится действовать.
    Г е р ц о г. Глупо действовать по плану, когда возникли обстоятельства, делающие его выполнение вредным. Не поймав Вителлоццо, вы должны были отпустить и его брата. Вернуть ему прежнюю должность, увеличить содержание и пожаловать самые высокие награды Республики.   
    Н и к о л о. А потом он предал бы нас снова.   
    Г е р ц о г. Таковы могли быть его намерения. Но какое-то время он вынужден был бы действовать так, чтобы не вызвать у вас подозрение. Не отказался бы от даров и его брат Вителлоццо. Со временем братья соединились бы, и вы бы нашли подходящий момент убить их обоих. Тихо и без всякого суда.  Вот как вам надо было действовать!
    Н и к о л о. Это бы покрыло позором Флорентийскую Республику.
    Г е р ц о г. С предателями надо поступать по-предательски. Нельзя управлять государством, руководствуясь христианскими заповедями.

 Макиавелли достает из нарукавного кармана свернутый в трубочку лист и поспешно записывает слова герцога.
   
       *Герцог Цезарь Борджиа – властитель обширного государства в центре Италии со столицей в Имоле.
  ** Наёмник, иногда занимал высокую военную должность.
   *** Вознаграждение кондотьера, ибо герцог формально был еще и кондотьером Флоренции, т. е. любыми способами выкачивал из нее деньги.
 






            
                Нет! нет! я не хочу умирать! 13      



                В зале герцог Борджиа* и Николо Макиавелли.**  Офицер  входит.

    Г е р ц о г (резко). В чем дело?   
    О ф и ц е р. Два французских солдата схвачены за мародерство и доставлены во дворец, государь. 
    Г е р ц о г (с иронией). Нехорошо заставлять ждать поданных его величества. Пусть войдут. (К Макиавелли.) Вы меня извините, секретарь. Я немного займусь делами.               
    Н и к о л о (кланяется в предвкушении любопытного зрелища). Мое время в вашем распоряжении.
                Вводят двоих  наемных  солдат-гасконцев, воевавших на стороне герцога,  в потрепанных мундирах с парой серебряных подсвечников у одного и позолоченным кубком у другого. За ними входят: женщина (пострадавшая) и двое мужчин (свидетель и мастер).
               
    Г е р ц о г. Подведите их ближе.

                Гасконцев выталкивают вперед.

В чем их вина?   
    О ф и ц е р. Они проникли в дом этой женщины и, пока она  находилась в церкви, похитили серебро. 
    Г е р ц о г (к женщине). Как вы можете доказать, что эти вещи принадлежат вам?   
    С в и д е т е л ь. Эта женщина, Филомена Виструччи, моя кузина. Я хорошо знаю эти вещи. Это часть ее приданого. 
    Г е р ц о г (к мастеру). Кто ты? 
    М а с т е р. Серебряных дел мастер, государь. (Указывает на гасконцев.) Эти двое продали мне эти вещи.
    Г е р ц о г. Вы уверены, что это те самые вещи?
    М а с т е р. Абсолютно уверен, государь.
    О ф и ц е р. Мы отвели мастера в гасконский лагерь, и он без колебаний указал на этих солдат.
    Г е р ц о г (к гасконцам). Вы признаетесь, что похитили эти вещи?   
    П е р в ы й  г а с к о н е ц (перепуганный юноша с бегающими от страха глазами). Нет, нет, нет! Это ошибка. Клянусь душой моей матери, я не делал этого. Мастер ошибся. Я никогда его не видел. 
    Г е р ц о г. Уведите его. Пусть немного повисит на дыбе. Тогда он скажет правду.
    П е р в ы й  г а с к о н е ц (пронзительно кричит). Нет, только не дыба! Я не вынесу этого! 
    Г е р ц о г. Уведите его.
    П е р в ы й  г а с к о н е ц (склонив голову). Я признаюсь.
                Герцог коротко усмехается и поворачивается ко второму, бывалому солдату лет сорока.   

    Г е р ц о г. А ты?
    В т о р о й  г а с к о н е ц (вызывающе поднимает голову). Я не крал эти вещи. Я их взял. Это наше право, мы захватили город.
    Г е р ц о г. Ложь. Ты не захватывал город. Город капитулировал. А по итальянским законам только захваченные города подлежат разграблению… Я приказал всем солдатам оставаться вне стен этого города и любой ущерб, нанесенный имуществу и жизни горожан, наказывать смертью. (Обращается к офицеру по-итальянски.) Повесить их утром на площади. И пусть городской глашатай через каждые два часа извещает горожан о том, что и впредь будет так с каждым, кто посягнет на их собственность. Пусть известит также, что в любой час дня и ночи горожане могут прийти ко мне и найти справедливость. 
    П е р в ы й  г а с к о н е ц (ко второму). Что он сказал? 

     Второй гасконец, не ответив, молча смерил герцога полным ненависти взглядом. 
   
    Г е р ц о г (к первому гасконцу по-французски). Завтра вас повесят в назидание другим.
    П е р в ы й  г а с к о н е ц (в ужасе падает на колени и кричит). Прошу, пощадите! Я молю вас о милосердии. Я слишком молод, чтобы умирать. Я не хочу умирать. Я боюсь. 
    Г е р ц о г. Уведите их.
                Юношу, кричащего что-то несвязное, поднимают на ноги. Из глаз его текут слезы. Тогда  другой гасконец, собрав слюну, плюет ему в лицо. Обоих выталкивают из комнаты.

    Г е р ц о г (к офицеру). Проследите, чтобы к ним пришел священник. На моей совести будет груз, если они отойдут в мир иной, не раскаявшись в своих грехах.

                С едва заметной улыбкой офицер исчезает.
             *Властитель обширного государства в центре Италии.
     **Секретарь Флорентийского правительства, прибыл на переговоры с герцогом в качестве посла.
            
 
                Глупо продавать вещи в городе, где ты их украл 14


             В зале герцог Борджиа* и Николо Макиавелли.** Только что герцог велел казнить двух французских солдат, укравших  пару подсвечников.

    Г е р ц о г. Извините меня за задержку, секретарь… Эти французы не только мерзавцы, но и глупцы. Непростительно глупо продавать краденые вещи в том же городе, где ты их украл...
    Н и к о л о. Вы казнили поданных короля Франции за пару подсвечников?
    Г е р ц о г. Народ должен знать, что в защите его интересов меня ничто не может остановить… Не любви я ищу в народе, а страха. Их любовь ненадежна. Страх более надежное чувство, потому что он целиком зависит от меня.   
    Н и к о л о. Вы управляете поданными при помощи страха? Я правильно вас понял?
    Г е р ц о г. Не только… Государь должен избегать ненависти. Ненависть возбуждает злость и бесстрашие в народе. И тогда ничто их не может остановить, случись что, сметут любого государя. Главное правило: чтобы избежать ненависти народа, государь не  должен посягать на имущество своих поданных и их женщин. (Замечает задержавшегося у двери мастера.) Что тебе?               
    М а с т е р. Кто мне вернет деньги, государь? Я бедный человек.   
    Г е р ц о г. Пусть это будет тебе уроком, впредь не покупай краденного.   
    М а с т е р. Я не могу потерять столько денег.   
    Г е р ц о г. Убирайся!

                Мастер вылетает из комнаты, как перепуганный заяц.

   Г е р ц р г ( насмешливо). Все они одинаковы. Они легко мирятся с утратой независимости своего государства, пока никто не покушается на их имущество...

    Макиавелли спешно записывает откровения герцога, а герцог, мягко поглаживая аккуратную бородку, разглядывает его. Довольный, что в флорентийском после нашел прилежного ученика.

    Г е р ц о г. А знаете что, секретарь? Я, пожалуй, раскрою вам тайну, которую не доверил еще ни одному человеку.

    Макиавелли настораживается, устремив на красавца-герцога пытливый  взгляд. А герцог, как  хороший актер, выдерживает паузу, оценивающе смотря на собеседника.

    Г е р ц о г. Один из заговорщиков, Орсини, чуть ли не на коленях просил меня напасть на Флоренцию. Если бы я принял его предложение, все заговорщики сделались бы моими друзьями. Но я не сделал этого, потому что питаю к вашему городу добрые чувства… Если бы мы объединили наши ресурсы – мою армию с вашими плодородными землями и богатством, то при духовной поддержки Папы мы стали бы самой мощной силой в Италии, и нам не пришлось бы больше платить звонкой монетой за расположение французов. К нам относились бы как к равным. Что вы скажете на это, секретарь?

                Макиавелли почувствовал, что наступает решающий момент.
               
    Н и к о л о. Я напишу об этом Синьории.   
    Г е р ц о г. Что вы хотите этим сказать? Дело срочное и должно быть улажено немедленно.               
    Н и к о л о (не в силах сдерживать дрожь в голосе). Я не наделен полномочиями заключать соглашения.   
    Г е р ц о г (взбешённый, вскакивает). Что?! Зачем вы тогда сюда приехали?!
    Н и к о л о. Я приехал, потому что ваша светлость просили мое правительство прислать посла для переговоров.
    Г е р ц о г (подходит к Макиавелли с горящими глазами). Да! но посла, наделенного полномочиями, черт возьми!!

          Как два бойца, стоят они лицом к лицу и смотрят друг другу в глаза.

    Г е р ц о г (немного успокоившись). Синьория водит меня за нос. Сносить их вечную нерешительность выше моих сил… Сообщите своему правительству, что я глубоко оскорблен.
    Н и к о л о. Меньше всего мое правительство хочет оскорбить вашу светлость. Они поручили сообщить вам, что заговорщики их также просили о помощи, но им было отказано.          
    Г е р ц о г. Как всегда, выжидаете… Хотите сначала увидеть, в какую сторону подует ветер.

     В этих словах было больше правды, чем хотелось бы Макиавелли. Но лицо его сохраняет спокойствие.
               
    Н и к о л о. Мы не испытываем любви ни к Орсини, ни к Вителлоццо. Мы искренне ищем дружбу с вашей светлостью.   
    Г е р ц о г. Обсуждение закончено. Вы вынуждаете меня заключить соглашение с заговорщиками. Я завтра же приведу их в повиновение, и, согласившись на предложение Орсини, нападу на Флоренцию.               
    Н и к о л о. Флоренция находится под защитой короля Франции. Он обещал нам четыреста всадников с копьями и такое же количество пехотинцев.               
    Г е р ц о г. Французы много обещают. Но, получив деньги, они редко выполняют свои обещания.   

         Горько было признаться Макиавелли, но это было правдой. Ситуация становилась опасной, и Макиавелли подыскивает слова, которые могли бы оставить открытым путь к дальнейшим переговорам.

    Г е р ц о г (не дав ему заговорить). Чего вы ждете, секретарь? Вы можете идти.  (И не ответив на низкий поклон Макиавелли,  повернулся к нему спиной.)
             *Властитель обширного государства в центре Италии.
     **Секретарь Флорентийского правительства, прибыл на переговоры с герцогом.
 




               
                Как вы догадались о моей связи с Барберой? 15


  Прием во дворце герцога в Чезене.* Среди гостей  Николо Макиавелли,**  Барбера***  и  Веттори.**** 
  Призывно звучат трубы. Стремительно входит герцог, за ним его губернатор Рамиро де Лорка. Все, кроме Барберы, кланяются.

                Г е р ц о г
                (подходит  к Барбере)
                Не вижу поклона,
                И слуги не видели!..
                Вы мне не покорны?
               
                Б а р б е р а
                Меня вы обидели!

                Г е р ц о г
                Но где? и когда же
                Обидеть вас мог?

                Б а р б е р а
                Не помните даже!..
                Жестокий урок!

    Как вы могли? Пригласить актрису в свой театр, назначить свидание, а самому укатить из Имолы сюда, в Чезену! 

               
                Г е р ц о г
                Я вижу: вам это обидно.
                Но я вас совсем не забыл.
                Я с вами некстати, как видно,
                И глупо сейчас пошутил.

Б а р б е р а 
                Так вы издеваться?
                Просите прощенье!
                Чтоб мне улыбаться,
                Не думать о мщенье!

                Г е р ц о г
                Признаюсь, как-то непривычно
                Мне извинения просить,
                Но шутка эта неприлична,
                И я прошу меня простить!

 
                Б а р б е р а
   Вас, герцог, от души прощаю.
   Я тоже не права была.

                Г е р ц о г
   Впредь буду ласков, обещаю.
   До встречи. А сейчас дела.

    Ге р ц о г (подходит к Веттори). Вы выполнили мое поручение?   
    В е т т о р и. Как вы велели, государь.
    Г е р ц о г. Синьор Макиавелли, вы готовы подписать договор о дружбе между Флоренцией и моим государством, о котором я вам говорил прошлый раз?      
    Н и к о л о. Я уже написал моему правительству, чтобы оно прислало к вам полномочного посла.
    Г е р ц о г. Ничего не понимаю. Синьор Веттори, вы уверены, что выполнили мое поручение? 
    В е т т о р и. Разумеется, государь.
    Г е р ц о г (к Макиавелли). И как же я должен понимать ваши слова, секретарь? Уж не пошутили ли вы?               
    Н и к о л о. Я никогда не шучу в таких вопросах, ваша светлость.   
    Г е р ц о г. В таком случае кого-то из нас двоих водят за нос. (Грозно смотрит на Веттори, который, не выдерживая взгляда герцога, отходит в глубину зала.) Хорошо, я подожду еще несколько дней. После того, как мне удалось расправиться с заговорщиками, я могу это себе позволить. На этом  деловую часть  закончим… Теперь о Веттори. Скажите, какую роль он играет в вашем посольстве?
    Н и к о л о. Он прибыл сюда как частное лицо, в качестве поклонника Мельпомены.****               
    Г е р ц о г (с усмешкой). И как? У него что-нибудь получается с этой Мельпоменой?          
    Н и к о л о. У него нет. У вас получается.   
    Г е р ц о г. Браво, секретарь! Хотел бы я видеть такого острослова среди своих друзей… Как вы догадались о моей связи с Барберой? 
    Н и к о л о. Это было нетрудно, ваша светлость. Достаточно было обратить внимание на то, как она смотрит на вас.
    Г е р ц о г. Мне говорили, что вы пишите пьесы. А хотите, я сейчас на ваших глазах поставлю и сам разыграю спектакль? (Подзывает Рамиро.)
            *Один из захваченных герцогом городов.
  **Секретарь Флорентийского правительства, прибыл на переговоры с герцогом в качестве посла.
 *** Актриса, любовница герцога.
 ****Приятель Макиавелли.
 *****Муза, покровительница трагедии. Здесь: намек на актрису Барберу.








               
                Спектакль, разыгранный герцогом 16



   Прием во дворце герцога в Чезене.* Среди гостей  Николо Макиавелли,**  Барбера***  и  Веттори.****
   Призывно звучат трубы. Стремительно входит герцог, за ним его губернатор Рамиро де Лорка.

 
 Г е р ц о г
 (к Макиавелли).
Вот вам, Рамиро, мой наместник!
Надежен, честен… но жесток,
И этим каждому известен.
Но ведь жестокость не порок!
    Р а м и р о
Вот это верно так уж верно.
И, государь, прошу, поверь,
Что изгонять любую скверну
В Романье***** может только смерть!

    Н и к о л о
   (к Рамиро)
Скажите мне, по приговору
Суда выносится вердикт?

     Р а м и р о
С судьей всегда пустые споры,
Судья для власти не опора.
Мечом покорности достиг!

     Г е р ц о г
Не слишком ли большой ценой?

     Р а м и р о
Народ и бунт всему виной…

Казнить я, право, не люблю,
Но мне приходиться, поверьте!
По области шныряю и ловлю
Бунтовщиков – для смерти.

И если кто-то скажет «нет»
Приказу и повиновенью,
То тот, считай, уже скелет,
Погибнет он в одно мгновенье.

Я вам блудницу покажу,
Она солдата совращала.
Теперь полнейший с ней ажур,
В петле недолго танцевала.

Изгнал из области монахов,
Пустые замки – на замок!..
Да, много кончило на плахе,
Но усмирить Романью смог!


      Г е р ц о г
Скажи, что дальше делать будем?

     Р а м и р о
Пусть все останется как есть.

Г е р ц о г
Тобою недовольны люди,
Да и моя задета честь.

Р а м и р о
Но ты велел мне сам…

Г е р ц о г
                Не помню.

Р а м и р о
Но ты все время призывал…

Г е р ц о г
Казнить? Ты выбирать был вольный,
Никто тебя не принуждал.

Р а м и р о
Так мне отставка?

Г е р ц о г
                Нет, похуже.
Р а м и р о
Опала?

         Г е р ц о г
            Хуже, брат мой, хуже.

         Р а м и р о
В тюрьму решился запереть.

Г е р ц о г   
Пожалуй, лучше будет – смерть!
               
Р а м и р о
За что?! Я  преданный твой друг!

         Г е р ц о г
Ну а в тюрьме ты будешь враг…
Держись достойно, прячь испуг,      
Мой ученик ты как-никак!
        (доверительно)      
Зла не держи ты на судью,
Как мог берег твою судьбу.               
Теперь нельзя… Иди молиться,
А опыт твой мне пригодится.
               
                Упирающегося Рамиро утаскивают.
   *Один из захваченных герцогом городов.
  **Секретарь Флорентийского правительства, прибыл на переговоры с герцогом в качестве посла.
 *** Актриса, любовница герцога.
 ****Приятель Макиавелли.
*****Область в центре Италии.





               
                Италия! Италия! достойна процветания 17

Во дворце герцог,* Николо Макиавелли** и любовница герцога Барбера. Только что герцог казнил верой и правдой служившего ему губернатора. Недовольство народа жестокостью последнего заставило герцога это сделать, хотя губернатор строго следовал указаниям герцога и выполнял только то, что ему он приказывал.


    Ге р ц о г
                (к Барбере и Николо)
                Ну, как?.. Скажите, как мой суд?
                Как бремя власти я несу?
               
                Б а р б е р а               
                Ненавижу вас! ненавижу!
                Очень грязным спектакль нахожу.   
               
                Г е р ц о г
                Начитались, сударыня, книжек.

                Б а р б е р а                .                Я сейчас же от вас ухожу!   
                ( Быстро уходит.)

                Г е р ц о г
                (ей вдогонку)
              Прелестная тигрица,
       Прошу остановиться,
                Готов я извиниться!..

                (к Макиавелли)
                Вы, секретарь, чего молчите?
                Я преподал урок – учитесь!..
                Или спектакль не интересен
                И суд мой кажется не честен?..
               
                Да если б он остался жив,
                Меня поймали бы на лжи! 
                Ждала б меня такая ж, право,
                Народа жесткая расправа.
               
                Народ всегда держи в узде,
                Но знай предел его нужде.            
                Сигнал о том любого рода –    
                То крик души! то зов природы!

                Его всегда ты исполняй,   
                Иначе на себя пеняй,       
                Иначе, что ты ни долби им,
                Поднимут вмиг тебя на дыбе!

                Судом безжалостным карай –   
                Но там, где надо,  – уступай.
                Вот принцип мой. Без пораженья
                С ним умножаю я владенья.
               
                Да! современный государь
                Всё так же правит, как и встарь.               
                И кровь для трона укрепленья               
                Нужна всё так же, как спасенье…

                Теперь скажите ваше мненье,
                Я жду, горю от нетерпенья.               
                Народа мудрый я правитель
                Или тиран-поработитель?               
               
    Н и к о л о
       Увы! далек я от театра,
       Политик я – не режиссер.
       Но даже мне теперь понятно,
       Какой великий вы актер.
               
    Г е р ц о г (разочарованно). И это всё? Я не вызвал у вас восторга?.. А впрочем, мне нравится ваша дерзость. Наглость бодрит, как глоток хорошего итальянского вина. Она здоровей, интересней скучной лести… Переходите ко мне  на службу, секретарь, не пожалеете. Я предложу вам условия, которые вам и не снились.
Н и к о л о (с саркастической улыбкой). Вы предлагаете мне предать Флоренцию?               
    Г е р ц о г. Зачем мне это? Работая у меня, вы сможете делать для своей Флоренции больше, чем делаете теперь. Соглашайтесь, секретарь, – и вы не останетесь в накладе. Я подарю вам имение вблизи Имолы, которое  принесет вам дохода в десятки раз больше, чем ваши нищенские акры в Сан-Кашано.            
    Н и к о л о. Вы не просто так предлагаете мне имение.
    Г е р ц о г. Я хочу вас сделать губернатором взамен казненного Рамиро.
    Н и к о л о. Это большая честь для меня, ваша светлость. Но  я вынужден отказаться. Потому что мой родной город я люблю больше всего на свете. (Уходит.)   
    Г е р ц о г. А мне говорили, что он продажен. (Подзывает Веттори.***) Ты обманул меня! 
    В е т т о р и. Ваша светлость, я вручил ему ваши деньги.
    Г е р ц о г. Тогда почему он не подписывает договор? 
    В е т т о р и. У него действительно нет полномочий. 
    Г е р ц о г. Надеюсь, ты хоть сказал ему, от кого деньги?   
    В е т т о р и. Нет, ваша светлость. Я их просто ему одолжил. Иначе он вышвырнул бы меня вместе с ними.   
    Г е р ц о г. Значит, ты не выполнил моего приказа!
    В е т т о р и. Я доведу это дело до конца с новым послом, который прибудет через несколько дней.   
    Г е р ц о г. Хорошо. Я подожду. Поверю тебе еще раз… последний! Свободен.

Веттори уходит, а герцог, сидя на резном стуле с длинной спинкой, погружается в свои мысли. Б а р б е р а  входит. Через мгновение герцог оказывается возле неё.

    Г е р ц о г. Я знал, что ты придёшь. (Берет её на руки и уносит.)
    Н и к о л о (входит и смотрит на герцога, уносящего Барберу). Удачлив же этот герцог! Не то, что я, который бился-бился, да так от нее ничего не добился. А герцог – легко!.. Ненавижу этого деспота!.. И всё-таки... и всё-таки я, Николо Макиавелли, заявляю: только он, этот тиран и деспот, способен объединить Италию! Пусть возмущается наше вечно колеблющееся демократическое правительство, потомки меня поймут. Во имя измученной Италии я говорю это. Главное – объединить страну. Главное – спасти её… Тиран не вечен. Италия вечна. Избавится же она когда-нибудь от него!

                Страна моя, Италия,
                Достойна процветания!               
                Хоть путь к нему и длительный,
                Италия всё вытерпит.
                Из пепла возродится,
                Свободная как птица!      
       
    Но оптимизму Макиавелли не суждено было сбыться. Четыре года спустя в одном из сражений герцог преследовал мятежников. Увлекшись погоней, он оторвался от своего войска, был окружен всадниками и проколот насквозь их копьями. После этого его раздели и бросили нагим в глубокий овраг на съедение диким зверям.
              *Властитель обширного государства в центре Италии.
       **Секретарь Флорентийского правительства, направлен послом к герцогу.
       ***Приятель Николо Макиавелли, которому герцог поручил подкупить его, чтобы он подписал от имени Флоренции договор о ненападении.

                К о н е ц