Обида

Обида жила в уголке кресла между  пыльной  обивкой  и деревянным обгрызенным подлокотником. Единственными её товарищами в жизни были  крошки от сдобного печенья.  Иногда к сладким крошкам присоединялась тягучая сладость молочной ириски.  Потом ириски заменили жвачки, но те пахли зубной пастой, и были противно приставучими. 

Сложный период жизни у Обиды начался с первой банкой пива, потому что пиво пенилось, проливалось, иногда противные лужицы дополняли крошки чипсов, все это воняло и кололось.
 
Пришло время, и  пиво заменила прозрачная холодная жидкость мертвенного вкуса.  В этом вкусе был холод равнодушия, зимний ветер открытого настежь окна и пустые вечера одиночества.  Иногда к холодной жидкости присоединялись табак, хохот и хаотичная возня, но это разнузданное веселье не могло обмануть Обиду: она знала, что лучше «зубная» жвачка и даже солёные чипсы, чем запахи, которые сопровождали  прозрачную навязчивую незнакомку. Даже пиво Обида вспоминала с нежностью.

Последние десять лет Обида грустила. Кресло вычистили вонючей смесью мыла, стирального порошка и хлорки, и оно стояло поблекшее и старое, делая вид, что началась его новая жизнь. 

А жизни как раз и не было, Обида чувствовала, что все кончилось в её судьбе. Единственным утешением того времени была телефонная трубка, которую раздражённо бросали в кресло, и Обида сначала робко, а потом все уверенней и эмоциональнее   втягивалась в беседы с непрошеной гостьей. 

Однажды в доме  появился котёнок. Котёнок был маленький, хлипкий и мог добраться только до ножек кресла, поэтому долгое время Обида наслаждалась собственным блаженным положением созерцателя. Но в один прекрасный день котенок подпрыгнул, потеснил Обиду и сразу сделал лужицу. Обида чувствовала, как намокает обивка, она уже сидела на мокром и кривилась от отвращения, но… странное дело: мокрая обивка пахла молоком, и Обида вспомнила молочные ириски своего детства, вспомнила  и навсегда полюбила котёнка.

"Иди сюда, мой малыш, я не обижу тебя…"