Одинокий волк

            

Он попался в капкан,
 Бесшабашно, так глупо и просто.
Он был голоден,
Запах добычи дурманил и гнал.
Ослепительно белая,
Снежная, ровная простынь
По предательски щелкнув,
Превратилась  в сжимающий лапы металл.
Боль, пронзившая тело, была только болью.
От бессилия носом уткнувшись  в глубокий сугроб,
Понял волк –
Вместе с болью  подкралась неволя,
Словно выстрел охотника,
 Бьющий  без промаха в лоб.
Следом мрак, пустота,
 Бесконечный  провал и падение,
Ощущение в пасти
Деревянного, вбитого клином, бруска,
Пятна крови в снегу и людей  мельтешение.
В лапах острая боль,
 А в глазах – безгранично немая тоска.
Возвращенье в себя было долгим,
 Мучительно долгим.
Боль утихла и он, наконец, осознал,
Что остался все тем же несломленным волком,
Но посаженным в клетку,
 В  зловещий  холодный металл.
Бился грудью о прутья,  метался без толку,
Он искал в клетке выход, хоть какую-то дверь.
Полупьяные люди хохотали, глумились над волком:
-Что, попался, клыкастый?   Какой несговорчивый зверь!
А потом, насмеявшись, натешившись вволю,
На прощание бросив протухшего мяса кусок,
Разошелся народ к теплым хатам по снежному полю.
Мне ж тоска вековая сдавила щемящий висок.             
Волчий взгляд – это два проникающих  в душу магических поля,               
Заставляющих каждую  клеточку тела дрожать.
И мне так захотелось до хруста  в костях и до боли
Эти прутья железные взять и  руками разжать.
А во взгляде моем просто не было страха,
Я такой же, как он, жизнью загнанный зверь.
Я живу с ощущеньем предчувствия плахи.
И к свободе закрыта моя решеченная дверь.
Подошел, будто молнии, встретились взгляды,
И своими руками я прутья у клетки согнул.
Вышел волк, осмотревшись  мгновение, замер…
Уходя, на прощанье, по-братски мне руку лизнул…