Лезвием лжи исполосованные

                Забыто. Отвергнуто.
                Кровью омыто. Истерзано. Бито.
                Запятнано быдлом. Распято.
                Но каждую пядь освящает молитва.
                Но каждого помнит немая земля.
                Забудешь?..
                Лула Куни.1

В февральскую стужу 2016 г. на меня обрушилась поэтическая лава раскаленных чувств, слов и образов чеченской поэтессы Лулы Куни. Ее уж нет с нами, но ее слова и образы, чувства, идеи и смыслы остались навсегда клокотать в духовной сокровищнице Кавказа: одна из самых достойных дочерей Чечни внесла в нее свои поэтические жемчужины.

Одной из жемчужных капелек ее поэтической лавы, извергаемой из глубин ее души, сердца и разума является трагическое стихотворение «Вой». Его можно назвать «Вой Обожжённых Сердец». Протяжный вой чьих обожжённых сердец описывает эта наикратчайшая поэтическая история переживаний, страданий, боли и горя депортации? Они навечно застыли в едином строю: аккинцы, балкарцы, греки, ингуши, карачаевцы, калмыки, крымские татары, корейцы, немцы Поволжья и других регионов, поляки, чеченцы. Они были поголовно - сотнями тысяч, депортированы, затерзаны жестокостью огня и железа, безжалостно умерщвлены гладом, хладом, болезнями, измордованы унижением и надругательством депортационного исхода из родных очагов и отчих краев.

Ее образы и смыслы воскрешают в нашей памяти лики ужаса и скорби наших предков, отцов, матерей и малых деток – «клейменных быдлом душ»:
расстрелянных на Кавказе, в Калмыкии, Крыму и Поволжье;
сброшенных в горные пропасти Северного Кавказа;
заживо сожженных в Хамхи и Хайбахе;
заживо затопленных в озере Кезеной-Ам;
выброшенных в снег вдоль депортационной дороги смерти;
всех навеки сгинувших в степях геноцида…

Но мы, по слову Лулы, и сегодня живем
Лезвием лжи
исполосованные,
замордованные,
битые, раздавленные…
заколотые в жиже.

Она утверждает сию горькую истину, опираясь на тот факт, что чудовищная боль депортации не изжита на задворки сознания репрессированных народов – узников сталинизма, подвергшихся тотальному выселению. Их боль не притупляется, потому что государство не исполняет свой нравственный и правовой долг перед народами – арестантами ГУЛАГа, категорически отказываясь от исполнения собственных законов. Поэтому Лула в своем «Вое» совершенно оправдано с позиций нравственности и права связала воедино депортацию 1944 года и «заход» в адскую мясорубку геноцида в двух российско-чеченских войнах 1994 - 2009 годов.

Кровоточащая рана депортации не заживает, потому что в сознании российского общества «наказанным народам» отведена роль неистовых врагов советского народа, якобы, совершавших массовое предательство и оказавших пособничество фашистским оккупантам. Российское государство – правопреемник сталинщины, повинное в данном аморальном и правовом перекосе общественного сознания не предпринимает ничего существенного для его исцеления - очищения, от скверны - отравы, закаченной в него пропагандой сталинизма.

Поганый образец хамского отношения к депортированным народам – узникам сталинизма, продемонстрировал В. Бортко, депутат Госдумы РФ и известный режиссер, автор фильмов «Мастер и Маргарита» и «Собачье сердце». Он в духе своего киношного героя Шарикова облил зловонной грязью клеветы крымских татар, обвиняя их в том, что они в годы Великой Отечественной войны, якобы, «поголовно (были) дезертирами, а оставшиеся в Крыму убивали советских мирных граждан и советских солдат».2

По собачьим пятам Шарикова от культуры и власти, прошелся также и спикер парламента Хакасии Вл. Штыгашев, обвинивший калмыков в тех же преступлениях, которые, якобы, совершали крымские татары по версии режиссера – распоясавшегося экстремиста В. Бортко и других государственных и общественных деятелей России. Эти утверждения представляют собой проявления откровенно экстремистской сущности сих хамов, чье место, в соответствии с законами и УК РФ, не в государевых палатах, а лишь на нарах в казенных казематах. Но сей гнусный экстремистский блуд языка Российским государством никак не пресекается...3

Власть имущие России, отлученные от совести, сострадания и милосердия, явно далеки от осознания того, что неизжитая скверна прошлого – его трагедия: кровь и горе, неизбежно взрастет в будущем губительными для государства последствиями. Именно поэтому их души и разум не способны воспринять и тем более откликнуться на призыв Лулы «зарыть» в переносном смысле не только останки людей, умерщвленных в итоге депортации, но и закопать скверну общественного сознания о народах – предателях, похоронив ее под прессом жесткого исполнения реабилитационного законодательства. Лишь так следует расценивать болящие и безмерно страждущие строки Лулы:

Глазницы разверстые.
Длани разъятые
просят о малости –
Милости –
Благости…
стыдливо –
Зарытости.

Окунувшись в ее «Вой», мы всей сутью – до глубины души, прочувствуем, что ее сердце, как и всего чеченского народа, также истерзано и адскими муками из-за того, что не исцеленную рану депортации 1944 г. Российское государство безжалостно залило кровью российско-чеченских войн на рубеже XX - XXI веков. Поэтому и в стихотворении «Вой», и в сознании Лулы, как и у всего чеченского народа, эти чудовищные трагедии скручены в единую цепь страданий, горестей и смертей.

Прикосновение к ее Слову и Образу бьет наотмашь по памяти, словно ударом молнии. Она писала на русском языке, но из-за этого не переставала быть дочерью чеченского народа. Лула есть болящая, чувствительнейшая и поэтическая частица не только своего народа, но и всех народов – узников сталинизма, потому что в ее Словах и Образах отражена их горечь и боль, жажда истины и справедливости.

В ее словах, образах и межстрочье клокочет тоска и страдание, жестокосердие и милосердие, благородство и паскудство, безмерное отчаяние и надежда, неизбывная любовь к Родине и измена ей, волчий вой и шакалий лай, безысходность и вера, что

Бог не забудет ни кривых, ни правых.
Всё в Судный День зачтётся - всем – сполна.
На испещрённых временем скрижалях
Проступят мертвые - доселе - письмена.
Прольются кровью. Не отмыть. Не скрыться…

Весь этот шквал эмоций и чувств я видел и вижу в глазах и Слове Лулы Куни. Всмотритесь сердцем в ее глаза, прикоснитесь душой к ее Слову и Образу и перед вами распахнется мир ее переживаний, терзающий память всех депортированных народов.

У нее свой самобытнейший почерк, в котором царят духом, сердцем и разумом выстраданные и неповторимые Слова и Образы. Они - выстрелы в упор в наше - детей геноцида, помнящее, воющее, болящее, жаждущее истины, справедливости и мести, сознание. Ее поэзия, на мой взгляд, является духовным достоянием не только Чечни, но и всего Кавказа.

К сожалению, наряду с подобным прекрасным поэтическим наследием, в 2012 г. Лула сподобилась написать гнусный пасквиль на ингушский народ, повторяющий все грязные клеветнические наветы на него, состряпанные в имперском гадюшнике власть имущими и идеологами независимой Ичкерии и верноподданной Чечни.4

Но тем не менее ее значение, как искрометной поэтессы, никак не может быть перечеркнуто этой никчемной статейкой. В Судный День на «весы» Господа лягут все наши деяния зла и добра, лжи и истины, благородства и паскудства, алчбы и щедрости, гражданского мужества и трусости. И в случае с Лулой ведь тоже не будет выборочного отбора только неблаговидных деяний при забвении ее благородных поступков, а также будет учтена и реализация ею божьего дара к поэтическому творчеству. Что касается ее пасквиля злобствующей клеветы на ингушский народ ей, вне сомнений, придется нести персональную ответственность, потому что, как писала сама Лула Куни, «Бог не забудет ни кривых, ни правых. Всё в Судный День зачтётся - всем - сполна».5

Хамзат Фаргиев

16 февраля 2016, в ред.
от 27 ноября 2024

Примечания

1. Лула Куни - псевдоним чеченской поэтессы Лулы Изнауровны Жумалаевой (1960 - 2019). Ниже приведено ее стихотворение о депортации народов и ее логической связи с кровавыми событиями на Северном Кавказе на рубеже XX - XXI веков.
2. «Мечась меж злом лжи и благом истины» - https://proza.ru/2022/09/12/321 
3. В Хакасии оправдали депортацию калмыков, а потом… перед (ними) извинились.
4. Пасквиль «Платон мне – друг…» см. по сл. ссылке: https://proza.ru/2012/11/27/1211
5. Мою отповедь пасквилю Лулы Куни см. в статье «Раздвоение личности - торжество аморальности» - https://proza.ru/2020/06/21/1092

***

ПРИЛОЖЕНИЕ

ВОЙ

(1944 г., 1994 г.)

По пустым одиноким станциям,
продуваем
ветрами мира,
шел Поезд –
клейменных быдлом
душ –
Последняя Инстанция.

В синюю бездну
брошенным камнем,
лязгом засовов,
сирот молчанием,
бесов свистом –
с обрыва – канули
Дети Рая – Адамы – в изгнание…

По каким чистилищам века
Нам осталось еще пройти,
Чтобы войти в анналы вашей истории
веткой
Железнодорожного –
застывшего в стуже –
Пути?

Чтобы младенцы
не мнились исчадьями ада
Миру, елозящему в их же крови.
Чтобы – пусть одному – раз! –
из племени иродов
достало Страха – пред Оком Всевидящим –
не резать агнцев…

Моли!
Моли о тысячах,
лезвием лжи
исполосованных,
замордованных,
битых, раздавленных…
заколотых в жиже.

Моли!
Каждым всхлипом,
всхрипом
разорванной ужасом глотки,
коченевшего –
в мёртвой утробе смердящей –
Ребёнка ослепшего.

Зри...
Тихие капли небес –
по весне – оросили
губы –
чёрной каймой
белозубо иссохших ликов
в степи…

За бесконечностью
насыпи –
снежные наши могилы –
Солнцем растоплены –
коконами
обнажённой
тоски…

Глазницы разверстые.
Длани разъятые
просят о малости –
Милости –
Благости…
стыдливо –
Зарытости.

Тихие слёзы небес.
Мира злые костры.
Вой обожжённых сердец…
Неба дожди.

Жди...