Философия бывшей блондинки

5  вещей,  которые  бы  я  сделала, если  бы  знала:
.....простила
.....выбросила  бы  все  фильтрующие  средства…
....дала   бы  волю  своему   чувству   и  желанию...
....сжала  бы  весь  этот  мир  в  объятье  крепко-крепко...
......пронзительно   закричала  бы…
потому  что  я  очень  хочу  жить!!!!!!!!!!!!!!!!!

Глава 1
Не может быть

Что я здесь делаю? Какая-то нелепая шутка, ей-богу! Это в любом случае не может происходить со мной. Просто не может. Не может. Не может, потому что я молодая. И вообще потому, что это я. Да-да, это невозможно. У меня ведь всегда так. Вроде бы начинается что-то страшное и непривычное, а потом проходит мимо, и ты понимаешь, что это просто тебя жизнь чуть-чуть решила припугнуть. Что-то вроде маленького всплеска, чтобы ты проснулась. И ты даже чуточку поверишь. А потом... Все хорошо, все привычно. Выяснится, что все просто показалось. Все просто показалось? Да?
Я так часто смотрю на себя в зеркало и пытаюсь это выяснить. Больница эта хороша именно тем, что в ней есть огромное зеркало, в котором я могу попытаться отыскать свое отражение, а с ним и ответы на многие вопросы. Или просто побыть одной. Этого так не хватает, когда этого нет, а в привычку входят бесконечные осмотры врачей, разводящих то и дело руками, пристальные взгляды соседей по палате, универсальные советы и мысли, запутанные, лихорадочные, просто какой-то поток сознания у тебя в голове. А еще эти специфические запахи. И я со своим не в меру обостренным обонянием, компенсирующим мое неудавшееся зрение.
Главные спутники - смех и слезы. Две крайности, с таким переломным успехом соревнующиеся между собой за одну и ту же функцию, одну и ту же роль - выражать боль. Бывает и так. Все чувства почему-то так обостряются. И зеркало, ярко подтверждающее, что ты - красивая, цветущая девушка, а в этом большом больничном куске стекла еще красивее и романтичнее. Свет так падает. Такие красивые длинные белые волосы, искрящиеся глаза, плавные очертания необычной фигуры. Неужели это отражение и есть я? И я всегда была такой, жила столько лет...и не знала?! Я ведь всегда была собой недовольна. А я оказывается ничего! Да что ничего, просто восторг!
Вот только стоять утомительно тяжело и в горле ком от страха и отчаяния. Не может быть... 
    
Глава 2
Кто я?
Мне ведь только 22 года. Странно, раньше я считала, что уже. Кто я теперь? Дочь, подруга, соседка, странная незнакомка, никто? Ах, да, я еще преподаватель английского языка. Совсем недавно или очень давно. В школе в общей сложности я проработала один несчастный год в 2005 году, после чего написала об этом титаническом испытании 40 страниц исповеди и весь следующий год просидела дома, зарабатывала на учебу репетиторскими услугами. Но потом, потом я снова вернулась в школу с новыми надеждами. На этот раз все складывалось почти успешно. Стресс я каждые выходные снимала танцами, а в школе за 2 месяца творческих усилий меня выдвинули на конкурс педагогического мастерства. Не знаю, нужно ли мне это было, но это было приятно. В любом случае это не та из утраченных перспектив, потерять которую мне было смертельно больно. Моя стихия - танцы. Вот где счастье и эйфория-возможность выразить себя в танце, забыть обо всем и улететь. Столько энергии, столько жизни в этих для многих лишенных смысла движений руками и ногами!

Глава 3
Есть такая профессия-пациент поликлиники

Правда, в ноябре силы меня стали подводить. Я постоянно чувствовала себя уставшим, изможденным, вынужденным путником, еле держащимся на ногах уже с утра. Шла на работу и как-то умудрялась думать, что мне это кажется. Мой дух авантюризма умудрялся все это игнорировать. Очень сильная страсть танцевать блокировала любое недомогание и боль. Это возможно! Правду Вам говорю. Я так с месяц держалась и еще, Бог знает, сколько бы смогла. Для моей тонкой натуры самый страшный недуг - это депрессия. Вот это действительно напасть, от которой может произойти все, что угодно. Наши бесконтрольные мысли - катализатор страшной силы, мощность которой определяется темпераментом, характером, уровнем чувствительности личности. У меня вообще либо депрессия, либо эйфория. Понимаю, что все в принципе создается изнутри, но все равно, живу главной целью избежать определенного сочетания событий и обстановки провоцирующего эту напасть. Ну, нет-таки, простыла, пришлось коротать дни у телевизора, и начала она ко мне подкрадываться со всех сторон, а я ее подпускать. Целою вечностью показалась мне эта пустующая неделя без событий и эмоций. Приятно было только, что на работу не надо было ходить, так как школа меня вгоняла в рамки и просто изматывала своей гиперстрессовой атмосферой. А потом еще неделя, еще... Анализы, видите ли, плохие. У меня новая работа как будто появилась в силу обстоятельств. Знаете, есть такая профессия - пациент поликлиники или член тайного кооператива с паролем "кто последний?". А если задуматься, так просто звено в очереди в неизвестность. Приходишь с утра и до вечера и не рыпайся домой, чувак. Ты что, самый умный? Хочешь - анализы сдавай, хочешь - пересдавай, хочешь - карточку ищи, хочешь - медитируй, хочешь - гавкай... Я все исправно делала.   

Глава 4
Добрая тетя

А анализы все-таки плохие оказались.
-Езжайте-ка Вы в больницу.
-Что? А...нет. Я против категорически.
-Нет? Не хотите?
-Ой, нет. Я против, категорически против. (Я никогда в больнице не лежала. Ужас-то какой!).
-Тогда подпишите отказ. А вообще пройди-ка в соседний кабинет.
-К кому?
-Да к заведующей зайди.(Почему-то уже на ты. Хм.).
-Здрасьте. Можно к Вам?
-Здравствуй, красавица. Что такое, а? Что за скандалы ты здесь устраиваешь. Что позволяешь себе?
-???
-Скажи, ты здравомыслящий человек? Ты знаешь, что у тебя анализы оставляют желать лучшего.
-???
-Да-да. Плохие, очень плохие анализы. Мы...мы не знаем, что с тобой делать. Может, все и пройдет, допускаю, а ты не допускаешь мысли, что у тебя вообще рак. Ты знаешь, я здесь работаю много лет, столько насмотрелась вот таких случаев в твоем возрасте. Кто знает, может, счет в днях у тебя. Вон в прошлом году парень 21 год за месяц умер.
-М-м-м. (Что делать? Что за ужас она несет?)
-Да, кстати, сколько, говоришь, тебе лет? 22. О-о-о! Еще такая молодая. Ой, худенькая-то какая, бледная.
-Ну, не расстраивайся. Не бери в голову.
-(Ну, добрая тетя. Хм.).         


Глава 5
В поисках надежды
Сейчас за плечами у меня 6 курсов химиотерапии, меня уволили с работы по инвалидности, которую пока дали только условно на год. Кто я теперь?
Да какая разница! Человек!
Каждый раз, когда в метро я достаю свое льготное удостоверение, чтобы пройти бесплатно, я воспринимаю его как проездной, купленный на жадно выделенные с крохотной учительской зарплаты 10 тысяч. Да и на фото такая цветущая молодая блондинка. В общем-то, ничего общего со всеми этими на первый взгляд штампами и надписями. Да вы знаете, в принципе, и в жизни. Но только так было не всегда.
После этих обнадеживающих слов-напутствий я долго еще не могла прийти в себя, отыскать хоть какую-то почву под ногами. Да, я дико жалела себя любимую, опустила руки, билась в истерике, пыталась не сойти с ума от панического предчувствия, хотя еще для этого не было никаких оснований. Никто из врачей не мог предположить, что со мной, более-менее конкретно. Меня просто отправляли в разные больницы с разными предположениями и диагнозами с вопросом и спустя какое-то время выписывали, качая головой. Не наше. Ко всему хоть как-то, но адаптируешься и привыкаешь. Неделю прорыдав, я всю следующую неделю просто лучилась оптимизмом, каждые четверть часа заливаясь безудержным смехом. Надежду давали и так же неожиданно забирали у меня. 

      
Глава 7
Подтянуто-втянутый животик
      
Под Новый год, всегда символизирующий для меня какие-то сказочные ожидания, меня неожиданно перебросили для разнообразия из изолированной, лишенной жизни и света инфекционной больницы с большим зеркалом в экстренную хирургию. Опять подарили надежду-подозрение на аппендицит. Счастье, правда, длилось недолго. Приехав туда, я вскоре поняла, что, видимо, и здесь я не свой пациент. Кстати, это был не первый случай. До этого я еще с подозрением на пневмонию месяц пролежала, с аллергией из-за передозировки лекарств, а вообще неизвестно из-за чего. Зачем же это выяснять? Ну, вот в хирургии так было весело хоть, даже несмотря на то, что по ночам у меня поднималась жуткая температура. Если и удавалось заснуть, то спала беспокойно, громко разговаривала, что-то пела. Правда, соседи терпели, не будили. Но, все равно, тогда этот неподтвердившийся перевод был для меня, выпавшей из жизни, просто каким-то новогодним подарком. Я бесконечно хохотала над собственными шутками, трещала по телефону с подругой (да, Леночка, с тобой!), уже вяло, но еще изредка позванивали мне мои поклонники, да и в отделении работали не старые, злые тетки, а молодые, красивые....и мужского пола. Короче, опять веселье. Это все эти надвигающиеся угрозы как-то закрыло и отодвинуло. Пока лежала в этом необычном отделении, ничего не ела. Сама поражаюсь, как выдержала. Врачи сказали: "На всякий случай не ешь. После выходных придем, посмотрим, что с тобой". Потом забыли отменить мне 0-вой стол и вовсе. В итоге забирали меня оттуда худой. Меня это даже радовало. Животик такой подтянуто-втянутый. Счас бы на дискотеку. А сама вовсе без сил. Ой, только теперь, когда я снова полна энергии, я понимаю, насколько была слабая, вялая и насколько эта идея была детской и утопической. И снова без диагноза. Снова эта убивающая, разрывающая все твои нервные клетки на части неизвестность. Только обследования, обследования...И поклонники все испарились. Без диагноза. А значит, и без лечения. Так, в принципе, еще один неспокойный месяц в другом измерении.          


Глава 8.
Я все смогу

А я еще универ заканчиваю, сессия в разгаре. Как Вы думаете, что я думала? Да не нужно мне это все, это высшее образование и вообще. Может мне вообще уже ничего не нужно! У меня тут такое!!! Все жалейте меня. Ну и что? Зашла в универ, набравшись сил, просидела пару еле-еле. Заглянула и в деканат с просьбой помочь как-то, может, что-то отсрочить, и вижу, что никто и не собирался этого делать-жалеть. Сказали, что причина пропусков у меня не уважительная. А у меня губы трясутся, мысли не вяжутся, в горле ком, скулы сводит от постоянного нервного напряжения. Ненавидела себя в те минуты слабости и потерянности. И снова эта волна боли и отчаяния, как тогда, у зеркала. И снова те, четко произнесенные, засевшие в мозгу: "А может у тебя вообще рак! Кто знает, может, счет в днях у тебя!" Жалко себя, определенно жалко. Как тут не поплакать. Правда, вскоре я снова переключилась. Стоило мне посетить занятия, где я обычно блистала, а некоторым скептически поухмыляться в мою сторону, как я просто разозлилась, и сразу взял меня азарт. А вот нагоню и сделаю лучше всех. Несмотря ни на что. Вот смогу. Вот сделаю. И что же. Нагнала и сдала уже, казалось бы, заваленную сессию лучше всех предыдущих за годы учебы. Просто ушла с головой, погрузилась и сама была в шоке. Сдала последний экзамен и всю последующую ночь терзалась мыслями, самыми разными. Уснуть не смогла. Утром меня ждали стены больничного отделения и вскоре операция.   


Глава 9
Влюбленные сердца

К концу января начали склоняться к тому, что у меня что-то с лимфоузлами. На тот период я уже обследовалась в онкодиспансере, долго, медленно, с периодами надежд и их падений. Когда заходила в это неведомое здание впервые, смотрела на всех, как на инопланетных созданий. Мое загнанное воображение, спровоцированное и страхом, и элементарной непросвещенностью, рисовало этакий концлагерь обреченных существ, зазеркалье ужаса где-то там, по ту сторону привычной жизни. На самом деле, это обычная поликлиника, куда каждый день приходят миллионы людей, и даже таких как я там полно: красивых, беззаботных, молодых. И здоровых. Некоторые просто состоят на учете, проверяются и живут себе припеваючи. Абсолютно серьезно. Правда, у меня тогда все только начиналось. Я приходила к кабинету врача, кажется, сотню раз, иногда с раннего утра, иногда вечером, после обеда, втыкала в уши наушники, мечтала о беззаботной любви и красивой жизни и одновременно панически боялась. Боялась не смерти, а в первую очередь потерять себя. Стать злой, до жалости обозленной на этот мир, стать некрасивой, упасть в эту немыслимую пропасть, сойти с ума от обиды на жизнь. Позже я еще боялась, что ни то, что не буду нравиться мужчинам, а просто даже вызывать брезгливость. Например, после операции у меня на животе останется огромный неаккуратный шрам, след хирургического вмешательства. Яркий, красный, полыхающий. Кажется, такой же след останется и в глубине души. Но, с другой стороны, это же свежий рубец, и со временем очертания будут становиться все бледнее и менее отчетливы. А что касается этих неведомых созданий мужского пола, так и среди них много тех, кто ничего этого и не увидит. Это влюбленные сердца! Они и поддержат, и примут такой, какая есть, и еще восхищаться будут. Не смотря ни на что.

Глава 10
Косички

Кто знает, что случится с Вами завтра. Я тоже раньше, кажется, час назад, ну, нет, не час, конечно, думала, что те, кто заболел, уже к этому привыкли и давно уже во всем этом, а остальные - это остальные. Даже когда меня только перевели в химиотерапевтическое отделение, я считала, что все эти люди, эти обреченные, несчастные инопланетяне, все они не такие, как я. Непонятная концепция, труднообъяснимая до конца. До сих пор я до конца не верю, до сих пор в душе противопоставляю себя все остальным больным. Вот называют меня врач больной, а я, вся такая спокойная, внутренне негодую. Какая я Вам больная! Тем не менее, все остальные кажутся мне больными. Ну, а если все-таки вернуться, то веду я к тому, что человек, думающий, всегда адекватно будет себя вести и все поймет как надо. А на нет и суда нет. Короче, мой шрам, как оказалось, далеко не приговор. Да и болезнь тоже. В больнице я лежала долго. Многие медсестры уже недоумевали. Кто-то успел сходить в отпуск, вернуться на работу и заприметить на проходном, сквозящем коридорчике мою шаркающую ногами унылую фигурку. Интересно было, когда одно утро было посвящено моей персоне. Я накрасилась, заплела косички, и все решили, что поступила новая больная. Хм. Разоблачилась я сама. Но это уже попозже, гораздо позже. После всего этого.


Глава 11
Помоги себе сам

Не поверите, самое страшное было первые три дня неизвестности перед операцией. Ну, и после нее. Тот факт, что я не могу танцевать. Ведь я, даже когда болела, всегда занималась, делала растяжку. Танцы для меня - все радости жизни. А тут и на бок то повернуться слабо, ни чихнуть, ни посмеяться не могу. Помню, немного легче было от того, что я была влюблена в анестезиолога. Все отходило на второй план. Вообще, в больницах я часто влюблялась во врачей. Только если начинать рассуждать на эту тему, можно десяток книг написать. Скажу лишь, что есть одна банальная ситуативная закономерность, которая играет в этом определенную роль, и закономерность эту я вполне осознаю. Вот, кстати, в дневнике отыскала запись своего радостного ликования после того, как он подмигнул мне во время обхода. Всегда знала, что для меня (да и для любого человека, просто в разной степени) эмоции - страшная сила. И именно она мне и помогла. Я концентрировалась на повседневных, казалось бы, незначительных мелочах, жила ими и...выживала! Да и в любом случае, это не конец и ни что-то потустороннее. Конечно, изначально больно и очень обидно. Почему я? За что? Эти вопросы - что-то из области человеческих рефлексов. Некоторым даже стыдно. Но после операции я как-то явно ощутила, сколько всего у меня есть. Я вижу этот мир, пусть и хреново. Я могу ходить и радоваться солнечному свету. Я могу изо всех сил пробежаться и забыть обо всем, вслушаться в звуки волнующей мелодии, пофантазировать. И я даже снова могу танцевать! Что-то я, конечно, потеряла. Иногда даже позволяла себе мысли о смерти, о нежелании жить. Но как же это глупо. На самом деле, никому ведь особенно нет до тебя дела, когда ты начинаешь плыть по течению, ныть и скулить, а тем более, умирать. Ты нужен только себе. И, думаю, еще своей матери. Но помочь себе можешь в первую очередь ты сам. Если это тебе дано пережить, значит, это нужно, и ты можешь это вынести. Впереди еще столько моментов счастья. А это шанс стать мудрее, жизнь переосмыслить и переиначить, увидеть мир другими глазами. И эта завеса приоткрылась именно мне.


Глава 12
Сколько?

Ужасаюсь, как я могла говорить и реально верить в это, когда я твердила по сто раз, что если у меня выпадут мои волосы, я умру. Что для меня это равноценно тому, что ногу отрежут. Когда изначально мне укоротили мои длиннющие, считающиеся гордостью, волосы, я подумала: "Все. Это конец. Не вынесу. Хочу умереть. Их все так хвалили, восхищались. Теперь я уже не я". Я билась в истерике три дня. Еще долго щемило сердце. Прошло время. Я смирилась. Даже не просто смирилась, а поняла, что, в принципе, ничего не изменилось, разве что в моем собственном сознании. Некоторые даже не заметили изменения, столь полного и кардинального на мой взгляд. А потом я увидела Ангела. Именно так мне показалось, когда засияла его теплая, лучезарная улыбка. Это был мужчина на инвалидной коляске без ноги. Вчера вечером он еще гулял по коридору нашего отделения. Как же мне стало стыдно. В палатах стоял гул. Кто-то жадно чавкал, пережевывая принесенные накануне апельсины-витамины, кто-то только поступил и растерянно пытался освоиться на месте или выпросить у гавкающей медсестры, куда ему идти и где какие анализы срочно сдавать; кто-то стонал после операции, ожидая призабывших о нем медсестер с обезболивающим; кто-то пытался-таки отыскать врача с вечным вопросом: "Доктор, а что со мной?". И всех до одного волновал еще один насущный вопрос: "Сколько?" Нет, не жить осталось, тут, как ни странно, все еще долго собираются быть на этом свете и никто не чувствует себя обреченным. Так думают только те, кто в стороне, кто, кажется, от этого так далек. А волнует всех, сколько положено в награду героям-спасителям врачам. Да и если бы было положено. Как отвечал тот самый анестезиолог на вопрос:
-А вы будете делать мне операцию?
- Нет. Я буду отвечать за вашу жизни или смерть. Распишитесь, что предупреждены о возможных последствиях. И не забудьте, что я не посол доброй воли.
Итак, я даже теперь и в этом вопросе, оказывается, сведу. У  врачей на самом деле тяжелая работа.100 долларов - это минимум.


Глава 13
Вопрос счастья

Еще пока лежала в больницах, я часто исследовала вопрос счастья. Как же оно относительно для разных людей и ситуаций. Как оно вариативно. Да, счастьем было бы сейчас перевернуться в какую-нибудь другую позу, а лучше поспать на боку. Счастьем было бы снять этот ненавистный катетер. Счастьем было бы откашляться и не умереть от боли. Счастьем было бы поесть. Да счастьем было бы просто не слышать эту боль, ноющую, нестерпимую, бесконечную. Все это блокировало мой страх. Он просто не вмещался во всей гамме этих ощущений и чувств. Еще я ждала. Я знала, что ко мне придет мама. Даже если говорила, что очень устала и завтра, наверное, не успеет. Я знала, она, все равно, не выдержит и придет. Принесет все, что я скажу, выслушает все, о чем пожалуюсь. На это способна только мама. Когда приходила Ленка, моя подруга, то помогала мне по-своему. Мне не хотелось показывать свои занудные бичевания, и я как-то брала себя в руки, а потом все это как-то происходило естественно. В любом случае, настроение поднималось. Мы в своей обычной манере бурно разговаривали, хохотали до слез. Казалось, что тучи разгонялись. Я это называла смехотерапией. Казалось, больше у меня в этом мире никого и нет. Я так тонко чувствовала этот мир! Так хотела прыгать, ликовать, строить планы, убежать оттуда, жить и дышать полной грудью. Казалось, я столько пропускаю в эти минуты. Остановка слишком затянулась в этом сером заунывном общежитии тех, кому чуть-чуть не повезло. Я как будто стала частью системы функционирования этого больничного конвейера.


Глава 14.
Вспомните Ангела

Каждый день я наблюдала те самые 3 дня дооперационного панического ужаса, только уже со стороны. Как по-разному вели себя люди. Кто-то уже вылечился, а все еще умирает, а кто-то не прекращал жить. У меня, к слову, есть в наличии один из таких редких подтипов. Знакомая эта достигла, я бы сказала, профессионализма в познании и исследовании всех подробнейших нюансов своей болезни, выслушала по тысячу раз мнения всех мыслимых и немыслимых специалистов, больных, родственников и ранее болевших. Каждый ее день начинается с попытки найти ответ на главный вопрос: "Я буду жить, да?" Вопрос не к себе, а к миру, к каждому прохожему. Вопрос звучит как риторический для меня после того, как я услышала его не один десяток раз. Знакомая эта не только моя знакомая. Она познакомилась со всеми больными с однотипным приговором и обзванивает всех изо дня в день. Неплохая, вроде бы безобидная женщина. На данный момент уже вылечилась, но, как она утверждает, болезнь коварная, может быть рецидив. Как жить дальше? А вспомните-ка Ангела....То-то.





Глава 15
А ты что, умираешь?

Боже, как я счастлива! Хочется просто взлететь от неописуемого восторга, взлететь и раствориться. Мне так радостно и хорошо. Да, я счастлива. Очень-очень счастлива. Я иду на дискотеку! Ну и пускай со швами, ну и пускай только из больницы! Ну и пускай завтра у меня, может, волосы выпадут. Сегодня я такая красивая! Эй, все смотрите на меня и радуйтесь вместе со  мной! Для меня везде сейчас светит солнце и звучит жизнерадостная музыка! Веселье! Все, как раньше, все, что я думала, так бесконечно потеряно. Еще один день.
После таких дней было неимоверное множество, с той лишь разницей, что каждый воспринимался как последний, и этим немного омрачался, хотя, в то же время, придавал остроты чувств. Волосы я могла потерять в любой день. У всех по-разному. У кого сразу, у кого после 1 курса, где-то через месяц. Я ждала и боялась почти 5 месяцев. Этой потери я ждала как полусмерти. Мне так важно было быть красивой, и, что еще необходимо, чувствовать себя привлекательной. Я ведь кокетка, люблю мужское внимание. Да и какая девушка не любит. Я все это время, как и раньше, часто знакомилась с парнями. Может, поэтому даже немного забыла о своих страхах. Как и раньше я в принципе пользовалась вниманием. Только почему-то была уверена, что стоит рассказать кому-то о своем положении, и ищи-свищи обожателя. И я молчала, как партизан. Рисковала рассказывать только тем, кого не боялась потерять, и, в принципе, не теряла. После 1 же курса я стала чувствовать себя хорошо. Много гуляла, несмотря на надвигающиеся гос.экзамены. Иногда срывало крышу от приключений, примерно как в 17 лет. Йогой занималась, ходила на дискотеки, вела дневник и по старой привычке упивалась планами на будущее. Короче, на больную я была, вроде как, не похожа. По крайней мере, на людях. Дома было по-разному. Никто не догадывался и все восхищались, какая я сильная, а меня это жутко мучило. И я убегала от своей боли. Я всегда как-то старалась запрятать свои слабости даже от самой себя. Чтобы гордиться, что я такая сильная. Люблю веселиться, привлекать всеобщее внимание. Но иногда моя рана так ноет, особенно сейчас, когда ношу эту ненавистную косынку и кто-то, да абсолютно невзначай, пошутит: "А ты что, умираешь?", даже и не подозревая всей жестокости своей невинной колкости. В эти минуты так горько, так жалко себя, особенно если начать сопоставлять те восхищенные комплименты и взгляды, которые привыкла получать каждый день своей жизни до.


Глава 16
Онкология - не синоним смерти

Как больно, обидно! Ну почему я? Ну почему именно сейчас? Иногда кажется, что все перед тобой в чем-то виноваты. Соседка,из добрейших побуждений решившая посоветовать тебе снять косынку, которая тебе совсем не идет; родственники, которые поначалу удивились и приняли все как должное; подруги, как будто специально такие красивые и безупречные. Это соблазн от накопившейся злости к несправедливости жизни. Это неправильный путь и даже унизительный. Обида разрушает. Опять-таки повторяю, это твоя жизнь и это не просто так происходит. Просто прими. Думай, как развить в себе силу, как достойно идти дальше, а лучше вообще просто живи. Как все, или не как все. Можешь - так вообще забей. Той остроты чувств, которая дана тебе, понять дано не каждому. Лично я этим дорожу. А боль, она, наверное, всегда будет возникать. Так мир устроен. Юмор - он и добрый, и злой. Человек - он и слабый, и сильный. Главное уйти от шаблонов и рамок какого-то определенного поведения. И поплакать иногда можно и остаться сильной при этом. Да и смех он тоже разный может быть. Смех от боли, от нестерпимой боли, смех на весь мир. Ой, не все так просто. К чему я все это? А, хотела сказать вот что. Как можно меньше смакуйте свою боль. Сейчас, когда я пытаюсь погрузиться в свои тревоги, описываю, вспоминаю детали, я их снова проживаю. Воскрешаю весь этот осевший негатив, все встряхиваю и перемешиваю. Представляете, что творится внутри. Обычно это табу. Даже в мыслях. Все это заблокировано бестолковыми мелочами повседневной жизни, наивными ситуациями, смешными перспективами и планами. Если ты можешь всем этим жить, значит, ты уже не на грани и снова спокойно смотришь на жизнь. А мучаю себя сейчас только чтобы написать эту скучную историю о том, как может в любой момент пошутить жизнь. Сама не знаю зачем. Может, чтобы выплеснуть все эмоции. Их так много, разных. Чтобы поддержать кого-то и себя заодно. Не хочется быть банальной, но  все-таки задумайтесь, человеки! Цените здоровье и жизнь! И еще. Люди, вы так мало знаете об онкологии. Эй, это не синоним смерти. И я совсем не умираю. Но это очень трудный путь. Конца я его пока не знаю. Да и иду по нему я по-разному. Иногда храбро, весело, задорно, иногда лениво, а порою и вовсе трусливо и жалко. Смотреть тошно бывает. Мне даже нечем перед Вами похвастаться. Разве что тем, что все же иду и смею надеяться, что когда-нибудь я снова приду к выводу, что все это мне просто показалось...


<<НЕ КОНЕЦ>>