Летучий ранец

Жили мы не так, чтобы богато, но и не так, чтобы совсем бедно. Не помню, чтобы когда-нибудь нам с мамой приходилось голодать. Но школьные учебники я носил в пакете, денег на покупку портфеля не было. Но и это бы ничего, если бы не одноклассники…
Дразнили меня нещадно, писали на пакете всякие гадости, которые я оттирал на перемене, чтобы не расстраивать маму. Представьте же себе мою радость, когда в конце августа, аккурат на мой день рождения, моя крестная, тетя Наташа, подарила мне настоящий клетчатый школьный ранец с блестящими замочками.
 Моя мама – учитель физкультуры, так я видел, как у нее загорелись глаза при виде такого подарка, она сказала, что с таким ранцем  в любой поход можно пойти. Я-то знаю мамину мечту: Крымские горы.
Не помню, что сказала тетя Наташа, сейчас мне кажется, что она как-то таинственно улыбалась, но, может быть, я это придумал в связи с последующими событиями.
А события были просто–таки ошеломительными!
Значит, так, теперь по порядку. Первого сентября мы не учились, только линейка была, даже портфели не надо было приносить, а вот назавтра…
 Подходя к школе, я издалека увидел своего главного обидчика Стаса, похоже, он опять замышлял какую-то гадость. Он меня тоже углядел и криво усмехнулся. Так, что мне сильно-сильно захотелось оказаться в своей комнате, в шалаше. Да, я же вам не рассказал, я тоже, как и мама, бредил путешествиями, поэтому в комнате устроил себе шалаш Миклухо-Маклая. Я мог часами сидеть там, читая книги или играя в набор африканских животных, подаренных все той же тетей Наташей.
Ну, так вот, только я об этом подумал, как там и оказался. Мама зашла в комнату, и как закричит: « Ромашка, в школу опоздаешь! ( Это у меня ко всем прочим бедам, еще и имя такое дурацкое – Роман) Ты же, вроде, давно ушел, зачем вернулся?»
А я и сам ничего не понимаю, сижу в шалаше, ранец за спиной, перед глазами Стас маячит.
Ну, я, понятное дело, дунул что было силы в школу. В класс со звонком вошел, Стас даже сказать ничего не успел, учительница урок начала. Зато потом он довольно громко прошептал: «Наш-то нищий богатым заделался!»  и пребольно ткнул мне линейкой между лопаток. Линейка у него – самая длинная в классе, 40 сантиметров, через две парты достает. Я только руку вскинул, чтоб линейку отнять, а учительница подумала, я отвечать хочу. «Иди,- говорит,- к доске!» Я пошел, конечно, куда мне деваться, хотя, по правде говоря, хотелось не к доске, а на какой-нибудь необитаемый остров. Стихотворение на четверку рассказал, мог бы и на пятерку, наверное, только спина очень болела, сосредоточиться мешала как следует. На перемене я как дурак ранец на спину прицепил и ходил по коридору, не хотел, чтобы его всякими там надписями разукрасили. Девчонки потешались, конечно, мол, ходит, как курочка со своим яичком. Но я ничего, вытерпел. А Стас с ребятами поутих вроде как. В общем, до конца дня все было спокойно. Я даже бдительность поутратил. А вот это зря. Со Стасом всегда начеку надо держаться.
После уроков я на секцию собрался, у мамы в школе ( в смысле, где мама работает) есть секция туризма. Оделся, ранец на спину забросил и иду, значит, гордый такой, курица не курица, а что-то от петуха проскальзывает…
Выхожу в сквер, а там, здрасте пожалуйста, вся честная компания в полном сборе и Стас во главе. «Ну, все!»- думаю- «Сейчас отлупят» и глаза зажмурил… И представилось мне, что я крутой такой альпинист, со страховкой, с карабинами, в общем, всё как положено.
И вдруг я Стасову компанию слышать перестал, только что галдели, и вот, на тебе, как отрезало. Я глаза открываю, батюшки! Я со страховкой, с карабинами вишу на скале какой-то. Вот это номер!
Я не то, чтобы сориентировался, просто, наверное, мышечная память сработала, у спортсменов термин есть такой: «мышечная память», я вверх карабкаюсь, прямо не хуже спайдермэна какого-нибудь, даже напевать себе под нос начал: «Не кочегары мы не плотники…» Дедушка, когда жив был, к нам в гости приезжал и эту песню пел всегда, почему-то один куплет только, но я его хорошенько запомнил. Лезу я, значит, песенку напеваю и натыкаюсь, представьте себе, на пещеру, я думал, таких сейчас и не встретишь, а она прямо передо мной, как в сказке. Здоровская! Круче, чем мой шалаш.
Я туда, конечно, забрался, а она действительно сказочная, сталактиты с потолка свешиваются, а некоторые уже до пола доросли как греческие колонны, в общем, красота!
Я дальше пробираюсь, пещера суживается, но, в принципе, ничего в этом особенного нет, пещерам так и положено, в одном месте, правда, чуть не застрял, но ничего, протиснулся.
И не зря, такой там зал открылся, закачаешься, а в середине, на каменном постаменте, сундук стоит, железом кованный, таинственно так поблёскивает. Я тайны, понятное дело, люблю, быстренько к сундуку шасть, крышку приоткрыл, глаза зажмурил, страшно всё-таки, в ладонь что-то ухватил, но тут в пещере такой грохот поднялся, что я подумал, что я тайны всё-таки не так сильно люблю, как мамины блинчики.
Оп-ля, я уже на кухне, мама вот она, возле плиты в красном фартуке, блинчики печёт
«Пришёл уже, Ромашка? Руки вымой, сгущёнка на столе, садись, обедай! Да ранец-то сними, что ты к нему как приклеился»
Я поплёлся в ванную, руку за мылом протянул, а из неё в раковину какой-то кругляшок вывалился. Я сперва подумал, пуговица оторвалась, ан нет, медный какой-то кругляшок, а посередине красный камушек, точнее даже не камушек, а вроде как стекляшка.
Тут я  и понял, что пещера-то мне не почудилась, всё взаправду было. Я веревочку тоненькую нашел, кругляшок на шею повесил, под рубашку спрятал, а то мама сразу вопросы задавать начнет, где взял, кто подарил, а я и не знаю, что отвечать. В общем, блинчиков налопался и спать почти сразу лег, мама даже удивилась: «Ты, сынок, не заболел часом?» «Да не, мам, просто устал немного!»
На следующий день у нас урок истории был. Ну, я вам скажу, чудеса-то продолжаются.
Учитель наш, Анатолий Алексеевич, в молодости, говорят, археологом был, много стран объездил, да в какой-то экспедиции ногу сломал и так неудачно, что на всю жизнь инвалидом остался. Не знаю уж, какой там из него археолог был, но учитель он потрясный, серьезно говорю. У нас есть с чем сравнивать. В прошлом году он на какие-то курсы в Москву уезжал, так у нас месяца два Маргарита Павловна замещала. Скука смертная. Пока один кто-нибудь параграф рассказывает, другие  в книгу уткнутся, следующий читают, вот вам и вся история.
А Анатолий Алексеевич всегда что-нибудь интересненькое расскажет, чего ни в одном учебнике не написано. Так и сегодня про Тамерлана разговор был, был он большой модник, Тамерлан то есть, а то вы, может, про Анатолия Алексеевича подумали, так ему вообще, по-моему, все равно, что на нём надето. Он однажды на урок в пиджаке наизнанку пришел, да так и ходил бы целый день, если бы ему буфетчица замечание не сделала. А у Тамерлана мало того что одежда была вся расшитая, он ещё и серёжки носил рубиновые. И не простые эти серёжки были, а вроде талисмана.
 Он считал, что если серёжку потеряет или отнимет кто, тут-то его счастье военное и закончится. Мне чуть плохо не стало, когда историк наш нам изображение этих серёжек показал, потому что одна из них вот она, у меня на шее болтается. Что теперь делать, ума не приложу. Сережку-то в музей надо сдавать или в полицию, а как я объясню, откуда она у меня взялась. В общем, сидел я на уроках, как на углях, но вроде бы никто ничего не заметил, да оно и понятно, у всех своих забот полон рот, чтоб ещё на Ромашку внимание обращать.
Но самое–то чудесное не это, а то, что меня после уроков в футбол играть позвали, в первый раз за всю мою школьную жизнь. Я, конечно, обрадовался, мы на спортивной секции, если время остаётся, всегда мяч гоняем, так что в грязь лицом не ударю. Лицом то нет, а вот мозгами я точно ушибленный… Нет бы мне задуматься, с чего это Стас со компания добренький такой, да куда там, я на радостях вообще ни о чём не думал.
Поставили меня в воротах, я ранец за ворота поставил, для лучшего стимула. Но в процессе игры увлёкся так, что и не заметил, что Стас с поля куда-то исчез. Только потом я осознал, что исчез и мой ранец тоже. А мальчишки ржут как лошади, на меня пальцем показывают.
Я чуть не заплакал, стал на них наскакивать, но их без Стаса пятеро, они мне руки выкрутили, по шее надавали и ушли, а я домой поплёлся, побитый и без портфеля.
Домой пришёл, и прямо на пороге ноги подкосились, еле до кровати добрёл, мама мне руку на лоб положила, «Ого, говорит, прямо печка!» Это я, видно, перенервничал так, что температура поднялась.
Я что-то объяснять начал, но мама слушать не стала, запихнула меня под одеяло и чаем с малиной напоила. Я пытался ей про ранец рассказать, понимаю, что глупо звучит, но мама вообще-то у меня понятливая. Утром проснулся, блинчиков попросил, мама только руками всплеснула, а в глазах слёзы: «Слава тебе, Господи! Целую неделю ведь в бреду провалялся, я уж отчаиваться начала! Спасибо Александру Владимировичу (это наш сосед, он педиатр) Уколы тебе колол, дежурил возле тебя!»
Ничего себе дела! А я то думал, одна ночь прошла. Мама ко мне на краешек кровати присела, одеяло подоткнула, как-то странно на меня посмотрела и говорит: «Тут, Ромашка, такое дело, одноклассник твой Стас Ёлкин пропал, неделю уже ищут, с ног сбились, ты с ним не разговаривал, может, знаешь, куда он собирался?»
Ну и дела! Стас пропал… А ведь он мой ранец ровно неделю назад и стащил. Я ведь понял, ранец то мой не простой, а управляемый силой мысли. Только мне-то всегда домой хотелось вернуться, а про Стаса кто знает, куда занесла его больная фантазия.