Гагарин в Коньково

Он выпил четыре бутылки
и плавленый скомкал сырок.
Две капли на левом ботинке,
на правом - развязан шнурок.

Он пил, изнутри большивея,
за то, чтоб "коррупции - нет!",
за Путина и за Расею,
за счастье далеких планет,

он пил, пока здесь наливали,
совсем не взирая на счет,
под яваслюбилагагарин
и что-то такое еще.

Остаток непропитых денег
в могучей сжимая горсти,
он вышел на улицу. Время
склонялось к одиннадцати.

Шагнул он к метро - чтоб догнаться -
волшебный купить пузырек.
Но был уничтожен у станции
ночной алкогольный ларек.

Ракетой влетел в Перекресток,
оставив на улице тень:
- Мне надо к космическим звездам -
пробей мне, мамаша, Виндень!

Но голос по сердцу, как сталью:
- Нельзя пробивать по ночам, -
летите, товарищ Гагарин,
ракетой отсюда к х*ям!

Есть снасть, только нету улова -
он принял трагический вид,
увидел - по небу Конькова
небесное тело летит.

Он думал о многом и разном,
на звезды плюясь сгоряча.
Зачем бог создал пидарасов?
Зачем мокасины хачам?

Зачем академик Кадыров?
Малевич зачем и Дюшан?
Что есть эти черные дыры?
Зачем закрывают Ашан?

Кто этого мира хозяин,
где ночью догнаться нельзя?
Собянин...
Собянин...
Собянин... -
ему отвечала земля.

Курили в девятке погоны,
клонились к земле ковыли.
Последние метровагоны
в депо полусонные шли.

С собянинским миром прощаясь,
как будто на борт корабля,
он шел, в темноте уменьшаясь,
пространство шагами дробя.

Он - виден уже еле-еле,
он - часть кучевых облаков.
Шумели коньковские ели,
во тьме просыпался Лужков

и видел: летит по орбите,
букашкою, наискосок,
как из карабина подбитый,
небесный корабль Восток,

летит, в темноте кувыркаясь,
во славу стране и вождям,
корабль Восток, словно аист,
летит, перелетный, к х*ям.