Молитва травы 1988-2008

               
               
       ПЕСНЯ

    Тянет осень
Серебро паутин по земле,
    В лапах сосен
Серый ветер шумит на холме.

    Ускользает
Что-то важное, и не понять
    К чему память взывает,
И к чему она может взывать.

    На платформе
Одиноко стоит пассажир.
    Комом в горле
Отзывается мир.

    Оглянёшься –
На песке не осталось следа!
    Что ж ты рвешься
Неизвестно куда?..

     Мы не дети
И понять нам, наверно, пора,
     Что на свете
Означает игра.

     Остается
Напоследок сказать,
  Как душа оглянется
Прежде, чем умирать.

     А за этим
Умирает звезда,
     В соснах ветер
 И вчера, и сегодня – всегда.



     ТОЧКИ НАД i

Бродит сердце у светлого поля,
Бродит сердце у темного леса
И не хочет родимому дому
Никакого прогресса.

Ныне выросло племя такое,
Что безлюдье милей многолюдья,
И полюбят теперь – как оценят,
И оценят теперь – как отрубят.

Видно, полностью «я» самоценно
И к добру или злу равнодушно,
Видно, в долгой житейской дороге
Обесточились души.

Есть ли ныне чудак, что под старость
Понемногу прощения просит,
И к тебе обращается, небо,
И к тебе обращается, осень?

Разрывается сердце от боли,
И не видит он в жизни исхода,
И тебя умоляет он, древность,
И с тобою он плачет, природа.

И никак не добьется ответа
И над i не поставит он точки,
И в дурную текут бесконечность
Бесконечные строчки.

               

    *    *    *

Мир угрюмей, а люди всё злее,
И не радостно сердцу на воле,
Где шумит вороньё, сатанея
У пустых колоколен.

Всё навязчивей черные мысли,
Всё печальней кресты и могилы –
Не хватает нам света для жизни
И у Жизни кончаются силы.

Моя родина,
Я припадаю
К твоим травам среди лесополос,
Я на древность твою уповаю,
Я во мраке ловлю её голос!

Через войны, тоску и усталость
Он под звездным плывет половодьем,
И огромная темная жалость
К твоим далям
С ума меня сводит.

               

            ПТИЦА
             Сон

Над родиной малой, над бывшей дубравой
Я птицей лечу за своим сновиденьем,
В густых проводах осыпаются перья,
Проносятся искры, ломаются руки.
Над бывшей дубравой возносятся зданья
И трубы коптят как исчадия ада,
А мутное небо с холодной печалью
Роняет на головы пепел и сажу.
С флажками идут наши умные дети,
Мы всех  их, конечно же, выведем в люди,
Осушим болота, засеем, и скосим,
И сварим ячменное крепкое пиво.
Заставим трудиться мы земли и воды,
Мы сунем свой палец в любую розетку,
Мы все разгадаем загадки природы
И всюду поставим динамо-машины.
На месте старинной угрюмой дубравы
Сияет наш город стеклом и бетоном…
Я камни бросаю в счастливые окна,
Пока участковый меня не уводит.
С балконов глядят на меня отчуждённо
И ноет плечо от удара дубинки,
А в сердце, как в небе, темно и бездонно,
И больше не хочется тихого счастья.
Как предок-язычник с его тотемизмом
Я в птицу поверил – она умирает,
Чернеют прекрасные синие перья
И черви съедают разбитое сердце…
О, моя птица!..


            *  *  * 
           Вьются тучи, мчатся тучи…
                Пушкин.

Над дорогой метель как вуаль,
Дай же, милый, газку наконец!
Где-то дом, где-то свет и печаль,
Дым отечества, мать и отец.

Даль мутна – то ли дом, то ли дым,
То ли стук, то ли плач, то ли вой,
Всё становится чуждым и злым
За метельной игрой.

Видно, вправду нас сбили с пути
Бесы – жители вечности,
И не можем в себе мы найти
Ни любви, ни сердечности.

Я о чёрной печали молчу,
Я пытаюсь согреться,
И кому-то беззвучно кричу,
Что нам некуда деться…

               

      *   *   *

Пустое о любви болтают люди
И ненависть, как голову на блюде,
Из сердца поднимаю я в ответ,
Но вижу, что и ненависти нет.
Я на авось, ништо и как-нибудь
Ищу в себе какой-то третий путь,
Ищу в стране забытый древний сон
И не пойму, что означает он.
И не спасают в жизненном пути
Ни яркий зайчик солнечный в горсти,
Ни ветер вольности, угрюмый и лихой
Над городской бесплодной суетой,
Ни тот, тем более, весь выхоленный ваш
Научно обоснованный пейзаж.
Нет ни печали, ни любви на полный вдох,
Человек во человечестве издох.

               
               
            СОН
                В  этом мире погибнет чужое,
                Но родное сожмётся в кулак…
                Ю. Кузнецов.

Я вижу зимний лес и старый дом,
Отец, и мать, и сёстры ещё в нем,
Меня встречает их тревожный смех,
Когда я из саней ныряю в снег;
Гляжу на лес, на сад, на старый дом,
Но прочности не вижу я ни в чем.
Я бормочу во сне: «Проклятый сон…»
И не пойму, что означает он.
В заботе и отец, и вся семья:
Должны собраться в дом мои друзья.
Я в лес иду и вижу в глубине –
Последний лось идёт навстречу мне.
Кусты рогов раскинув до небес,
Несет в очах он тучи, дом и лес.

Бьёт пуля как тяжелая пчела
И осыпает снег с его чела.

Идут друзья, известен их набор:
Один – делец, богач, быть может, вор,
Один – отец семейства и простак,
Один – почти алкаш, поэт-чудак,
Один – уже как тихий чистый свет,
Его на этом свете больше нет.
Они садятся молча за столом,
Но… сердца я не вижу ни в одном.
Друзья мои, я ждал вас столько лет!
Но – между нами общей чаши нет.

Я бормочу во сне: «Проклятый сон!..»
И не пойму, что означает он.

Скрывая слёзы, я иду во двор,
Мету с порога снег, и грязь, и сор
Туда, где сбитый ядовитой тьмой,
Лось, моя жертва, бьется головой.
Дрожит земля и кровь стекает в чан,
А сердце превращается в туман.

Чем сохранить мне память о святом?
Я забываю мать, отца и дом,
Друзья мои уходят как вода
И я их забываю навсегда.
Мне нечем ни любить, ни сострадать,
Зачем в кулак пустое зажимать…

Я не в кулак сжимаюсь, а в комок,
Вдруг да займётся дух как огонек,
Пусть даже он не нужен никому,
С ним легче уходить мне в эту тьму.
               
               

      *    *    *

Упаси меня, муза моя, от разгрома,
От разгрома души и от адского груза,    
Ведь живет же во мне сновидение дома
И спокойного неба…  Зачем оно, муза,
Если нет во мне больше ни силы, ни воли,
И спасения нет от железного века…
Обмани же меня, что живет моё поле,
И приняв семена, не клянет человека,
Обмани, что есть женщина в мире ненастном
Не сменившая чести на сытое счастье,
Обмани, что любовь не кончается мукой
И не плачет душа перед вечной разлукой…
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

Холода и сухая бесплодная горечь,
Одиночество, скука и встречная сволочь.
Только к родине малой усталая жалость
Удержалась в крови… Или не удержалась?..


               
   *    *    *

Не рассказывай мне о природе
И спокойном народе,
Об ухоженных рощах
И заморских закатах –
Сердце всюду распято,
Всюду плачет и ропщет.

Не рассказывай мне о свободе!
В деловом, прагматичном народе
Я охвачен нуждой и заботой,
Суетой и работой,
Я всю жизнь погоняю,
А куда, сам не знаю.

Я природой назначен случайно
Средоточием противоречий,
Я не в силах понять свою тайну
И тебя одолеть, бесконечность!

Равнодушное время-пространство,
Не хочу твоего постоянства,
Не хочу я и дома такого,
Где живет ожидание зова,

Где душа моя бьется и плачет,
В небо рвется как птица!
Ничего эта птица не значит,
Суждено ей разбиться.

               

     *   *   *

1.
Всюду умные чёрные мысли,
Всюду тяжкие чувства,
Злая горечь бессмысленной жизни,
Словоблудье искусства…

2.
Я б хотел быть юродивым нищим,
Жить и думать – иначе,
Как разбойник, тоска моя свищет,
А душа моя – плачет…

3.
Я всю жизнь ожидаю ответа.
Может, Боже, не надо ответа?
Всё равно, что червя, что поэта
Ты сживаешь со света.

4.
Я и горд, я и слаб, я и смертен,
Дай уйти мне из этого леса!
Снятся мне то ли добрые черти,
То ли ангелы, злые как бесы.

 

          МОЛИТВА ТРАВЫ


               1
В полях и дубравах не можешь согреться
Ни сонной травой, ни мелькающим детством,
Свою благодарность тебе, благодать,
Не жаждешь, как прежде, строкой передать,
Не ищешь любви и не ждешь состраданья
И больше не веришь в добро мирозданья.

               2
Сдирая со шкурой футляр пионерский,
Узнал я о долгих годах изуверства,
О ссылках, лубянках, расстрелах, гулагах,
О чёрных сердцах и о грязных бумагах…
- Пора! – закричал я, - Пора их к ответу!..
Но мать ничего не сказала на это.

И вот, уезжая на верную битву,
Запомнил я только печаль и молитву,
Молитву травы и молчанье отца...

и горечь сомнений изъела бойца.

               3
Из гулких вокзалов, где запах уборных,
Где пил и не пил я – равно тошнотворно,
Где люди, бегущие к местным и скорым
Подобны сорвавшимся с привязи сворам, --
Я выбрался в морок топтанья колес
И годы за окнами солнце лилось.
Разъезды, деревни, поля и дороги,
Перроны, плакаты и новые боги,
Родные глаза, и любовь, и разлука,
И злая тоска, и пустая наука.

От счастья и детства, от ветра и грома
Осталось во мне только облачко дома,
Тире ожиданий и точка креста
Да пьяная слава в родимых местах.

               4
Ну, здравствуй, мой город, мой ласковый друже!
Твоих самосвалов железные туши
И резкие трели свистков милицейских
Мне жить не мешают по-эпикурейски.
Необходимость их осознавая,
Я вряд ли свободен, но, всё же, до края            
Ветер и гром разменяв на уют,
Живу себе тихо, как люди живут.
               
                5
В цепочке огней, синевою подсвечен,
В глубокие улицы падает вечер,
Сердце, спеша обмануть пустоту,
Невольно наводит везде красоту:
Усилье – и скверик с железной оградой
Под ветром становится маленьким адом,
Фонарь – одиночеством, улица – богом
И светлым путём – кольцевая дорога…
А впрочем, оставим пустое окно,
Поскольку семья наша дома давно.

                6
В углу, под святыми, нынешний бог –
Включи, и окажется мир возле ног,
В нем четкости, цвета и звука как раз
Для мудрых вождей и трудящихся масс,
Мелькают в нем страны, и люди, и годы,
Томленья души и явленья природы,
Певцы, как обычно, со вкусом страдают,
Юнцы, как обычно, им сладко внимают,
Верхи рассуждают о новых задачах,
Низы – о зарплатах, машинах и дачах,
Свистит ускоренье, шумит перестройка,
И с хрипом уносится русская тройка,
Сияет вдали наш великий кумир –
Телец золотой, оплетающий мир.

              7
В ночное окно открывается небо
И мутной луной поднимается небыль:
Кровавые реки, и дремлющий ужас,
Горящие люди и мертвые души,
Глазёнки детей и рыдание хора,
И палец на спуске... в то время, как город
Гремя и во сне и вспухая дымами,
Плывет и плывет со своими огнями
Вне смысла и цели, любви и печали,
И мрак растворяет его вертикали.

               8
Зачем же опять тебе снится Отчизна
На прочной земле и в молитве о жизни,
Зачем тебе снится немыслимый час
От крови и тьмы избавляющий нас,
Зачем, если сердце от боли кричит,
А Вечность молчит?..
               
               
               
      МЫШОНОК

Куда-то ветер улетел,
Листвы и хвои не задев,
Настала тишь.
Мышонком выглянул в ней страх,
Потом исчез,
Но тронул тонкую струну
Пустой тревоги
И у дороги
Два призрака прошли в поля
Клубком тумана.
Вздохнула тёмная земля.
У горизонта
Ушла ракета в пустоту
И в небо вывела звезду,
И мне мигнула.
Встал бледный месяц над холмом
И освещал угрюмый дол,
И до рассвета
Мышонок
И этот мир глядел
Ни жив, ни мёртв.



 СТИХИ САМОМУ СЕБЕ

Запах мёда с гречихи,
Сине-белая дрёма,
Надоел мне Бычихин,
Как канава у дома.

            

     *   *   *

Не торопясь, раскрашивает осень
Остывшие болота и леса,
И всякий раз мне
Что-нибудь приносит,
Живые роднички и чудеса.
И я, неторопливостью захвачен,
Брожу и вспоминаю про своё,
И так хочу хоть день не слышать плача
Под бедствующим
Пологом её.
Как жаль, что больше жизнь
Не даст согреться
Той мыслью, что я вечен от того,
Что вечен мир,
И, если приглядеться,
Он создан весь
Из сердца моего.

               

      К МУЗЕ


Ты бы только звучала во мне,
А слова я и сам подберу,
Вновь молюсь я твоей тишине
И учу свою душу добру.

Я не бог и не царь, я твой раб,
Ты приходишь как милость небес,
Как волшебная палочка, ямб
Озаряет унылый мой лес.

Ты бы только звучала во мне,
Пусть не розой – ромашкой цвела,
Сероглазая тучка в окне,
Золотая пчела.
               


      *  *  *
 

Эта чудная зимняя сказка,
Эта белая, белая тишь,
Ты моя долгожданная ласка,
Всей душой ты мне в душу глядишь.
Будто после огромного горя
Окунаюсь в мерцанье снегов,
Я любовью твоей, моё поле,
Шелуху очищаю со слов.
Но не вижу я в мире спасенья
Ни своей, ни твоей тишине,
Хоть забыть не могу откровенья,
Что нечаянно даришь ты мне.

               

         *    *   *

Ты знаешь, любимая, я тебе удивляюсь:
Мы прожили с тобой столько лет,
А я всё равно тебе удивляюсь –
Ты веришь в то, чего нет.
Но я ведь не верю
Ни в женскую верность,
Ни в мужскую честь,
Я знаю, что всё покупается,
Теми, у кого деньги есть.
У нас же с тобой ни денег,
Ни счастья, наверно, нет,
Ты ведь со мной несчастлива?
Не знаю, откуда такой ответ…
И то, что я тебе удивляюсь
И не хочу изменять,
И ты говоришь мне о том же,
Знаешь, похоже на чудо,
На Бога, который не умер,
Чтобы там они ни взрывали,
Как бы ни убивали,
И как бы мы ни страдали.
Мы ведь с тобой – живём!
Опять за окошком май.
Май наш!
Ничего, что сегодня он плачет,
Ты ведь, моя любимая,
И сама не знаешь, что весной
Ты такая смешная,
Рыжая, рыжая,
Как индюшиное яичко!
А я теперь знаю,
Что любовь на земле бывает,
И мы живем и надеемся на то,
Что когда-нибудь не будем плакать,
А будем радоваться,
Тому что,
Я не знаю как,
Но чудом, каким-то чудом,
Спасли мы души свои живые.

               



         О ПОЭЗИИ

Налей воды и размешай её покруче,
Слегка упомяни о злобе дня,
Упрячь тоску поглубже и получишь
Живую строчку – плоть того огня,
Что не даёт душе твоей покоя,
И тёмной ночью в городе глухом
Не будешь знать ты, что с тобой такое,
Откуда твоё чувство неземное,
Откуда Бог мелькнул в тебе самом.
И это – всё. Тяни душой минуту,
Бросай в горнило пошлость или грязь
И ты в самом себе увидишь чудо:
Зло исчезает, строчкой становясь.
Теперь уж – всё… Святое вдохновенье,
Зачем же в чудеса со мной играть?
Зачем ты навеваешь настроенье,
Что можно зла и смерти избежать?


               
       СОН ЛЕСНИКОВА

Лежал Лесников под развесистым дубом
И, видно, храпел не особенно грубо,
Поскольку пчела прилетала к нему
И что-то искала, а что, не пойму,
Дуб шелестел и трава шевелилась,
В воздухе пыль золотая носилась,
Под ветром склонялись овёс и пшеница,
И плавала в небе свободная птица,
А за холмами как в синем лесу
Храм куполами блестел на весу.
Ходило по кругу земное движенье,
И русская мысль, и её отраженье
Змеились у ног под рукой монумента,
У храма стоящим как символ момента.
Снился Евгению древний дракон,
То ли дракон, то ли, может, не он,
В общем, какая-то тёмная сила,
Та, что родимую Русь полонила.
Вывернул дуб мой Евгений бесшумно,
Встал, но проснулся, и вновь многодумно
Улегся назад, а трава у дороги
Ему оплетала и руки, и ноги.




        *   *   *

Смотрит череп пустыми глазницами,
Улыбается он – или в горе?
За живою и мертвой водицей
Ухожу я к далёкому морю.

Низко солнце идет над пашнями,
Засевает златые зёрна,
Поглядит на меня, неважного,
Понимающе и бесспорно.

Каркнет ворон, крылом махая:
-- Ты бы выбрал  вначале бога!
Богатырская стать простая,
А в степи вольной воли много.

Я уйду, голова склонится.
И, как водится, путь отчаян.
Принесу два ковша водицы,
А к добру ли они – не знаю.

Так и всяк богатырь – не призван,
И бессилен он, и ничтожен.
Призвала б ты его, Отчизна!
Помянул бы его Ты, Боже!




       *   *   *

1.
Когда остывает вечерняя роща
И ласковый ветер осиной полощет,
И в озере тонет закат, и двоится
Вода и земля и на душу ложится
Коротким покоем, --
Я слышу всей кровью,
Как плещет мой разум тоской и любовью,
И страсть в моем сердце сильна и чудесна,
И радует бездна…

2.
В горячей истоме земного слиянья
Не похоть ищу я, а свет и сиянье,
Но пью пустоту,
И её повторенья
Бьют как каменья.

3.
Не верю ни в память, ни в долг, ни в могилы,
Не знаю, за что мне даруются силы,
Не знаю, откуда душа это знает,
Что небо её и хранит, и спасает,
Что в жизни земной не напрасны страданья
И есть воздаянье…


       
        *   *   *
                Памяти
                Виктора Полякова

То, что болит постоянно
Рифмуется нами туманно,
И прячется тяжкое чувство
О смысле судьбы и искусства.

Но сколько забот и мороки,
Чтоб душу вложить в эти строки,
Сколько тоски и печали,
Что рифмы опять подкачали!..

Ясней ощущенье с годами,
Что жизни мы не разгадали
И милая муза не знает,
Зачем она строчки слагает.

И нравы, и люди всё хуже,
Искусством не вылечить душу,
И самая лучшая лира,
Увы, не улучшила мира.

В исхоженной нашей дубравке
Отыщем местечко на травке
И горькой нальем на двоих -
Помянем своих и чужих,

Холодному миру назло
Прославим любовь и тепло
И скажем сомненьям в ответ:
Есть на земле этой свет!

И мы выбираем – его!

А больше здесь нет ничего.



      *    *    *

Всё разрешилось, конечно, не так,
Как только окончился бой,
Опять в дураках оказался простак,
В умниках – наглый и злой.

Снова блуждает в науках мудрец,
Лезет в астрал точно в лес,
Верят в Создателя жрец и делец,
Верует в Бога и бес.

Ищет душа моя чистой воды,
Бьётся комочек во мгле,
Мучает время падучей звезды
Тихую Русь на холме.

Делаю то, что совсем не люблю,
Бьюсь у широких дорог,-
Вновь оставляет меня на краю
Смиренный мой Бог…

Злая свобода идет по стране,
Злой несвободы родня…
Мир этот грешный, лежащий во зле,
Манит и манит меня.


       ЗВЕЗДА И КАНАВА

Когда я пьяной мордой у штакета
Воткнулся в самогонное и рвотное,
Увидел я, что нет во мне поэта,
Увидел я, что есть во мне животное,
Животное мохнатое и сильное
И в сущности своей собой довольное,
Пугает его чёрное, могильное,
А увлекает гордое и вольное.

В канаве и крапива, и колюка,
Отжившее, навозное, стеклянное,
Поэзия, случайная подруга,
Игрушечное сердце деревянное!

Зачем ты увлекаешь нас, крылатая?
Зачем твердишь о небе, пустозвонная?
Тебе ли укротить моё мохнатое,
Тебе ли напоить моё бездонное…

Когда открыл глаза я среди ночи –
Звезда глядела в щёлочку штакета,
В сердечные она глядела очи
Лучами удивительного света.

Она мне ничего не говорила,
Она меня совсем не осуждала…
Животное из сердца уходило,
Мохнатое от сердца отступало.

Вновь оживали совесть и крапива,
Рассвет глядел как горестная птица,
А ведь вчера и чистой, и счастливой
Была ты, моя первая страница…

               

         СОН

Я увидел
Таинственный Свет
На заре –
Онемели и руки, и ноги!

Не посмел я глядеть,
Я искал на горе
Хоть какой-то дороги.

Ощутил я слова –
Будто море во мне
Прошумело от края до края:
«Есть великая Сила
На этой земле,
Но она приложенья не знает…»

Я очнулся, когда
Отгорела заря,
В моем сердце
Царила разруха,
Я не мог как Илья
Одолеть Соловья
Силой русского духа…

. . . . . . . . . . . . .

На ладони моей
Спит живая Земля,
Синий шарик манит и мигает,
И томится душа как больное дитя,
И молитву всю ночь вспоминает…

               
    
            *   *   *

1.
А над миром светят звезды, звёзды светят.
А над миром плачет ветер, ветер плачет.
Детским сердцем слушай, слушай и ответит
Тот, Кто знает, что всё это значит.

2.
Чёрной ночью больно думать, думать больно.
Чёрной ночью снятся люди, эти люди.
Жалкий разум мой бесплодно и безвольно
Вычитает их, слагает их и судит.

3.
А над миром ветер плачет, звёзды светят.
Спит старуха, спит у самой страшной двери.
Будто ангелы, во сне летают дети,
О себе ещё не зная, что мы – звери.

4.
А над миром плачет ветер, ветер плачет.
А над миром светят звёзды, звёзды светят.
Детским сердцем слушай, слушай – и ответит
Тот, Кто знает, что всё это значит.

               

        *   *   *

Я дышал то землёй, то травой,
Я менял города на болота,
Любовался и светом, и тьмой –
Ты была моим богом, природа!

Сколько раз, от тоски уходя,
Я хотел для тебя застрелиться,
Чтобы плакать и плакать в дождях
Или криком кричать
                в твоих птицах.
 
Но всё чаще, сомненье тая,
Понимал я, прекрасная осень,
Что не ты защищаешь меня,
А сама о защите ты просишь.

Ты, как я, умираешь во мгле,
Твои звёзды горят как солома!
Я скитаюсь душой по земле
Не найдя ни бессмертья, ни дома.

Для чего ты рождаешь птенца
И ласкаешь его с колыбели?
Если нет у Вселенной Творца,
Не найти здесь ни смысла, ни цели.

Раздраженье, обида, и боль,
И пустая усталость…
Но откуда же в сердце любовь?
И откуда в нем жалость?

То венки, то кресты у дорог,
Остановишься – поле да ветер!..

Неужели я верю, что Бог
Может сердцу ответить?

Неужели я верю, что Он
Не моё подсознанье больное?..
Колокольный мне чудится звон.
Что со мною такое?

Я люблю тебя, древняя Русь,
Твою светлую Пасху…
Да, я верю! И верить боюсь –
Так похоже на сказку…               
               
               
            

          ПУТИ
               
            Жив Бог – жива душа моя…
                Державин.
1.
Рыбёшкой плеснула река
В ладонях росистого луга,
Но как ни была глубока –
Петлёй её сжала излука.

И весь в одуванчиках луг,
И шмель, утонувший в пыльце,
Несут нам с тобою, мой друг,
И горечь, и слёзы в конце.

Окончится день и зарёй
Утешит его бесконечность,
А над моею душой
Враги мои – время и вечность.

2.
Скудны у природы пути,
Тоскует в ней горький охотник,
Напрасно пытаясь свести
С ней сердце как сводник.

Железную горечь души
Не смыть родниковой водой,
Мы смертны – пиши, не пиши,
Строй памятники и не строй.

Расхожие штампы круша,
Играешь ты пеной страстей,
Но в лире живёт не душа,
А бледная память о ней.

Однажды придут за тобой
И рухнет он, гордый твой бог,
Твой бронзовый бюст над толпой
На перекрестке дорог.

3.
На падшей сердечной земле
Я в сладком плену у желаний,
Здесь слово Его как во мгле,
А смерть – как в тумане.

То прелестью дня побежден,
То прелестью ночи,
Я помню про Армагеддон,
Но верю – не очень…
               
До дна наполняет меня
Тёмная музыка мира,
Ленива молитва моя
И мелочна лира.

И если бы Он не будил
Меня в этой жизни скорбями,
Я бы о Боге – забыл,
И оправдался  делами…

4.
Как долго я, Господи, шёл,
Под каждым сомнением падал,
Чем хуже я здесь себя вёл,
Тем горше там Ангел мой плакал.

Я вовсе идти не хотел,
Сто раз находил оправданья,
Не знаю я, как Ты терпел
Мои покаянья.

И всё же однажды и я
Увидел небесный Твой мир,
И тысячей радостных лир
Душа зазвенела моя.

Чудному с неба лучу,
Сладкому Свету в груди,
Снова и снова шепчу:
« Господи… не уходи…»

5.
Вьются над русской землей
Пестрые флаги чумы,
Не христианской страной,
Господи, стали и мы.

Празднует бал сатана,
Бал-карнавал без границ,
Море огней и вина,
Толпы тельцов и блудниц.

Пенится похотью век,
В небо возносит рог,
Пляшет пустой человек,
Сам себе бог.               
               
6.
Милостив
      и терпелив,
Знаю, у дома
          Он ждет.
Путь мой
        извилист
               и крив,
Горек
     осенний
            мой мёд…
               
               


        *   *   *

Там, где иволга заутреню поёт
И в орешнике рождается родник,
На поляне старый дом ещё живет,
А хозяин именуется – лесник.

Там над лесом тают тихие года,
А за лесом всё пшеница да овёс,
Там и мама и жива, и молода,
И отец ещё не знает горьких слёз.

Там не пасека, а горний райский сад,
Самолётики несут пыльцу и мёд,
Там и в небе самолётики летят,
Белый след от них никак не отстает.

Я полжизни, я полжизни, Боже мой,
Возвращался, но вернуться я не мог,
Намечтав, что родниковой чистотой
Я обязан одолеть тоску дорог.

Стала иволга ненужной и чужой –
Перестала в роднике бурлить вода,
Стала родина унылой и земной –
Не осталось в небе ясного следа.

Шел на свет я – оказался я во мгле,
Где Ты, Боже, не могу Тебя найти?
Если Ты меня забудешь на земле,
Не найдет моя душа к Тебе пути.

Об одном лишь я опять Тебя молю:
Буди воля Твоя дивная во всём!
Я всё помню, я всё помню и люблю,
И с Тобою не один я, а вдвоем.
 

         
           *   *   *
      От юности
           Мое-Я
      Повернула вспять
           Коле-Я
      И пошла петлять
           По земле,
      Падший мир,  лежащий
           Во зле,
      С горем от ума
           Изучать,
      Мировое зло
           Объяснять,
      Революцией
           Окорачивать.
      Зло на зло
           Наворачивать.
   
       Искупав Россию
           В крови,
       Многие ушли
           От Любви,
       Многие ушли -
           Навсегда,
       И погасла в небе
           Звезда.
   
       Нам же здесь - учиться
           Прощать,
       С миром этот мир
           Принимать,
            В роще
       Заповедных дубов
            Диких
       Усмирять кабанов.



        *   *   *

Ветер играет берёзовой рощей,
Жёлтые листья летят на шоссе,
Если бы можно на свете жить проще,
Если бы можно не думать  совсем.

В гору дорога – и небо навстречу,
Близкое небо – рукою достать,
Долу дорога – и тяжесть на плечи:
Время придёт и тебе умирать.

Смерть приходила и рядом стояла,
Лучших друзей уводила с собой!
Что ж ты живёшь как ни в чём ни бывало,
Что же ты делаешь, сердце, со мной!

С чем я предстану пред Ярое Око,
Как оправдаюсь и что сотворю?
В черной долине над черным потоком
Ужас окутает душу мою.

Я каждый день умираю как роща,
Я каждый день умираю как ветер,
Я каждый день умираю как осень
Жёлтым листком в придорожной грязи…



         *    *    *

Я одну лишь молитву любил:
- Буди воля моя! – я твердил,
В паутине  дорог и тревог
Я хотел быть как бог.

Все святыни я сам выбирал
И в мечтаньях за них умирал,
А когда уставал умирать,
Я любил тогда пить и гулять.

Эти годы летели как дым,
То делами, то скукой томим
Я святыни свои разлюбил,
Об иронию я их убил,
И в гражданской войне преуспев,
Был уверен, что прав я и лев.

Жил я в мире высоких идей,
Жил я в море глубоких страстей,
Древо знания тряс я как грушу,
Но не мог напоить свою душу.

Я искал тихий край на земле,
Но везде видел землю во зле,
Миром правили львы, но, увы,
Часто были и львы не правы,
И не мог ни один объяснить,
Отчего в мире зла не изжить…         

Я одну лишь молитву любил:
-- Буди воля моя! – я твердил.

Я не ведал, что жизнь по грехам -
По свободным страстям и мечтам –
Привлекает бесплотных зверей
Из неведомых нам областей.
Не гнушался я грязных дорог,
Но и думать, конечно, не мог,
Что однажды увижу и я
Тёмных бесов средь белого дня,
Что однажды открою я двери,
А навстречу – не люди, не звери!

Пустоглазые тени гостей
Не забыть мне до смерти своей.
               
Я не знаю, как вспомнил о том,
Что спасается грешник крестом:
Непослушной, тяжелой рукой
Начертил я его пред собой –
Всё исчезло… Мой ужас пропал…
Я притихшие мысли собрал…

Покаяньем я в двери стучу
И молитву иную учу:
- Не оставь меня, мой Судия,
Буди воля Твоя!..

               
            
     *  *  *

Откуда начну я плакать,
Какими начну словами,
В каменных дебрях мира
Свой пробивая путь?

Земля моя как калека,
Просящая подаянье,
В старой ушанке сына
Со споротою звездой.

Земля моя как берёзка
В заплаканном вешнем поле,
Где в горестной нашей пашне
Глубокое спит зерно.

2.
Откуда начну я плакать,
Какими начну словами,
С маленькой свечкой веры
В сердце своё сходя?

В тёмных глубинах сердца
Лебедь трубит о славе,
В сладкой истоме Ева
В летнем саду поет.

В тёмных глубинах сердца
Бьется со змеем сокол,
Чёрное небо лижут
Красные языки.

3.
Откуда начну я плакать,
Какими начну словами
Исповедь грешной жизни,
Тайную боль души?

Душа моя как гробница
Злобой убитых нервов,
Ей рано ещё – о правде,
О милости я молю.

Душа моя как ребёнок,
Маленькой рада свечке…
- На лоб, на живот, на плечи, -
Креститься её учу…

               
   *   *   *
 
Отметает метель
Всю мою канитель
И на сердце
Сумятицу,
У дорожки стоит
Будто девочка,
Ель,
В белом свадебном
Платьице.

Здесь,  за городом – даль,
И покой, и печаль,
И душа моя,
Странница,
Безо всяких помех
Исповедует грех
И к Спасителю
Тянется.

Тут, вдали от тревог
Помогает мне Бог
И душа перед Ним
Раскрывается,
Белым снегом дыша,
Молода и свежа,
Вся в слезах –
Улыбается…
               

      *    *    *

1.
Пахнет субботний вечер
Синим кадильным дымом.
Хочется тихой речи
О Боге моем любимом.

О странном смиренном Боге,
О Человеческом Сыне,
О трудной к Нему дороге,
О русской моей судьбине.
               
Шлет мне штыков и сабель
Гордый мой прадед Каин –
Плачет мой прадед Авель,
Кроткий хранитель Таин…

 2.
Хочется тихого неба,
Птиц на озерной сини,
Мира в душе и хлеба
Милой моей пустыни.

Вслед за Святою Русью
Ангел меня уводит.
Вслед за земною грустью
Друг мой, смеясь, уходит.

Счастлив и серп, и молот
В царстве стекла и стали…
Где ты, мой белый голубь,
Кладязь моей печали…

               

      *    *     *

Я зову Твоё светлое Имя,
Я стучу у небесных ворот,
Но едва только свистнет пустыня –
Поднимаются гнев и гордыня
И бунтует душа как рабыня,
И чернеет, и небо клянет.

Режет злоба мне сердце как бритва
И бежит от меня благодать,
Ночь пуста и проиграна битва,
И суха, и бесплодна молитва,
И измученных сил не собрать.

А бывает – не всё же нам горе! –
От молитвы бежит чернота,
Бездна рядом, но дверь на запоре,
А в крови – светоносное море,
И играет душа на просторе,
И не чувствует тяжесть креста.