Вознесенскому, Андрею

Не заглядывая в прессу, альманахи,
Но испытывая  боль душою по тебе,
Понимаю: так грустят поэты-иеромонахи,
Схоронивши поэтический Тибет.

Думаю преувеличенья нету.
Что такое горы по сравненгью с Человеком?
Ох, как сложно выдержать поэту,
Если уподобить славу рекам!

Но к чему посмертное леченье?
Смерть твоим стихам не перемена.
Просто стало медленней  теченье
Из ключа с названьем "Ипокрена".

Да, среди архитектурных линий,
Не замечен, как бы был твой след,
Но представь, что в описанье Роз и Лилий,
Ты уже - серебряный Поэт.

 И с небес поверь,Певец,, виднее -
Ты оригинал и без альтернатив,
Потому что оседлал свою идею,
Что куда взрывоопасней, чем тротил.

Не случайно, зная эту силу слова,
Но, живя рассудком прошлых дней,
Голова покойного Хрущёва
Не смирялась с  современностью твоей.

И пускай,  ещё воремя Оно,
Сложно было выпасть с Лонжюмо,
Всё же ты влюбил в себя миллионы,
Обминая, как умел, дерьмо.

К счастью, для Поэта жизнь- творенье
До конца, до самого конца.
Как Великий Данте быть в горенье
Факелом Андрея праотца.

Остроте живородящей рифмы
Мог завидывать таким и Евтушенко,
Если он, оставив след от бритвы,
Подался на кафедры к "эвенкам".

Что же делать рядовым поэтам
Без тебя. Мы рядышком малы.
Хочется немедля, с траурным портретом,
Опрокинуться в твои Антимиры.

Но спасает всё же разум духа,
Раньше всех подобных Мастеров.
Ими создаётся и восторг для слуха,
И звучанье необычных сочных слов.

Оттого и смерть твоя - сомненье,
Ты ведь жив, Поэт не умирает!
С вечностью дружны стихотворенья
Те, что родились в душевном Рае.

Верится, и ты вознёсся тоже
В небеса, под часослов вселенский,
Так как всё сошлось в тебе, итожа,
На фамилии буквально - Вознесенский.