Сон в последнюю ночь

Забытый двор: ветла, скамья без ног,
собачья цепь и сгорбленная будка.
Старик, скрипя, выходит на порог –
сухой ковыль, а сердце – незабудка.
На две семьи осиротевший дом,
и редкая калитка с бедным слухом
вросла в траву, и дымник старым ртом
клубит отжившим воздухом и духом. 
Отцовский сруб, своди его, земля,
как приняла старуху хлебным летом.
Дед прогорел до косточек, зола
волос – прощальная примета.
Весна – красна, видна со всех сторон,
и колокольчик, что не рос здесь сроду,
качает головой, и снится сон:
скамья населена честным народом.
Шинель – на гвоздь, за дверью – сапоги.
В сенях как громом – взрослый голос сына.
Пропал без вести – вырос, не погиб.
От радости со лба сошла косынка,
и бегло рассказала рябь чела –
с какой могучей материнской силой
у смерти вырывала, отняла,
на небе сберегла и отмолила.
В далёком сне глаза её чисты,
и руки – птицы – над гнездом летают.
Беда не привечает, а кресты –
от рам белёных тени, в ночь растают.
Родная степь и леса полоса.
Избёнки – деревянные, простые.
Растёт щенок… И сладкая слеза,
последняя, скатилась и остыла.
(21.03.16.)