Прекрасна, как Белая Русь

«Проклюнулся» невероятный интерес к настоящему творчеству великих русских художников. Недавние очереди в московских музеях, чтобы взглянуть на работы знаменитого мастера В.Серова, тому подтверждение.

А я хочу рассказать о менее известном, однако не менее талантливом Иване Фомиче Хруцком. Он брал уроки в Петербургской Академии художеств у Брюллова, Воробьева, Бруни и частным образом учился у Варнека и англичанина Доу, оставил после себя выдающиеся картины. Его называют «академиком по живописи плодов и птиц». Но Хруцкий – до сих пор не оцененный по достоинству портретист. Причем, портретист духовный, его кисти принадлежат иконы церквей в Ковно и Вильно, лица высокого архиерейского звания.

Самыми неожиданными я бы назвал произведения, где изображены женщины. Одно из полотен посвящено 30-летней девушке «в белом платье с книгой в руке», картина так и называется. Всмотритесь в лицо молодой особы, сколько в нем силы духа и красоты! Всплывает аналогия с Белой Русью! Весь вид девушки говорит – она переживает что-то очень трогательное и волнующее. Романтические большие глаза выдают глубину душевного богатства, а рука, прижатая к груди, словно указывает: мое сердце болит. Помните, Согдиана поет:

«Моё сердце горит, только не кается,
О тебе говорит сердце магнит…»

Я бы напрямую соотнес слова певицы с выплеснутой энергией, которую вложил Иван Фомич в образ героини.

Кто же эта госпожа невероятной красоты и богатого душевного настроя?

Не знаем. К сожалению, художник не раскрывал тайны «писаных красавиц», не помечал портреты женских особ, и мы можем только гадать.

Известно, что девушка «в белом» нарисована в 1840 году, когда Ивану Хруцкому было тридцать лет. То есть, он и его героиня – ровесники.

Чем же характеризовался тот период?

Позади у Ивана – невероятный успех в российской столице, две медали за натюрморты – серебряная и золотая, и звание академика по живописи плодов и птиц.

И вдруг Хруцкий бросает российскую столицу, богатую придворную богему, и  возвращается на родину, меняет стиль работы.

Что же случилось, что послужило поворотом? Почему он неожиданно сменил амплуа – перешел, образно говоря, от хлеба, когда изображал полные снеди столы, к высветлению душ человеческих? Возможно, по этой причине художник даже выпал из обоймы прославленных мастеров и был надолго забыт.

Неужели стимулом послужило общение с ровесницей, изображенной в роли «одаренной обаятельницы»? Девушка, несомненно, умна, об этом говорит поза с книгой на колене. Ладонью она прикрывает эмблему на платье, что демонстрирует ее предрасположенность к общественным событиям. В то же время она полна чувств. Девушка словно вопрошает: что же будет с нами?

Совершенно случайно, просматривая в государственном историческом архиве Латвии  статистические материалы по Витебской губернии за 1891 год, я натолкнулся на фамилию «Хруцкая». Речь идет о землевладелице Лепельского уезда, распоряжавшейся наследством в Городчевичской волости. Там было местечко, отмеченное как Борсуки. Записано через букву «о»: бор – лес, природа, хвойный настой...

Где эти Борсуки, сразу не скажешь: на современной карте их нет. Снесены. Но привязать можно, используя указанные координаты: от ближайшей железнодорожной станции Орша 85 верст, от уездного города Лепель 20 верст, а от реки Улла-Ульянка – 10 верст.

Так вот, землю в фольварке Борсуки приобрела «Ксения Ив. Хруцкая», дворянка, православного вероисповедания. Среди всех обладателей земельных наделов в Лепельском уезде – а их около семисот – Ксения, пожалуй, единственная, кто унаследовала участок не по своей линии, а от лица другой фамилии – Котырло.

Если бы не эта фамилия, я бы засомневался, что Ксения Хруцкая имеет отношение к великому белорусскому художнику. Не один Гаврила в Полоцке, правда?

Котырло – из рода церковнослужителей. Так и записано в отчетной ведомости: Ксения получила наследство «от священника Котырло».

Но какова между ними связь? Почему священник переписал на Хруцкую собственность?

Оказывается, они были «одного поля ягодами». Отец Ивана (Яна) Фомича Хруцкого на момент рождения одаренного сына проживал на территории Лепельского уезда – в деревне Усая, при дороге Улла-Чашники, и оказывал религиозные услуги. Статотчет за 1891 год о распределении земли в Витебской губернии подтверждает: да, церковному причту в Усае принадлежали 42 десятины, а «Географический словарь Царства Польского и других славянских стран», изданный в 1880—1902 годах в Варшаве и проверенный имперской цензурой, дополняет: там находилась церковь Покрова Пресвятой Богородицы, возведенная в 1811 году.

В то же время существует версия, что местом рождения художника является Улла – местечко на берегу Западной Двины, в 12 километрах от Усаи. Есть ли для этого основания? Рассмотрим документ о крещении Ивана Фомича Хруцкого. Вот его текст:
«1810-года января 27 дня окрестил и миропомазал младенца на имя Иван Местоблюстителя Грайской церкви священника Фомы и Минодоры из фамилии которых Хруцких сына, коему при крещении воспреемниками были господин Фома Марциновский, управляющий двором грайским и госпожа Анеля Катырлова дочь священника Буйской церкви».

Текст впервые опубликован в альбоме-каталоге «Иван Хруцкий», но авторы И.Паньшина и А.Ресина не совсем точно воспроизвели первооснову. Денис Лисейчиков – белорусский архивист, кандидат исторических наук, поправил:  ошибочно Усайская церковь названа «Грайской».

Довод спорный, так как, обратим внимание, согласно «Словнику», православная церковь в Усае была возведена чуть позже, чем родился художник, – в 1811 году. Вполне возможно, что более ранний причт назывался Грайским. Резонно?

Но Лисейчиков раскрыл более важное обстоятельство: что «мать художника названа «Минодорой из фамилии которых» вместо «Минодорой из фамилии Котырлов» (я все же придерживаюсь несколько иного правописания фамилии, так как в отчетном документе Витебскому губернскому статистическому комитету четко выделено окончание «о» - «Котырло»).

Теперь понятно, откуда связь Хруцких с семьей Котырло! Они были не просто одного духовного призвания, а состояли в родственных отношениях. И не удивительно, что дочь священника (видимо, родного брата матери) Анеля Котырло стала воспреемницей, а попросту говоря, - крестной маленького Ивана.

«Епархия» Котырло, судя по всему, находилась в двадцати километрах от Усаи, на берегу Западной Двины, в Стрижевской волости, - там обозначен Буй. В Буе церковная земля к 1891 году насчитывала чуть более 26 десятин, и среди общего количества не выделялась «усадебная» – только «пахотная, сенокосная и под строевым лесом». Это говорит о том, что церковных построек там уже не было. Само место обозначено как «фольварк Буй» - к 1891 году им распоряжался «по купчей» дворянин Михаил Ягупов.

Район исторически необыкновенный! Стрижевская волость примыкала к левому берегу Западной Двины и носила древний «отпечаток». Историки соотносят местность с бесследно исчезнувшим княжеским уделом «Стрешево».

В описываемый нами час там селились «древлеправославные люди» - старообрядцы. А одно из поместий принадлежало княгине Друцкой-Соколинской, предположительно из рода Рюриковичей. Центральное имение - Стрижево было закреплено за другим наследственным родом – Цехановецких.

Однако нас в большей степени интересует Ксения Хруцкая. Почему часть наследства семьи Котырло перетекла ей? 

Известно, что у Ивана Фомича, художника, не было детей по имени Ксения. Девочку звали Мария Анна. И был братик, свидетельствует правнучка Хруцкого. То, что у дочери двойное имя, говорит о миропомазании, то есть о переходе в другую веру.

А проживало семейство в имении Захарничи Полоцкого уезда, на другой стороне Двины, нежели Усая, Буй и Борсуки. Там еще раньше обосновались предки художника, будучи в шляхетском сословии, но растерявшие позже дворянские привилегии. Историк Лисейчиков проделал огромную работу, чтобы «докопаться» до корней Хруцких, и назвал их «трансдеканатским» кланом униатского священства», который доминировал в Бобыничском, Борисовском, Лепельском, Полоцком, Черейском и Чашницком деканатах Полоцкой епархии.

С распадом Великого княжества Литовского наступили перемены. Меры русского царя по отмене королевских законов не нашли всеобщего понимания в Западном крае. С резким осуждением религиозного переустройства выступил также отец живописца – Фома (Томаш) Хруцкий, подписав в числе 52-х священнослужителей воззвание в защиту греко-униатской церкви. А через год он умер…

Тогда-то «сын-петербуржец» возвращается на родину, в «богом забытый уголок» Витебской губернии, и посвящает свое творчество не «огурцам и помидорам», а духовному наследию. Примерно в то же время явился на свет «белый» портрет одухотворенной барышни – «неизвестной», с которого мы начали рассказ.

Конечно, Иван Хруцкий не был по своей натуре человеком аскетического склада, презиравшим мирские развлечения. Это доказывает натура отца. Однажды тот был уличен в том, что «вместо служения обедни в день Воскресный занимался пиршеством с нетрезвым уже народом в корчме…», и отправлен на покаяние.

Жизнь в Захарничах тоже покрыта тайной. Мастер надолго покидал дом, уезжая в Вильно. Конечно, Иван встречался там с другими женщинами, хотя был женат. Ясно, что некоторые из них настолько «западали» в сердце художника, что он брал кисть, чтобы запечатлеть образы и выразить горячие чувства. Это как у поэтов – Муза жжет сердце. Что при этом происходило «за кадром», история умалчивает. Мы можем только дорисовывать…

Неизвестная Ксения Ивановна добавляет «масла в огонь». Историк Лисейчиков «раскопал» 100 имен Хруцких, однако ни одно из них не вскрывает Ксению. 

Были и другие  Хруцкие – Иваны (Яны). Так, в списке Лисейчикова обозначен Ян Хруцкий, который в 1783 году претендовал на должность «сьвятара» (священника) Ново-Лепельской церкви по рекомендации настоятельницы Виленского монастыря бернардинок.

То есть, не исключено, что Ксения Ивановна из другой ветви Хруцких. Однако зададимся вопросом: мог ли Котырло «подарить» кому-то собственность вне родственной близости?

Судя по всему, земля в Борсуках переписывалась в конце XIX столетия в связи с «водворением русского земледелия» (был такой период в истории края). Общее количество земли, выделяемое дворянам и мещанам католического исповедания, не должно было превышать 60 десятин. 4 марта 1899 года российский царь предоставил министру внутренних дел право самому решать вопрос о «приобретении в сем крае (Витебская губерния, - авт.) земельных имуществ местными уроженцами».

Из статистической ведомости Городчевичской волости видно, что наряду с Ксенией Хруцкой там же, в том же населенном пункте, получили наделы двое лепельских мещан-католиков – Иосиф и Михаил Котырло. По 40 десятин одному и другому передали их отцы Франц и Феликс.

Если исходить из российских реалий того времени, то на большее они рассчитывать не могли. И оставлять казне «лишний кусок» тоже не собирались. И тогда, видимо, родилась идея осчастливить кого-то из ближайших родственников. На эту роль была выбрана Ксения Хруцкая? Отмечено, что она православная, а значит ее имя могло родиться в процессе перехода из одной веры в другую. Возможно, и искать истоки лепельской земледелицы надо в других руслах…


Не пора ли провести очередной пленэр, посвященный памяти даровитого художника, в Лепельском районе? Все предпосылки налицо. Жизнь Хруцких, как видим, в немалой степени вертелась вокруг уездного Лепеля.

Возможно, в общении творческих людей всплывут неизвестные ранее сведения об Иване Фомиче, и мы узнаем много нового. К тому же, остается неразгаданной еще одна «художественная» страница истории. Я уже говорил, что в непосредственной близости, где родился и творил одаренный художник, жили Цехановецкие.

Впоследствии их потомок Анджей стал собирателем художественного творчества, богатым коллекционером и владельцем выставочного зала в Лондоне. А ушел из жизни, так и не разгадав тайну своих предков. Бабушка Анджея, вдова Мария Цехановецкая, отправила из имения два вагона ценностей, когда к местечку приближались кайзеровские войска. В вагонах было большое собрание  художественных картин, но по адресату они не дошли – исчезли в вихре революционных потрясений. Вполне логично, что в числе наследия могли находиться также работы Ивана Фомича Хруцкого.

P.S. Изучая свою родословную, я наткнулся на выписку из метрической книги Свядской Косьмо-Дамиановской церкви за 1845 год. Надо сказать, что эта церковь располагалась в селе Свяда, которое отмечалось в очень давние времена. Еще писцы Ивана Грозного, исследуя рубежи Полоцкого повета, в средние века обращали на него внимание: Свядское поместье граничило с Городчевичской волостью, но лежало не в Лепельском, а в Борисовском уезде. Так вот, в феврале 1845 года в церкви крестилась Параскевия - дочь Павла Шушкевича из деревни Веребки. А обряд крещения совершал священник Фортунат Хруцкий!


На фото(из интернета)произведение И.Хруцкого: «Портрет неизвестной в белом платье с книгой».
20.03/16