Утро в Гурзуфе

В кресле свернувшийся мягкий халатик
Тихо за хвостик тащу из-под шорт.
Ты, повернувшись на смятой кровати,
Прячешь улыбку: проснешься вот-вот.

Шлепки надев, выхожу на террасу.
Веет цветками в лицо абрикос.
Сверху видна серпантинная трасса.
Улочка к морю бежит под откос.

Сто лепестков – поцелуями с ветки…
В майском саду мог гулять Хан-Гирей.
Завтрак накрыт в виноградной беседке.
Утро в Гурзуфе достойно царей.







С кресла тащу трикотажный халатик.
Тут же с него убирается кот.
Ты, повернувшись на смятой кровати,
Прячешь улыбку: проснешься вот-вот.

Шлепки надев, выхожу на террасу.
Веет цветками в лицо абрикос.
Сверху видна серпантинная трасса.
Улочка к морю бежит под откос.

Меж лепестков, что летят с каждой ветки,
Мог бы гулять каждый день хан-Гирей.
Завтрак накрыт в виноградной беседке.
Утро в Гурзуфе достойно царей.












Пышно торчат между редких балясин
Сочные стебли малиновых роз.
Солнце узором лежит на террасе.
Улочка к морю бежит под откос.

С кресла тащу трикотажное платье.
Тут же с него убирается кот.
Там, за стеной, на скрипучей кровати,
Ты повернулся: проснешься вот-вот.

Садик закрытый, фонтан-статуэтка,
Розы кругом – как любил хан Гирей.
Завтрак накрыт в виноградной беседке.
Утро в Гурзуфе достойно царей.




С первым лучом выхожу на террасу.
Сыплет в лицо лепестки абрикос.
Сверху видны серпантинные трассы,
Синее море и яйлы откос.

В спальне снимаю короткий халатик.
С мягких перин убирается кот.
Сзади тебя обнимаю в кровати.
Прячешь улыбку: проснешься вот-вот.

Завтрак накрыт в виноградной беседке.
Розы кругом, как любил хан-Гирей.
Голубь воркует с платановой ветки.
Утро в Гурзуфском раю – для царей.