Lingua franca

Ожидание чего-то нового, какой-то
перемены, идущее из
недр мировосприятия, не оставляет в покое
ничью гортань, выкрикивающую девиз

всех вольнодумцев, живущих не сейчас,
но потом, живущих для
собственной сетчатки, служащей для нас
инструментом анализа. Элемент вранья

исключается, разве что степени помутнения
имеют место быть.
Лично меня всегда выручала оптика. Этой области изобретения
не позволяют скрыть

ничего, что скрыто быть бы могло с точки зрения
визуальной стороны бытия.
И широкая перспектива, как катализатор рвения,
спасает от окончательной апатии меня.

Чуть проще, проще излагать свои мысли нужно:
люди успели устать от всех этих "измов",
которые то и дело погружают сознание в лужу.
В любых словах важно лишь разнообразие смыслов.

Однозначно выживают не сильнейшие из людей,
а те из них, кто готов видоизмениться,
те, для кого главенствует роль идей,
кто смотрит дальше, кого тянет в воздух, к птицам.

Будь-то существо человеческое или же строение
сферы архитектурной, коему суждено остаться
на изначально занятом месте, не имея людского самомнения.
Минареты Софии как способы адаптации.

Наличие множества вещей, кои мне дороги и близки,
не является гарантом привязанности. Язык мне не враг,
а слова лишь - слуги фонетики и выражение тоски
относительно всего того, к чему я не холоден, но что мне никак.

И слоняться в окружении шаблонных уставов
не так уж и дурно, как мне повсеместно
внушают. И понятным становится, что размытость нравов
исключает всякое "как?" - достаточно выбрать место

и там окопаться, и гореть, и сгореть, без остатка.
И вполне под порядок вещей подпадает
громождение мнимых идеалов на фундаменте шатком.
Развеянные заблуждения процесс фокусировки незамедлительно ускоряют.

Мысль - преамбула слова, а язык - русло мыслей,
их потоков, порой и сточных течений, и на дне – слова.
В то же время предрасположенность к речи крайне быстро
способна менять направленность мысли. И в этом универсальность языка.