Про баню и инферно

ПРО БАНЮ И ИНФЕРНО

История невыдуманная. Всё происходило у меня на глазах и, если можно так выразиться, при моём непосредственном участии. Время действия то ли 1987-й, то ли 1988-й год. За давностью событий точно уже не припомню.

Сам я родился и рос в небольшом уральском городке, расположенном у самого подножия Уральского хребта. Главной и почти единственной достопримечательностью моей малой родины был, до недавнего времени, металлургический завод полного цикла. Что это такое, объяснять, надеюсь, не нужно. Зимой - чёрный от сажи снег, летом - полуживые то ли от июньской жары, то ли от мартеновских газовых выбросов тополя. И неизменно, вне зависимости от времени года, лисий, цвета перемешанной с охрой спёкшейся крови, хвост от главной заводской трубы.

Понятно, что в таких условиях любая, мало-мальски обеспеченная семья, первым делом, после удовлетворения первоочерёдных нужд в виде отдельной двушки в панельной хрущёвке, и приобретения, пусть даже и подержанного, но СВОЕГО ЛИЧНОГО автомобиля, начинала решать вопрос с загородным отдыхом. А если проще, то с приобретением в близлежащей деревеньке или ещё более близлежащих коллективных садах, нескольких соток заросшей бурьяном земли и, в лучшем случае, это если очень-очень повезёт, какой-нибудь старой бревенчатой избушки. Хотя, положа руку на сердце и основываясь при этом исключительно на своём собственном опыте, могу с чистой совестью и ничуть не кривя душой сказать, что называть это пяти-шести месячное добровольное рабство - отдыхом - очень тонкое изуверство.

Мои родители не сказать, чтобы были какими-то бонзами местного общества. Скорее нет, чем да. Мама работала на железной дороге, а отец, в семнадцать лет начав свою трудовую карьеру с чернорабочего на всё том же металлургическом заводе, постепенно, пройдя путь от разнорабочего в химцехе до опера в линейном отделе, а впоследствии и до адвоката, на тот момент был самым что ни на есть народным судьёй. И, предвидя вашу ухмылку и торжествующие мысли по поводу того, что - “вот! я всегда знал(а), что этот Лебедев блатной, что и детство у него было не как у нас” - сразу же успокою. Быть судьёй тогда и быть им сейчас, это, как сказали бы в Одессе, - две большие разницы. Мало того, что зарплата у судьи была почти в полтора раза ниже, чем у квалифицированного рабочего с того же завода, так и бонусов, ныне щедро просыпаемых на светлые судейские головы верховным главкомом всех судов и судилищ, тогда не существовало в принципе. Достаточно сказать, что работая адвокатом, отец получал “потолок” в 270 рублей, а уйдя в суд, стал получать то ли 160, то ли 180.

И вот за эти самые 180 рублей, примерно за три-четыре года до описываемых событий, нашей семьёй и был приобретён участок со стареньким бревенчатым домишкой в двадцати-тридцати минутах езды от города. Описывать каким трудом и в сопровождении каких проклятий и ругательств с моей, чуткой, нежной и на тот момент очень подростковой стороны, нам далось приведение в относительный порядок этого дома и участка я не стану, так как это - тема для отдельного, не менее занимательного, чем этот,  рассказа. Да и суть совсем не в этом, а в том, что была у нас там, помимо избушки без курьих ножек, ещё и небольшая банька. Можно даже сказать - крошечная. В парилку одновременно больше 4-х человек и не поместится. Вернее - не помещалось.

Так вот. У мамы моей день рождения в начале июля. А в описываемый мной год у неё вообще был юбилей. 40 лет. Это ведь мужикам 40 лет отмечать нельзя. А женщины такими глупостями не заморачиваются. Соответственно, решено было, что само по себе абсолютно естественно, отмечать эту знаменательную дату на даче. Ну а почему бы и нет? Погоды в июле у нас на Урале, как правило, прекрасные. Дача - за городом. В 50-ти метрах - река Чусовая. Вокруг, тогда ещё  не заросшие бурьяном и барщевиком, колхозные поля с гречихой и пшеницей. Вы даже не представляете себе, как это здорово - сидя на завалинке смотреть на золотое пшеничное поле, по которому тёплый июльский ветер гонит серебряные волны.

В общем, сказано - сделано. Приглашения разосланы. Продукты закуплены. Спиртное, которое в те времена было дефицитом почище сырокопчёной колбасы, раздобыто всеми правдами и неправдами.

Родственников у нас много. Семья большая. Весело было. Поздравления, подарки. Песни про “рябинушку” и про “напилася я пьяна”. Да и куда без них? У нас, на Урале, поют все. Умеют, конечно, немногие, но поют - все. А “Ой мороз, мороз!” и вовсе можно было бы смело делать гимном всего Урала. Готов пари держать, что нет ни одного уральца, которого среди ночи разбуди и попроси спеть пару куплетов, а он забудет хотя бы одну  фразу из этого вечного хита. Нет таких. В природе не существует. Даже с самого глубокого бодуна никто и никогда не перепутает ни единой строчки.

Душевно посидели, если одной фразой. Ну а где застолье, там и банька. И хоть и не принято в русских деревнях после заката в баню ходить, но как тут утерпишь? На душе светло и чисто. Радостно. Да и тело чистоты требует. Веничка берёзового, да пара лёгкого. Это ж какая благодать - поддать на раскалённую каменку ковшичек колодезной водички с кваском, забраться на высокий полок и, обжигаясь хлебным ароматом, затаиться, замереть, понемногу, по чуть-чуть размякая и впуская в своё застуженное делами и  заботами нутро, наконец-то почувствовать себя совершенно счастливым.

Вот и мужики наши никак не могли отказать себе в таком удовольствии. Долго ли, коротко ли, но банька была истоплена и готова к употреблению. А на ходиках деревенских, с гирькой, от прошлых хозяев наследством доставшихся, - за полночь уже. Ну да кого это могло смутить, когда внутри за триста пятьдесят плещется, когда все люди, даже империалисты проклятые, становятся братьями, а весь мир, даже полуночный,  кажется нежным и ласковым.

А надо сказать, в то время был у нас один родственник, супруг сестры моей двоюродной, на мистике и прочей инфернальщине немного подвинутый. Серёгой звали. Лет 25-26 отроду. Блаватскую читал. Роули. В “Молоте ведьм” скрытые смыслы земного бытия пытался отыскать, в омут хиромантии с головой нырял, обсыхал на ведических пляжах под звёздным светом астрологии. Блажь молодеческая, конечно. Дурь несусветная, но и из песни слова не выкинешь. Что было, то было.

Пошли значит в баню. Мы-то, сопляки и те, кто постарше, пару заходов в парилочку сделали, веничками себя поистязали в охотку, да и обратно в дом вернулись. Распаренные, чистые и умиротворённые. Чайку с душицей и мелиссой на сон грядущий приняли по паре чашечек и - на сеновал. В разнотравье дурмяное. Красота! Нигде и никогда мне, наверное, так больше не спалось, как на этом стареньком, но таком уютном и родном сеновале. Ну да я опять отвлёкся. Не обо мне ведь речь. 

Отец мой и Серёга, в плане всех банных премудростей, не нам чета были. Парильщики знатные. Папа до сих пор, а ему уже 71, по четвергам в баню - как на работу. Без прогулов и опозданий. Не нынешнее племя, да. Богатыри.

Остались значится. Дальше парятся. В предбанничке в перерывах пивком ледяным охлаждаются. Ну а об увлечении Серёгином на том его жизненном отрезке я вам уже рассказывал. Сами ведь понимаете, в той обстановке (маленькая деревенская банька, тусклый свет лампочки сороковки, в оконце 30 на 30 крохотном - ночь кромешная, хоть глаз выколи) не мог Серёга разговор о мистике не завести. Ну никак не мог. И завёл, естественно. А у бати моего с чувством юмора всегда всё в порядке было. Не стал он родственника, в мистику по макушку погружённого, ни в чём разубеждать, а наоборот, маслица в костерок подлил. Стал ему про нечисть всякую рассказывать. Про леших, кикимор, русалок, домовых. И на полном серьёзе всё. С историями и мимическими иллюстрациями, с голосом. Так и до банного между делом добрался. Ну а Серёга только глазами хлопает, да в себя прийти не может. Ну как же, взрослый человек, секретарь парторганизации судейско-прокурорско-адвокатской, ему ж по штату атеистом быть положено, а он тут такое выдаёт. В общем - под впечатлением.

И тут, вот ведь бывают в жизни такие казусы, ни раньше, ни позже, лампочка перегорела. Свет погас и звёзд не видно, если одной фразой. Атмосферу, на тот момент в баньке сложившуюся, вы себе, я надеюсь, уже представили. Тут ещё надо добавить, что в тот момент, когда лампочка перегорела, Серёга сидел внизу на скамеечке у оконца, а отец вверху, на полке. Серёга почему-то и отчего-то занервничал как-то сразу. Спрашивает отца, что, мол, случилось. Свет, мол, где. А отец, я ж вам говорил, что с чувством юмора там всегда всё в порядке было, сориентировался в ситуации мгновенно и решил использовать её на полную катушку. Серёга ему вопросы задаёт, а он молчит. Затаился. Тот ещё больше нервничать начинает. Уже и голос повышать начал. Почти кричит, мол, Владимир Иваныч, ты чего не отвечаешь-то?!

Ну отец и ответил. Спокойно так. Тихим голосом, можно даже сказать - ласковым. А нечего, говорит, тебе, Серёженька, было по баням после полуночи шастать и меня, банного местного, тревожить. И опять молчок. Серёга тут и вовсе голову потерял. Заорал в голос - изыди, Сатана, я крещёный! И ну по парилке метаться, выход искать. А темно ведь. Не видно ни черта. На печку, естественно, налетел. Да только она ведь - не батарея парового отопления. Погорячее немного. Градусов эдак на сто пятьдесят - двести. Обжегся, конечно. Ещё сильнее орёт. Тут отец понимает, что шутка далековато зашла и решает успокоить родственничка. Ну и говорит уже громко и своим голосом, чтобы успокоился значит, что пошутил, что нет тут никаких банных и прочих домовых. Тот вроде остывать начал. Сшибать всё вокруг и около перестал, в стенки головой долбиться - тоже. Угомонился стало быть. Почти. Спрашивает отца так осторожненько, мол, а сам-то ты, Владимир Иваныч, где? А отец, не долго думая, и говорит ему чистую правду - да здесь, я, Серёжа, на полке. Ну а тот-то понятно в каком состоянии. Можно сказать, только-только и еле-еле от нечести отбился. Мозги ещё кипят. Пар из ноздрей свищет. Да и со слухом, видать, что-то приключилось. Послышалось ему, что отец сказал не “на полке”, а “на потолке”.

Что тут началось! Батюшки-святы! Сиреной заревел. Белугой завыл. Сперва креститься обеими руками начал. Потом оконце каким-то чудом заметил и высадил его кулаком с размаху. Изрезался весь. И голосит, главное, что твоя труба Иерихонская. Изыди, да изыди! В окно это давай пытаться пролезть, да куда там! Там кошка только и пройдёт. А ежели собака, то и то уже не очень крупная. Ну а он-то покрупнее пса любого, даже самого ограмадного. О кошках и котах и вовсе нечего говорить.

Длилось всё это недолго, конечно. Но отцу это “недолго” за целую вечность показалось. Ладно, хоть каким-то макаром Серёга всё же дверь из парилки нащупал и вырвался из царства нечисти на волюшку белую. Надо ли говорить, что накинуть на себя чего-то он даже не пытался? Как есть, из парилки, в чём мать родила, в том и дунул в дом на первой космической. Шум, гам. Орёт же, мистик недоделанный, не умолкая. Всех на уши поднял. Ну да ладно. Штаны какие-то дали натянуть. Аптечку достали, руку перевязали. Спрашиваем его, что случилось, а он только всхлипывает да хрипит - “он-оно, он-оно, там оно, там меня” - короче говоря, ни чёрта никто понять не может. Бред какой-то, да и только.

И тут появляется Владимир Иваныч. После баньки. Свеженький. В махровый халат в клеточку одетый. Лицо, прям как у Евдокимова, красное. И участливое. Издалека начинает говорить, мол, Серёга, ты чего, шуток совсем не понимаешь что ли. Типа, я ж и подумать не мог, что ты на это так отреагируешь… А Серёгу начинает колотить крупная дрожь, он срывается с места, одним прыжком оказывается возле отца и со всей дури, с уже приевшимся отцу воплем “Изыди!!!”, пытается засветить ему по физиономии здоровой рукой. Ладно, отец раньше боксом занимался, увернуться успел, а так торшер под глазом свечей на триста, и это как минимум, заработал бы точно.

Еле-еле, с горем пополам, аж вчетвером, угомонили этого экзорциста доморощенного. А потом ещё полночи коньяком отпаивали, пока окончательно в себя не пришёл.

Вот такая вот история случилась на 40-летнем юбилее моей мамы. И почему говорят, что сорок лет отмечать нельзя? Не понимаю.

P.S. А Серёга с тех пор мистику и эзотерику забросил. В бизнес ушёл. Кооператив какой-то открыл. Большим человеком стал.

P.P.S Да, ещё кое-что. Забыл вам сказать, что папа с того случая и по сей день про чертей, кикимор, домовых и про прочую нечисть в бане не разговаривает. Даже не знаю почему.
18.03.2016