И снова все старо как мир

И снова все старо как мир,
Ушли из дома, он стал пуст,
Он превратился в сувенир,
В огромный двухпалатный бюст.
Он посылал депеши в серость,
Из старой и кривой трубы,
И шелестела в такт портьера,
И в землю кланялись столбы.
Он был готов раскрыть объятия,
Два старых и стальных крыла,
Но скрипом стянуты запястья,
И цепь сквозь перья проросла.

Ушли из дома, он стал пуст,
Под стихшим звуком патефона,
Меняет свои листья куст,
На слоганы из газетенок.
А рядом дивный новый мир,
Держа наган в скупом кармане,
Вновь одевается в ампир,
И прячет храбрость в чемодане.
Дом помнит как по площадям,
За руки взявшись крестоносцы,
Несли прибитые к гвоздям,
на щеках алые морозцы.
А между них шныряли сойки,
Пытаясь святость умыкнуть,
Навстречу двигались пропойки,
С упреком преграждая путь.

Вдруг, снова топот, беготня,
Треск клавиш старенькой машинки,
Мелькают толпы в свете дня,
Мельчают в свете ламп морщинки.
А дом по списанным счетам,
Кидает осени посланья,
Шлет телеграммы Господам,
В делах толстенных заклинания.
Он превращает их в чудовищ,
Кричит, что предали народ,
За сохранение сокровищ,
И проклинает весь их род.
А створки брызгают слюной,
При виде старых фотоснимков,
Над старой и кривой трубой
Пророки новые в обнимку.