Предтеча лермонтовских героев в русской литературе

       Уже давно замечают – наверное, с самого начала творческого пути великого поэта, что в своих произведениях и характерах главных героев он подражает или занимает много черт, особенностей у английского брата по перу Джорджа Байрона. Несмотря на заверения его самого:
 
                Нет, я не Байрон, я другой,
                Ещё неведомый избранник, –
                Как он, гонимый миром странник,
                Но только с русскою душой.
                Я начал раньше, кончу ране… –

особенно в этом моменте поэт оказался прав. Лермонтов с 13 лет начал писать стихи, а в 26 лет погиб, немного не дожив до 27, будучи по земному, физическому возрасту десятью годами его моложе (Байрон умер на 37-м году жизни). Это их души бессмертны, и память, которую они оставили в наследие векам. Но подтвердить или опровергнуть слова Лермонтова о том, когда же он начал творить – раньше или позже, чем его великий предшественник и современник одновременно, я не могу. Я ещё настолько не углублялся в детали биографии Байрона, как в изучение жизни и пути Лермонтова как поэта, писателя, драматурга, а позднее – ссыльного, дослужившегося до офицерского звания. Но я не об этом.
      Итак, я начал с распространённого мнения, что лермонтовские главные герои – едва ли не фантомы байроновских. Не спорю. Но разве в нашей, русской литературе не найдётся героя, фактически «списанного» с портретов персонажей драм и поэм Лермонтова? – при этом и автор является, подобно Байрону, предшественником и современником поэта в одном лице, а созданный им образ и характер – предтечей лермонтовских героев!
      Этот персонаж – Александр Андреевич Чацкий, которого мы знаем по бессмертной комедии его тёзки-создателя Александра Грибоедова «Горе от ума». Он тоже, как герои творений Лермонтова, весьма страстен, верен в любви, честен, горд, смел, живёт своим умом. На все случаи жизни у него личная точка зрения, курок которой он раз за разом он спускает в общении с людьми или наводя цель на всё окружающее его консервативное общество. Это человек, который никогда не был и не станет приспособленцем, хитрецом для достижения поставленной цели и не боится идти, как говорится, «против течения». Но в то же время весьма чувствителен, раним и не может сполна скрыть это. В итоге Чацкий теряет и хорошую репутацию в светском обществе, а что самое горькое и болезненное для него – становится отвергнутым своей единственной, горячо любимой девушкой, которая составляет весь смысл жизни, всего его существования. Нет, он не становится убийцей, как Евгений Арбенин в драме «Маскарад», ни самоубийцей, как Юрий Волин в юношеской трагедии «Menshen und leidenschaften» (с нем. «Люди и страсти»), который, размышляя над бренностью всего сущего и всеобщей бесприютностью и оставленностью, принимает яд. Неясно, теряет ли на самом деле Чацкий рассудок, как Арбенины-однофамильцы, герои лермонтовских драм «Странный человек» и «Маскарад». У тех были веские причины и следствия, которые привели к такому финалу… Первый, Владимир Арбенин, сошёл с ума вскоре после смерти матери, которая была выгнана из дома его отцом и с помощью сына пыталась достичь прощения и примирения; вскоре Арбенина проклял отец после его неистовых обвинений. Беда одна не ходит… Затем пришла самая главная и страшная причина сумасшествия главного героя – после измены любимой девушки, которая предпочла выйти замуж за лучшего его друга, будучи падкой на соблазны, имения и деньги… Второй – Евгений Арбенин, и без того пошёл на страшный шаг – отравив жену ядом из-за подозрений в измене и, как он полагал, доказательств, которые у него имелись. Но морально тяжело далось ему такое преступление. Как не вспомнить монологи:

            Да, я тебя люблю, люблю – я всё забвенью,
            Что было, предал, есть граница мщенью,
            И вот она: смотри – убийца твой,
            Здесь, как дитя, рыдает над тобой…

            Я ослабел в борьбе с собой
            Среди мучительных усилий…

            Смерть, смерть! О, это слово здесь
            Везде – я им проникнут весь,
            Оно меня преследует…

и т. д.

Тем более, разве останешься в адекватном, здравом уме, узнав что это ему жестоко отомстил человек, появляющийся в произведении как «Неизвестный», которого за семь лет до роковых событий Арбенин обыграл дважды в карты и издевался над его отчаянием! Теперь Неизвестный шёл на всё, чтобы ему отомстить. И каково Арбенину было узнать, что жена его не виновата была ни в чём, а он подозрения, интригу и светскую клевету принял за доказательство её вины и измены! Поэтому «…гордый ум сегодня изнемог» – как торжественно констатировал Неизвестный, отомстивший своему лютому врагу.
      …А как же с дальнейшей судьбой Чацкого? Финал остаётся открытым. Он уехал в неизвестность. А нашёл ли Александр Андреич, «где оскорблённому есть чувству уголок», или тоже лишился в конце концов рассудка – уже натуральным образом, а не одной игрой суда «общественного мненья», либо отправился на войну и был убит, либо сам наложил на себя руки, либо обрёл каким-то чудом спокойный, человеческий образ жизни, когда затихли и прошли его внутренние бури – это как подскажет читателю воображение. На то и комедия, чтобы, в отличие от трагедии, герой покидал её пространство целым и невредимым. Хотя… насчёт невредимости психологического состояния Чацкого в финале есть резон усомниться. Несмотря на логику и здравый смысл в его словах, они так приперчены острейшими разочарованием, обидой, гневом, насмешкой. Ясно одно, что итог такой же, как в поэме Лермонтова «Демон».

           И проклял Демон побежденный
           Мечты безумные свои,
           И вновь остался он, надменный,
           Один, как прежде, во вселенной,
           Без упованья и любви…

                Чацкий:

           ...Так отрезвился я сполна,
             Мечтанья с глаз долой и спала пелена –

И уезжает, выпотрошив из глубин своих оскорблённых чувств «всю желчь и всю досаду», оставшись один на свете…
             
     Особенно много перекличек прослеживается в судьбах Чацкого и Владимира Арбенина. Они оба просто не вписываются в свой век, менталитет общества, среди которого живут, социальные условности, стереотипы. Они задыхаются в этой атмосфере, как астматики. И люди судят о них весьма похоже:

                Фамусов, о Чацком:
 
           Не служит, то есть в том он пользы не находит,
           Но захоти: так был бы деловой.
           Жаль, очень жаль, он малый с головой,
           И славно пишет, переводит.
           Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…

                Павел Григорьич (о сыне, Владимире Арбенине):

           «…двадцатилетнего определяй в службу да каждую минуту трепещи, чтобы он какою-нибудь шалостью не погубил навеки себя и честное имя… Владимир нейдёт в военную службу, во-первых, потому что его характер, как он сам говорит, слишком своеволен, а во-вторых, потому что он не силён в математике: куда же определиться? в штатскую? Все лучшие места заняты, к тому же… нехорошо!..»

      О характере люди склонны судить поверхностно, особенно не задумываясь над содержимом души, о том что веселье может быть лишь драпировкой, попыткой скрыть своё истинное внутреннее состояние.

                Лиза (служанка Софьи):

            Кто так чувствителен, и весел, и остёр,
            Как Александр Андреич Чацкий!

                1 Гость:
 
           «Но я говорю про Арбенина, он, который часто в обществе казался так весел, так беззаботен, как будто сердце его было – мыльный пузырь!..»

       И даже любимые, отвергнувшие главных героев, слишком похожего мнения о них…

                Софья Павловна Фамусова:

            Да эдакий ли ум семейство осчастливит? 

                Наталья Фёдоровна Загорскина:

           «…какой злой ум и какое печальное всегда воображение! Боже мой! да такой человек в одну неделю тоску нагонит…»

            Что Александра Чацкого, что Владимира Арбенина в полной мере не понимает никто – ни близкие, ни далёкие люди…

       Вот самые главные общие черты между лермонтовским персонажем и героем-предшественником. Я не ставил перед собой задачу писать диссертацию или что-нибудь сверхъобъёмное, а поделился своими выводами и наблюдениями. Может быть, они уже не новы – я не знаю. Тот, кому интересно, может продолжить поиски общих черт характера, моментов или найти других героев иных, более ранних авторов – создателей «лермонтовских предтеч».
       Ищите, и обрящете. (с)   

17.03.2016