БАРС

Я – гладкошёрстный Граф, ротвейлер,
С времён псов-рыцарей мой род;
Хозяин, друг мой, доктор Мэйер,
Везде с собой меня берёт.
Он кошек лечит, я в машине
Лежу, машину сторожу.
И любит так меня, в помине
К жене нет чувств таких, скажу.
Она в любви ему клянётся,
Хотя я знаю, как верна:
Доступней более колодца
Не видел, как его жена.
Хозяин-друг на даче летом,
В реке купаясь, утонул;
Рыдала в трубку так, к обеду
Бой-френд помочь ей заглянул.
А заглянув, чтоб скрасить горе,
У нас остался насовсем;
Она звонила, тараторя,
Он запретил звонить совсем.
Орал: - Не муж! Убью, как суку!
Я на него так зарычал.
Тут на меня он поднял руку,
Я цапнул около плеча.
Когда на скорой забирали,
Кричал он: - Не вернусь опять!
Но, около вдовицы-крали
Бой не один, завились пять.
И каждый, кто к ней заявлялся,
Спешил хозяином быть мне;
На них рычал, она цвела вся:
- Нельзя! – мне битой по спине.
А в корм бросала лишь объедки
И хлеб, что в водку Бой макал;
И долетал совсем нередко
В меня ей пущенный бокал.
Не думал я ей подчиняться,
Не быть ей в роли вожака;
А Бои все, как будто братцы,
Спешат задать мне трепака.
Я весь в коростах от побоев,
Клещи в ушах и в струпьях ран;
Мне жизни нет от жизни Боев,
Восстал в пути – меня в бурьян.
Бродил я впроголодь базаром:
Кто бросит кость, а кто дубцом.
Беда и горе ходят парой,
Но повезло, в конце концов:
Приметил сердобольный Лёша
Меня и трижды покормил.
Подумал: «Вот он, друг-надёжа!»
Но Ясю он меня свалил.
Завёл во двор с собачьей будкой:
- Возьмёшь собачку, дядя Ясь?
Полуротвейлер жил там чуткий
И мы сцепились с ним, грызясь.
Нас развели. Ясь – так, небросский.
- Спасибо, Лёша! Пёс – гроза.
Взял Ясь меня в ошейник жёсткий
И под окошком привязал.
Я жил в квартире и на даче,
И привязи нигде не знал;
Вдруг на цепи здесь – жизнь собачья,
Я цепь зубами истерзал.
Но цепь есть цепь, зубов прочнее,
С едой хозяйка ставит таз
И голоском, нежней елея:
- Оголодал, поешь у нас.
Хозяин позвонил в питомник,
Полуротвейлера отдал.
Гляжу: не нравится мне скромник.
Бастую. Лёг и есть не стал.
Меня оставили в покое,
Назло им в пищу я сходил.
Хозяин вышел: - Что такое?!
Да ты упрямец иль дебил!?
Берет он хлорофос и щётку,
На поводке ведёт на пруд;
Обмыл меня, всё смазал чётко
Исчез мгновенно жуткий зуд.
Я оценил и щётку в зубы
Хозяин мне даёт: - Неси.
Казалось, голосом негрубым,
Но твёрдо, дважды не просил.
И я несу её довольный
И думаю: «Никто не бил…
Нигде не чешется, не больно» -
Стал Ясь-добряк немного мил.
Вернулись, привязал у таза,
Но пищу мне менять не стал:
- Еду свою сгубил – наказан:
Понюхай сутки свой же кал.
Я лёг, обиделся, бастую,
Сходил в таз с тою же едой.
Хозяин воду мне простую
Поставил: - Будь, Барс, сыт водой.
Какой я Барс!? Я Графом звался!
Он что мою не видит стать?!
Не на того, слабак, нарвался,
Решил я нрав свой показать:
Ни есть, ни пить совсем не буду,
Посмотрим как запляшет Ясь.
А он мне: - Забастовщик, чудо,
Упрямства страсть не улеглась?
Он чётко водит на прогулку,
Менять в кастрюле воду стал…
Ворчит желудок мой так гулко,
Кишками вторит пустота.
На третьи сутки мой желудок
С упрямства опустел совсем,
Несёт Яст пищу – с мясом блюдо:
- Ешь, Барс. И я, смирившись, ем.
Сам думаю: «В семье жить лучше.
Без пищи жить нельзя никак.
К тому ж удобно выпал случай:
У Яся буду я вожак».
Ясь спину залечил мне, уши
И лечит, капая, глаза;
Прогулка на ночь, добрый ужин,
Ночь по двору гуляю сам.
Всё непривычно зваться Барсом,
Я ж по повадке, стати – Граф.
Кость на прогулке поднял с мясом,
Он: - Фу! Отдай! Сломать мне нрав?!
Взять из зубов хотел, бедняжка,
Разжать мне челюсть, было б сил!
Пришли домой, меня в растяжке
Ясь поднял так, что свет поплыл.
От злости у меня сначала
Кровь даже хлынула в глаза.
- Отдай! – он чётко – Шутишь, шалый!
И челюсти разжал я сам.
Я понял: с виду Ясь – тихоня
И в обхожденье не криклив;
Но кто его нахальством тронет,
Почувствует: зря с ним спесив.
По саду вдоль забора водит,
Меня доверием облёк
И показал как в огороде
Вдоль грядок сам ходить я мог.
Настала ночь. Я всё обнюхал,
Везде пометил свой забор.
С тех пор держу сверх чутко ухо,
Чтоб не проник к нам лодырь-вор.
Доверием я горд сверх меры,
Чужих встречаю, точно барс,
И костью с ядом лицемеры
Не перессорят больше нас.
Ясь садит георгины, шутка ль,
Ряд через весь наш огород
И плёнку натянув, в точь будку.
Забавно, кто в такой живёт?
Весной, бывает, холодает
До заморозков, наконец.
Залез в тоннель, шёл с края к краю,
Теплей там, бог мой – молодец!
Хозяин утром обнаружил:
Не смят росток, где я ходил.
Не поругал, с тех дней так дружим,
Нас развести нет в мире сил.
Днём служба у меня простая:
Сижу у дома под окном.
Хозяйка Яся вдруг ругает,
Да так, о стол хвать кулаком.
Я это допустить не в силах:
Встаю, в стекло рычу, стучу.
Она мгновенно усмирилась.
За друга встать мне по плечу.
Хозяин терпелив довольно
У пчёл, как мудрый аксакал;
Хоть те и жалятся пребольно
Бог нежным словом их ласкал.
Я за него горою встану
И даже жизнь готов отдать;
К нему со «Здравствуй!» руку тянут,
Не раз ту руку я вмиг хвать.
Вожак мне: - Фу! – меня ругая,
Но вижу, мной доволен он:
Без зла рука людей другая,
Собака злобы чует вонь.
Какое неземное счастье,
Когда мне шею гладит бог
И я от слов спокойной власти
Тотчас в огонь рвануть бы смог.
Я горд. – Тяни, Барс – скажет тихо -
На санках воду с родника.
И рвусь, стремясь спасти от лиха
Больное сердце вожака.
Как жизнь не увлечёт делами,
Но у здоровья есть предел;
Здоровье лет сжигает пламя
И сверхнагрузка важных дел.
Вожак – натурой трудоголик.
Как за него трудиться мне б?
Труд трудоголику суть – воля
И с перегрузок Ясь ослеп.
Меня он содержать не в силах:
Ведь нужно корм купить, сварить.
Беда на нас так навалилась,
С тоски обоим впору выть.
Я к фермеру переезжаю
И Яся покидаю дом;
В сердцах у нас тоска такая,
Мы плачем с вожаком вдвоём.
23-31.08.2014.