Под звёздным небом

Сашка валялся на койке  в своей двухместной каютке, где двоим было не разминуться, читал книжку. До обеда ещё было минут сорок. Потом – на вахту, торчать в рубке, маяться от скуки, слушать бесконечный трёп третьего штурмана о его любовных похождениях, явно в большинстве своем, придуманных, смотреть в широкие прямоугольные иллюминаторы на такую близкую, но недоступную землю, занесённую снегом. На берег команду не пускали. Два сейнера стояли в связке борт о борт, на якорях. Между фальшбортами была натянута страховочная сетка, как положено, перекинут трап с одного судна на другое, члены команд ходили в гости друг к другу: СРТМ «Ленинское» только что пришёл в район лова, привёз почту: письма и посылки из Невельска. Многие уже были навеселе, в открытые иллюминаторы валил клубами табачный дым, слышалось »ржание», в воду булькались пустые бутылки, иногда звенели, падая одна на другую, что вызывало новые взрывы хохота: мол, уже за бортом воды не осталось, всё бутылками закидали.
Пологая зыбь слегка покачивала судёнышки, Сашку начало клонить в сон, книжка выпала из рук. Он очнулся : «Странно… Что там за беготня такая?» - В коридоре и на палубе слышались крики, что-то шлёпнулось в воду…
Сашка сунул ноги в сапоги, накинул на себя телогрейку и выскочил на палубу. Народ столпился у борта, на соседнем судне происходило то же самое. За борт кидали спасательные круги, все суетились, кричали.
А за бортом, в ледяной воде, лицом вниз, раскинув руки, как в полёте,  лежал человек в красной рубашке, синих джинсах и босиком. Недалеко от него, меж кружащися и сталкивающихся друг с другом льдинок и спасательных кругов, плавал одинокий домашний тапок. И вся эта страшная в своей какой-то умиротворённости «компания»  медленно отплывала всё дальше и дальше от двух разошедшихся в стороны  «пароходов», из клиновидного  просвета между ними -  на чистую воду.
- Кто это? – выдохнул обалдевший  от увиденного  Сашка.
- "Дед" !
- Наш, что ли?!
- Ну да, Иваныч!  Говорят, на планшире поскользнулся: лёд же, и в просвет между сеткой и бортом упал. Пароходы-то разошлись, видишь?
И действительно, корма Сашкиного сейнера далеко отошла от кормы соседнего судна, швартовы ослабли и провисли чуть ли не до воды.
И тут оба  увидели, как с «Ленинского» по штормтрапу в воду спускается парень, плывёт к "деду", и, ухватив за ворот рубахи, буксирует его к своему сейнеру. Схватившись свободной рукой за штормтрап, то ли безумец, то ли герой, вытаращив глаза, заорал: «Вытаскивайте нас скорей, мать-перемать!.. «
Дальнейшие события воспринимались уже совсем  как что-то нереальное, сменяли друг друга, вроде киношных рвущихся кадров: Иваныча занесли в кают-кампанию, один из матросов делал ему искусственное дыхание. Старпом связывался по рации с берегом, На воду спустили шлюпку, "деда" увезли в местную больницу.
На следующий день капитан сделал объявление по судовому радио: нужны добровольцы, четыре человека, для того, чтобы забрать тело стармеха из морга. Сашка записался в эту команду. Запомнилась ему на всю жизнь зимняя дорога с натянутыми на столбиках верёвками для того, чтобы в метель с пути не сбиться, столярная мастерская, в которой среди шкафов, оконных рам и табуреток стоял готовый гроб для Иваныча, морг, где им выдали тело усопшего. «Вы ему что – искусственное дыхание делали?» - спросил их выписывавший справку о смерти мужик в белом халате.
- Ну да.
- Зря. Стармех ваш умер сразу, как только в воду попал. Воды в лёгких нет. Сердце!  А вы ему ещё три ребра поломали, пока оживить пытались!
В обратный путь ехали на санях, в которых стоял гроб с покойником. Сани волок гусеничный трактор. Поминали деда тут же, из горла хлебали по очереди «Портвейн», купленный в захудалом магазинчике, в котором кроме спиртного был только хлеб, курево, да  рыбные консервы.
А над всем этим странноватым, нелепым обозом, над заснеженной скрипучей равниной в огромном чёрном небе светились яркие-яркие высокие звёзды.
И думалось Сашке: «Интересно, есть ли там жизнь? Может, кто-то сейчас смотрит на нас сверху...»

15.03.2016.