смутная память

Николай Павлович, он же Учитель Николай каждый год публикует анкету для читателей: «Что интересного прочли за год? Что из нового, из классики?».

В конце 2015 года я, размышляя над анкетой НП, с ужасом понял, что не могу ничего назвать – пустота. Объяснимая ситуацией в Украине, но тягостная.

Так я с этой пустотой дожил до марта и вдруг сообразил, что день ото дня постоянно держу в голове один текст, даже не отдавая себе отчёт, что это литература – настолько органично этот текст, прочитанный в прошлом году, стал частью меня.

Владимир Короленко «Без языка» то ли длинный рассказ, то ли короткая повесть, заставившая меня углубиться в биографию автора и прочесть ещё несколько его вещей.

Тот самый Короленко, который «Дети подземелья». Я ничего о нём не знал и ничего не читал раньше.

Короленко был властителем дум в Российской Империи настолько, что Луначарский предлагал Ленину учредить для Короленко пост Президента Советской России.

Писатель отказался и вскоре умер, но за неимением кандидатуры решили обойтись вообще без Президента.

Совершенно забытая личность и тексты.

«Без языка» написано по результатам единственной поездки Короленко за рубеж – в США.

Необразованный украинский селянин покидает Родину. На пароходе через Океан знакомится с девушкой.

Рассказ описывает их судьбы в Америке, сначала рядом, но не вместе, затем порознь и наконец…

Но дело не в этом, а в качестве текста и ещё в том, что теперь Америка 19-го века пришла к нам сама.

Дикий капитализм, нечестные выборы, шальной популизм политиков, первые шаги гражданского общества, а мы, но теперь уже все вместе, как герои Короленко оказались без языка.

У нас нет слов для того, чтобы осознать реальность.

Недавно на Ютубе появились интервью Керенского 60-х годов на канадском и французском радио.

Мне пришлось объяснять детям, кто такой Керенский и это было нетрудно, хотя удивительно.

Но ещё более удивительным открытием стало для меня то, что у Керенского такой язык был.

Слушая его интервью, понимаешь, что в России начала 20-го века был вполне чёткий и осознанный план модернизации страны, был язык для новой жизни без царя в голове и на троне.

Речь Керенского лучше и чище любого выступления эпохи перестройки.

А у нас языка нет.

Мы же восстановили монархию на второй день после выстрела Авроры и с тех пор вновь одни охраняют царя, а другие грозятся взять штурмом Зимний!

Народ безмолвствует, или уповает, или бунтует.

Киевский бесконечный базар и московское кладбище слонов это не противоположности, а две стороны одной медали – два состояния одного народа «если кормить» и «если не кормить» или «если припугнуть» и «если попустить».

А Короленко «Без языка» прочесть не вредно.

Я на днях вернулся с Волыни. Пройдя через пьяный шумный зал придорожной таверны, заночевал на втором этаже, а в 6 утра встал и пошёл в поля.

Прошёл по брусчатке десять километров через два села, здороваясь со встречными. Обратно вернулся на автобусе и даже поговорил с людьми.

Всё на месте, всё по-прежнему.

«Сами  они давно  уже запахали в землю все привилегии  и жили  под самым местечком ни мужиками, ни  мещанами.

Говорили как будто по-малорусски, но на особом волынском наречии, с  примесью польских  и русских слов, исповедовали когда-то греко-униатскую веру, а потом, после некоторых замешательств,  были причислены  к  православному  приходу,  а старая  церковка  была  закрыта  и постепенно  развалилась...

Пахали  землю, ходили в белых и серых  свитах, с синими или красными  поясами, штаны  носили широкие,  шапки бараньи.

И хотя, может быть, были  беднее своих соседей, но все же  смутная память о каком-то лучшем прошлом держалась под  соломенными стрехами  лозищанских  хат».

И ещё не удержусь от цитаты.

«Свобода! Это  слово  частенько-таки  повторялось в  шинке  еврея Шлемы, спокойно слушавшего  за  своей стойкой.

Правду сказать, не всякий из лозищан понимал хорошенько,  что  оно  значит. 

Но  оно  как-то хорошо обращалось на языке,  и  звучало  в нем что-то  такое, от чего человек будто прибавлялся в росте и  что-то будто вспоминалось  неясное, но приятное...

Что-то такое,  о чем  как будто бы знали  когда-то в той стороне старые люди, а дети иной раз прикидываются,  что  и  они  тоже знают... 

Ну,  да  ведь  мало ли кто о чем говорит! Поговорили, пошумели и бросили».



 


Рецензии
Не забыт. Во всяком случае, в школе есть его вещи: в 6 классе - "Дети подземелья" (только что с ребятами читали; кстати, детям нравится, переживают). Миниатюры его бывали в программе ("Огоньки"). Я читал в послеперестроечное время Письма Луначарскому 11 классу. Теперь мою школу "съедает" время, 11-го нет. Письма заброшены. Помню, какое волнение в крови они производили. И хочется перечитать. Благо, есть они у меня в старом "Новом мире".
Речь Керенского прочел бы. Тем паче, скоро малые каникулы.
Если есть сноска...

Учитель Николай   16.03.2016 15:06     Заявить о нарушении
Короленко, на мой взгляд, один из самых неровных писателей. У него мало сильных вещей. Публицистика его (письма) мне показалась значительней.
Так и не смог одолеть его "Историю моего современника".

Учитель Николай   16.03.2016 15:09   Заявить о нарушении
Голос конечно у Керенского производит сильное впечатление. Особое произношение. Я его даже на францущском послушал, не понимая почти ни одного слова. Грассирует он заправски. Дворяне чертовы. Профукали Родину. Чего от нас хотеть - ни роду, ни племени не знаем. Керенский где-то сказал: Я не хотел крови. Как дико получается - кто избегает крови, получает большую кровь.

Уменяимянету Этоправопоэта   16.03.2016 16:32   Заявить о нарушении
Иногда про "большую кровь" страшно говорить: цинизмом кажутся самому себе слова эти. А ведь так и есть... иногда.

Учитель Николай   16.03.2016 16:45   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.