Прищуренное солнце

Дрожит в ресницах палевый закат.
А впереди – прищуренное солнце,
в кошель земли ползущее червонцем.
Иду домой. 
                Так в порт идёт фрегат,
потрёпанный далёкими ветрами,
или скрипит педаль в разбитой раме.
Тот скрип во мне. Иду, точней, – бреду
и поправляю торбу на ходу,

в которую вместился долгий день.
Как только держат тяжесть эту ноги!?
И жёлтая кирпичная дорога
ведёт меня сквозь пепельную тень,
петляющую слева в колоннаде.
А дальше, как и принято в Элладе,
над головой трудяг-кариатид
горит неоном вывеска «Магнит».

Вот рядом у дворца в шелках лакей
встречает чинно дивную карету.
Выходит князь, такой же, как в газетах.
Я понимаю: всё у нас О’кей!
Так радостно карета заскрипела,
в луче закатном промелькнуть успела
табличка пред глазами у меня –
«Toyota Сamry». Кучер бьёт коня.

И я спешу уйти в густую тень
из тёмных пиний и густых акаций.
О, кто ж не помнит звукопровокаций, –
дудеть в пищалки было нам не лень
в далёком славном детстве! У лицея.
В селе. Не царском. Вот же на лице я
храню улыбку. Месяц в небесех
её напомнит формой. Смех иль грех,

но уголки её всё чаще вниз
глядят, ища оброненное детство.
И вот уже с дворцами по соседству,
как будто исполняя мой каприз,
идут коровы бесконечным стадом
и вторят звукам парковской эстрады.
Наполнен воздух запахом слегка
травы, реки, парного молока…

И вот опять я молод и здоров.
Черны и бровь, и ус, а зубы – белы!
Прекрасно, если так вот – между делом –
мычат стихи старанием коров,
и незаметно делаясь словами.
Смотрю, – исчезла тяжесть за плечами.
Через порог внесу я налегке
прищуренное солнышко в руке!