Картина Крамского

                1
Маленькая белокурая девочка лет трёх сидела на табуретке перед диапроектором, удивлённо всматриваясь на белую простыню, которую нянька повесила на стену. Нянька обещала чудо. Девочка, затаив дыхание, ждала чудес. На простыне стали появляться картинки незнакомого, сказочного города. Дворцы, каналы,разводные мосты...
                2
Надя прилетела к нам рано утром. Вертолёт улетел на «точку» без неё, а Надя осталась у нас на два дня. Сегодня у матери  День рожденье. В подарок Надя привезла ей картину. Как называлась эта картина, я тогда не знала. Изысканная, величественная и грациозная, с некоторым  высокомерием и отчужденностью, в коляске сидела дама в бархатном платье с мехом, в шляпке с белым пером, с атласными голубыми лентами вместо шарфа и с золотым браслетом на левой руке.
 Смотрела она строго, надменно, я бы даже сказала, пронзительно, в самую душу. Но в её взгляде была и какая – то незащищенность, то ли от мира, то ли от людей, окружавших её. На заднем плане видны были величественные здания, укрытые туманом, но было видно, что это старинные здания из красного кирпича. То, что есть на свете город  Санкт-Петербург, я тогда ещё не знала, а про Невский проспект узнала гораздо позже. Про Крамского я тогда вообще ничего не слышала. Собрались гости, сели праздновать День рожденье. Наевшись вкусностей из Надиных гостинцев, которыми она меня всегда баловала, я пошла в другую комнату, где на кровати лежала картина «Дамы». Я стояла, как очарованная, смотрела в глаза Дамы, и вдруг поняла, что она смотрит на меня обыкновенными живыми глазами. В какую – то секунду мне показалось, что она мне улыбнулась….Но взгляд этот не был добрым, он был таинственным и хищным. Мне показалось даже, что Дама слегка привстала и стала наклоняться ко мне…  Мои ноги приросли к полу, я не могла даже пошевелиться, а тем более, убежать… И только, когда кто–то окликнул меня из другой комнаты, я очнулась, и стремглав бросилась бежать вон.
Чуть позже я зашла в комнату, где находилась картина, с гвоздём. Я была одна, и  была полна решимости  отомстить  Даме: я начала, не без страха, царапать её лицо гвоздём.
 За этим занятием меня и застала Надя. От обиды и ужаса за испорченный шедевр, Надя  обещала «сдать» меня родителям, но потом принесла свою губную помаду и кое -как  закрасила следы моего варварства.
  Эта картина переезжала с нами с места на место, где бы мы ни жили. Пожив в вагончике, она гордо висела в новом доме, который дали отчиму на время службы. Висела она в зале, в проёме между окон, и всегда внимательно за мной следила. Когда никого не было дома, я не заходила в зал. Никакая сила не могла бы тогда заставить меня включить телевизор, который был в зале, чтобы посмотреть кино или концерт. Моя комната находилась в другом месте, что меня очень радовало. Там я была в безопасности: учила уроки, рисовала, а  если надо, шла на кухню, покушать. Дверь на улицу была тут же.
   Из одного города в другой картина переезжала вместе с нами. И как я не просила мать, не вешать картину в зале, она не слушала меня, только отмахивалась и смеялась.
  Мне было 12 лет, когда  со мной произошел этот случай.
  Дома никого не было, все были на работе, сестра – в садике. Я понимала, что с этим детским страхом надо как то бороться, и, отважившись, зашла в зал, и стала смотреть на Даму. В глаза. То, что стало происходить со мной, не могу объяснить и сейчас. Я увидела задний план картины, перспективу, туман рассеялся, я оказалась внутри картины. Обогнув Даму в коляске, я пошла по проспекту.
Я шла по гранитным плитам. Это вам не унылый асфальт города Саратова. 
Я проходила мимо двух-, трех-,  пятиэтажных домов, которые мне казались дворцами из сказок. Великолепная архитектура зданий по обе стороны проспекта завораживала.  Я прошла мимо шикарного дома, (как я узнала потом, это был известный всем дом Зингера, позже он стал домом Книги, а позднее – офисом Павла Дурова.) Я  увидела  прекрасный, торжественный собор, впоследствии я узнала, что это был  Казанский собор. Дальше был Русский музей… Я бродила по Аничкову мосту, по Дворцовому мосту, откуда я вышла к храму Спаса-на-Крови, а далее, на Дворцовую площадь, шагая к Адмиралтейству. Кое-где мне попадались странные вывески: «Эта сторона наиболее опасна при обстрелах». А за Александринским театром я увидела надпись   «Улица Росси»….Всего 200 метров….А чуть сзади – дворец  Меншикова. Но надо было возвращаться назад. Домой…
 Мать нашла меня возле картины в глубоком обмороке.
   Я опять стала просить мать, снять картину со стены. Но меня никто не слушал…Иногда я проводила опять эти эксперименты.  Сейчас это бы назвали медитацией, но тогда я и слов таких не знала. Я просто научилась мысленно  заходить в картину и гулять по проспекту. Однажды мне попался какой – то гвоздик,(ох уж эти гвоздики),  и я начертила своё имя на одном из зданий. Типа «здесь был Вася». Я написала проще: Ира. 
    Дама снилась мне по ночам. Иногда она тянула из картины мне свои руки, иногда просто улыбалась.
    В двадцать лет я вышла замуж. В свое свадебное путешествие мы с мужем поехали в Ленинград. Мы посетили Петергоф. Были в Большом дворце, посмотрели фонтаны «Самсон», Римские фонтаны, Оранжерейный фонтан, фонтан «Солнце» и многие другие. Побывали во дворце Монплезир.
    По вечерам мы шли на Невский проспект. Первое впечатление от проспекта у меня было оглушительное. Я была здесь первый раз, но знала я здесь все. Теперь я изучала названия домов и улиц, соборов и дворцов, знакомых мне с детства. Увидела я и таблички, оповещающие об обстрелах…
Оказывается, их сохранили на память о войне, о блокаде Ленинграда….Откуда мне, двенадцатилетней девочке, знать досконально город, если я приехала сюда впервые в двадцать лет? Я ходила по проспекту, как будто бы знала его наизусть. Мы даже начали играть с мужем в игру « Хочешь, я скажу, что там, за домом, или поворотом? Или какой где находится мост?». Муж смеялся: «Надо же, какая начитанная студентка. И когда только успела все выучить?».
   Ему было смешно, а мне было страшно…. Если бы я тогда сказала, каким образом получены мои знания о Ленинграде… Развод, девичья фамилия, и «палата № 6». Всё гениальное – просто.
 Я почти бегом тащила мужа к тому самому дому, где я когда – то нацарапала свое имя. Я нашла и дом, и закрашенное серой краской имя Ира.
    С «Неизвестной» мне приходилось встречаться часто. Ее прекрасный портрет был везде: на календарях, на коробках конфет, в журналах. И всегда она загадочно мне улыбалась. У нас с ней была одна общая тайна….