Больной из палаты 19

"Больной из палаты №19"

l

Темно-серое, нездоровое лицо ничего не выражает,
Черные глаза обращены сегодня в потолок.
- Это тот, из девятнадцатой? - в коридоре голос молодого парнишки
- Да, пожалуйста, потише, он.. Он давно страдает...

Пока остывал с какой-то едой лоток,
Больной потерял времени счет.
Рваные мысли: "Это каша... Значит, завтрак?"
Его взгляд осмысленность снова теряет,
Он шепчет: "Завтрак... Завтрак... Завтра..."
Больной вновь в тот же сон впадает
И все здесь знают -
Он проспит день, ночь и не проснется до завтра...

...Они шли по яркому полю из травы и цветов.
Впереди, в легком платье, вприпрыжку, шла Она,
А Он говорил ей, как на латыни звучит "Любовь".
Но разорвались с треском границы снов
И последняя фраза была слышна:
"Amor, любимая, Amor..."

Проснулся в холодном поту,
Необычайно сухо во рту.
Мысли в кучу собрал: "Наверное, сейчас двенадцать,
Возможно, обед".
- Эй, друг, - в окно приглушенный стук,
- Из тринадцатой?
И приглушенный ответ:
"Нет, дружище, нет..."

Короткий с гостем палаты тринадцать диалог
Вел больной из Пэ-19,
Но гораздо короче, чем истории сией пролог...

ll

Обычный, серый городишко,
В котором жил обычный мальчишка.
Как и все - отличник,
Папин разбойник, мамин сынишка.
Отец ушел из жизни рано, не оставив и следа,
Кроме горечи предательства.

Мать растила как могла,
Старалась и все возможное ему дала,
Что могла... Одна.
Тут герой наш понял, какова на вкус семья,
А вместе с ней - вкус первой крови на разбитых губах,
Лом и хруст в костях,
Танец скрипа на зубах,
Но никогда его не тревожил страх,
Просто не любили очень новых в разных новых городах.

А герой наш меж тем рос
Телом, духом, разумом и волей.
И вот он вырос
И в мыслях стал свободней.

Как ни странно, встретился с стихией,
Посвящал стихи ей,
Ей, яркой, страстной, жгучей, животрепещущей стихии.
В ее чарующих глазах
Он утонул,
Он утонул в самых ярких, чистых небесах -
В ее голубых глазах.

Но трудности не покидали.
Как там классики писали?
"Бедность не порок, нищета не наказанье".
И так из года в год.

Каков уж срок,
Но не проходит мимо судьбы печальной черный рок.

Пару лет вместе, пару - нет,
Так и прошло несколько лет,
Пять или шесть.
Столько лет...
Столько лет и столько разных бед.

Но истины остались простыми -
Внезапно для себя он по-настоящему понял,
Что без нее глаза его останутся пустыми.
Жаль, что столько лет потерял,
Где и с кем время терял,
Но рад, что все же понял,
Оба поняли

И все вдруг стало легче...

lll

...И все вдруг стало легче,
Он стал мягче,
К жизни относится начал проще,
С ней жизнь горькая казалась слаще,
улыбался по утрам все чаще,
Несмотря на все невзгоды и ненастья,
Казалось таким близким счастье...

Но все только начиналось.

Седая отметина на волосах матери,
Как символ ее подвига труда и усталости,
Характер гибкий и улыбка -
Все, что осталось на серой фотографии, да и в памяти,
Заточенной в черный мрамор, в холодный камень.
"Прости меня, мама..." -
Тяжелая слеза летела к краю паперти.

Взмыли вверх стаи вороньи
И до мурашек пробирал церковный звон,
Звон колоколов.
Сколько лишних фраз было проронено,
Если б кто знал, как жалел Он,
Что столько не сказал нужных ей слов.

Она не дала ему сломаться,
Была надежднейшей опорой.
Смерть матери стала ударом страшным.
Его опоре иногда приходилось быть строгой,
Чтобы свет в глазах его сохранить,
Горе пережить
И жизнь счастливую прожить...

Благосклонна была судьба
Или новая ее начиналась страшная игра,
Здесь и дьявол сам не разберет.
"Бог простит, любовь спасет"
Все же, позволили им боги дальше жить,
Жить и друг друга любить...
Жаль, ненадолго...

lV

То было прекрасное утро, середина мая,
Их маленький кусочек рая.
Тихий звон рассвета,
Шторы аккуратно, но упорно атакует лучик света.
Пробуждение, поцелуй, громкое "Вставай, подруга!"
- Какая я тебе подруга? - обиделась, ударила подушкой,
Он ее обнял,
Поднял за ручки,
Она кусает губы,
Ему, себе.
- Тебе завтрак в постель?
- А ты как думал? Извиняйся за подругу.
Сам говорил, что так не целуют, когда дружат...

Обычный завтрак,
Кто знал, что она не доживет до завтра,
Ее последний завтрак...

Они посвятили это день самим себе.
И вот, идут по яркому полю из травы и цветов.
Кто мог знать, что сознание ее давно пылает в огне...
Она шла впереди, вприпрыжку, в легком платье,
Ей было совестно, что от любимого скрывала,
Что сама не рассказала,
Что не сможет мужем он стать ей,
Отцом детей.
"Я сильно больна" -
Репетировала перед зеркалом Она.
И в любую минуту, даже сейчас, вприпрыжку и платье,
Она с улыбкой все ближе подходила к своей плахе...

Ее сковала боль.
-Родная, что с тобой?
- Нет-нет, ничего, родной.
Лучше поведай своей любимой, как на латыни будет... "Любовь", a?
-Amor, любимая, Amor...

Она потеряла сознание.
"Может, солнечный удар?" - подумал Он.
Она открыла свои прекрасные глаза,
Посмотрела с улыбкой на него,
Перевела взгляд на небеса
И осталась без дыхания.

Его слезы. Удары кулаком о землю. Крик.
"Заберите лучше меня!"
Это даже не крик был, это был вой,
Одинокого волка вой,
Истошный вой
Человека с нелегкою судьбой...
Он не понимал, за что был так наказан.
Им были все молитвы сказаны,
За ее упокой...

Никто не знал, за что с ним так боги,
За что они так с ней?
Их любовь прошла все тревоги,
Трудности, бедности, обитые пороги,
Выстраданные ими же невзгоды.

"За что вы так с ней, о, боги...?"

Она - чистейшее создание,
Умна, красива,
Мила, добра, любима.
Вопрос этот разрывал сознание.

Он не выдержал и прыгнул с моста,
Но рукою благосклонной прохожего был спасен,
Впоследствии тот был обруган, унижен и оскорблен...
С мостом не вышло,
Как и с телевышкой.
Бросился под машину,
Визг тормозов,
Треск стекла, светофор, сирена, кровь.
Лишь несколько переломов от машины
И нога болела теперь, чуть колена ниже.

Ему было нечего терять,
Оставалось лишь плакать да страдать,
Человек полностью сломался
И как с жизнью покончить ни старался,
Не мог себя ее лишить,
Невиданная сила не дала.
- Я даже смерть не заслужил?
- А заслужила ли ее она?
Его кусочек счастья, невинное дитя.

С ней все тяготы суровых и трудных решений,
Ограничений, барьеров, лишений
Казались лишь легкой и незаметной трудностью,
Сравнимой разве что с детской глупостью...

Он казнил себя у моста
И там же под чьей-то пытался железной каретой.
На нем не было лица,
Тень от капюшона
Да дым от сигареты...

Он пытался резать вены
Избивать, расшибаться о стены,
Таблетки глотал.
Однажды увидел их фото вместе,
Глаза красные от недостатка сна
Намокли.
Бесшумно у стены он упал,
Сначала заплакал, потом зарыдал.
Соседи слышали, как кто-то ночью кричал.

Мысли его казались бессвязны,
А во дворе тем временем зеваки шептались:
"Жалко парня, видать, помешался,
Как эта, егошная, на руках у него скончалась".
Но он уже принял решение:
"Жизнь моя кончена. Табурет, веревка... Попробуем удушение..."

V

Городская шестая больница.
Встревоженные докторов лица.
Поступил ночью в их больницу...
Самоубийца.

Обход. Утро. Главврач. Пациент.
Тень на стене выступает градиентом.

- Так-с, истории нет, возможно, утеряна.
На вид здоров, взгляд пустой, потерянный.
Сынок, ты спекся. Готов.

Следующие сутки.
Его разбудили медсестры заботливые руки.
- Где я?
- Палата номер девятнадцать.
- Где я?
- Дом Скорби. Палата девятнадцать.
Вы пытались убить себя раз двенадцать.
На руках рубцов и шрамов штук семнадцать.
Время - одиннадцать пятнадцать.
Вот ваш завтрак. Обход, прогулка,
Чистый пруд, в небе утки - завтра.

Вот и завтра. Обход.
Блокнот главврача: "Сегодня больной рассматривает потолок.
Мрачный взгляд ничего не выражает".
Врач говорил с журналистом -
История по городу разлетелась быстро.
- Это тот самый, без имени, из девятнадцатой?
- Да, пожалуйста, парниша, потише, он...
Он давно страдает.
- И как же он сюда попал?
- Мне его жаль. Как по мне,
лучше бы он тогда еще с моста упал.
- Как вы можете такое говорить?
- Простите, мне лучше закурить...
Видите ли, он здоров как физически, так и психически,
Он попросту не хочет жить,
Все то, что было у него - семья, мать, любимая почти жена, - покинули его.
Их забрали у него.
Он со мною много говорил и с улыбкой просил яду,
На его месте просил того же и я бы...
Но не могу исполнить его волю я.

Vl

- Я не могу
- Ты должен ценить жизнь.
- Не хочу. Не могу я без нее жить. Дайте лучше яду.
- Моя работа - отыскать противоядие. Тебе всего лишь восемнадцать.
- Я перестал ее ценить в двенадцать.
Но встретив ее, я понял - она и есть моя жизнь.
Не хочу я жить.
У меня забрали жизнь...

Vll

Проснулся в холодном поту,
Необычайно сухо во рту.
Окно открыто, в ставни стук.
- Эй, друг, ты из тринадцатой?
- Нет, дружище, нет. Что-то передать?
- Да.
- Что же сказать?
- Передай "Привет из города, от друзей, иначе пропадет "привет" напрасно".

В тот день на город опустился свинцовый, непроглядный туман.
Невинная ложь, обман.
В тринадцатой лежал-скучал не то вольнодумный поэт, не то наркоман.
Тем и опасен дурман -
Чем больше, тем жестче капкан...

Обход. Завтрак.
Он знал, что не доживет сегодня до завтра,
а по сему и чувствовал себя прекрасно.
Он понемногу умирал изнутри,
Его сознание все чаще гласило:
"Завтрак... Ее последний завтрак..."
Мысли путались, он знал, что быстро не сгорит,
Спасибо "подарку" из тринадцатой,
Он хотя бы в муках покинет этот мир,
Но лучше так, чем тлеть на койке,
В желтой комнате,
За окна решеткой.

Vlll

Обход. Завтрак. Пэ-19.
Больному исполнилось бы сегодня девятнадцать,
Судьба распорядилась иначе...
Да к черту судьбу,
Судьба уже распорядилась когда-то,
Лишив ее права на жизнь и с любимым счастье.
Он же сам выбрал свою дорогу, свою тюрьму.
Или свободу?
Стал ли он свободнее?
Он обрек себя на вечность
Скитаться в Аду самоубийцей и грешником.
Пусть.
Зато вторую вечность он будет с ней,
Это будет их маленький Рай.
Это будет весна шестая. Середина мая.
Она вприпрыжку, а он за ней.

- Родной, как на латыни звучит "Любовь"?
- Amor, любимая, Amor...