День

Эта глупая белая боль тишины
Толковала со мною всегда.
На перинах зимы и в окопах войны…
(я не знал, что такое «война»).
Не заумная хрень, не словесная взвесь
И не то, что сумело звучать,
А невидная глазу бездымная весть.
(вот вам  подпись, а ниже – печать.)
Не клянусь, не кляну (но виню и винюсь):
Я владею не словом, но сном
И за двадцать четвёртым столетьем гонюсь,
Спотыкаясь на двадцать втором.
Обработаны ветром чужие слова,
Что учили меня – «Не реви!»
Если я заливал дорогие права
В ослепительно сонной крови.
Нету листьев, лишь пыльное море ветвей,
Да порезы на серых углях,
И слова, что вчера пробуждали в траве,
Нынче шепчут о тех, что велят.
И, летая теперь разве только во сне,
На безумную муху похож,
Я на серой дороге лежу на спине
И во мне растворяется нож,
Будто сахар в стакане, в крутом кипятке,
Он становится частью меня.
Ничего не оставит в убившей руке
Полыханье бездымного дня.

13.03.16

Бург