Экспертный обзор. Евгений Степанов. Февраль-2016

Создать свою собственную стихотворную систему в рамках традиционной силлабо-тоники очень сложно. Большинство современных поэтов следуют проверенным канонам, не стараясь их хоть на йоту изменить. Исключения — редки. По сути, на наших глазах трансформируется и образ поэта, происходит явная десакрализация этого образа, да и сами стихи (поэтические тексты) становятся фактом исключительно биографии автора. Не случайно в литературных журналах появились авторы, обладающих высокими чиновничьими портфелями, публикующие свои сочинения — бесспорно интересные (для самих авторов), показывающие, что стихотворчество — под силу любому мало-мальски образованному человеку. Не счесть и остроумных, веселых стихов, цель которых — в лучшем случае — рассмешить читателя. Поэт-пророк тяжелой поступью уходит с поэтической сцены.
На этом фоне творчество выбранных мною поэтов представляется интересным и значительным.


Людмила Поклонная не отказывается от силлабо-тоники, но отказывается от рифмы, тем самым делая более неожиданным контент стихотворения, избегая вынужденных трюизмов рифмованного произведения. Подобных стихов сейчас не много в отечественной изящной словесности. Самое важное для меня здесь — отсутствие запрограммированности поэтической речи. Ее непредсказуемость. Интересны и метафоры, например — «и в воздухе, поросшем снегопадом»; «распустился снег» и т. п.

ЛЮДМИЛА ПОКЛОННАЯ «за творогом»
http://www.stihi.ru/2016/01/01/105 отборочный тур для резидентов БЛК

за творогом, топча крупинки снега,
молочной спелости апреля удивляясь,
к открытию бреду в универсам.
И лёгкого озноба турбулентность
вчерашний перелёт напоминает,
и в воздухе, поросшем снегопадом,
стоят деревья, как перчаточные куклы,
и каждое из них, как чёрный человек.

Когда вчера пустилась я по небу
в побег из ледяного городка,
то думала: опустится вода
на тёплый город, оживёт лягушка
(я о себе), и в плаванье фигурном
натешится неделею дождя
(синоптики на картах нагадали),
но не сбылось оно, и распустился снег.

За творогом в тепло универсама
из снега, как Хаврошечка к корове
в приветливое ухо из обид
и страхов, грустной ласточкой ныряю
и выхожу с пакетом, на котором
отчасти птичье имя города. Деревья
уже не куклы злого кукловода,
не чёрные лихие человеки,
а дерева как дерева. Они
спешат на месте в сторону своей же
узорчатой зелёной майской сени
для проходящих девушек в цвету.

Отметив юность кода «18»,
по деревянной лестнице взлетаю,
позвенькивая ключиком. Звеня
весёлым сердцем, обретаю дом.
Пора заняться сотвореньем мира
в душе и лепкой сырников на кухне.

Мой первенец, мой сырник лучезарный
(едок проснулся и летит на свет),
ты весь в меду, ты солнцем напомажен,
ты этим утром «мера всех вещей»!


АЛЕКСАНДР ПЕТРУШКИН «Наконец-то нельзя...»
http://www.stihi.ru/2016/02/17/1988 номинатор альманах «45-я параллель»

наконец-то нельзя задразнить щебетать
перегнувшись из смерти
все равно нас никто не простит –
ну а если простит – не заметит
 
и вконец перекопанный ад –
назови его будучи живу –
перегнул эту смерть и сломал –
как малец конопатя машину
 
смерть смотрела в свои же глаза
повторяя бессмысленно жесты
я не помню кто это сказал
но наверное тоже не местный:
 
вот и я помолчу о себе
вот и я постою о других
а снаружи как видишь всё свет
а по свету небесны круги

Александр Петрушкин отказывается от логики в поэзии, и это очень хорошо. Поэзия — это не научный трактат и не философия. Поэтическая речь А. Петрушкина насквозь метафорична: «и вконец перекопанный ад»; «перегнувшись из смерти» и т. п.
Поэт также нарушает привычный синтаксис, отказываясь от «нормальности» речи, что делает его поэзию особенной и суггестивной.


ЯНА-МАРИЯ КУРМАНГАЛИНА «родиться бы над взморьем»
http://www.stihi.ru/2016/02/15/7595 номинатор «Термитник поэзии»

родиться бы на взморье где закат
кровавые споласкивает длани
и городок что тих и лютеранен
оранжевыми крышами покат
 
где волны серебристые как ртуть
ночной улов проигрывают на спор
и поутру рассказывает пастор
христову человеческую суть
 
где свет от сентября на волосок
густеет днем и обнажает виды
на побережье слышно sola fide
и лодка носом тычется в песок
 
родиться бы на взморье где на треть
срослись с водой обкатанные глыбы
солить в бачке непроданную рыбу
прожить всю жизнь и там же умереть

Стихотворение Яны-Марии Курмангалиной я выделил в силу ряда обстоятельств. Здесь есть своя интонация, неожиданные рифмы (на спор—пастор; виды—sola fide). 
Опоясывающая рифмовка, которую использует автор, вызывает симпатию хотя бы в силу своей нераспространенности в современной изящной словесности. Поэты явно предпочитают более традиционную и привычную перекрестную рифменную систему.
И, конечно, хорошо, что автор показывает «человеческую суть». Никакие приемы не играют ни малейшей роли, если в поэзии не видно человека. А в этом стихотворении все на своем месте.


ТРОФИМОВ ВАЛЕРИЙ «Сон про арское поле»
http://www.stihi.ru/2015/07/19/808 номинатор Сергей Беленко

Перекресток ночной – возле кладбища, парка, больницы –
Вновь завлек меня в сон, в лабиринты татарской столицы,
В одиночество, в глушь, в мертвецами обжитое поле,
Где плыву я сквозь тьму по какой-то неведомой воле…

Вот отец мой бредет по кладбищенской черной аллее,
Вот мой умерший друг!.. Безнадежнее чтоб и больнее
Стало мне в этом сне, в знобком трепете зыбкого мрака,
Подбегает ко мне и скулит, как живая, собака.

Здесь я жил, здесь я был, и надеждой обманут, и славой,
Но свое ремесло не считал ни ярмом, ни забавой.
Здесь, как реки, слились две враждующих исстари крови,
И взошли семена безответной тяжелой любови.

Здесь домой – значит вспять, значит в прошлое, в сумерки детства,
В дебри предков, в их бред, в их обиды и счеты, в сто бед, в сто
Безымянных колен и славянских, и тюркских, в ту землю,
Что, тоскуя, зовет меня – но я страшусь и не внемлю!..

Боже, как широко это черное мертвое царство,
Этот воздух сырой, эта горькая ночь, как лекарство –
От гордыни, тщеты, искони обреченных усилий!..
Только шорох во тьме ветряных исполинских воскрылий.

С разрешенья ль Мухаммеда, с благоволенья Аллаха,
По примеру Иисуса, Иакова – в логово страха! –
Я спускаюсь в свой сон, по ступеням тоски и печали,
В морок вечного поля – такого ж в конце, как в начале...

Пусть прабабка моя сочиняла когда-то баиты,
Пусть она, и стихи, и все жившие прежде – забыты,
Что скорбеть? Спой мне, смерть, спой на русском и спой на татарском,
Как ты, кроткая, ждешь вне времен меня во поле Арском.

Длинная строка — как долгое дыхание. В распевном стихотворении Валерия Трофимова — и жизнь, и смерть, и могучая ширь родной страны, и перекличка  Православия и Мусульманства. Диалектика судьбы.


ДМИТРИЙ БЛИЗНЮК «Красный лес»
http://www.stihi.ru/2016/01/01/4359 отборочный тур для резидентов БЛК

Ты живешь во мне.
и каждое утро подходишь к глазам
изнутри моей головы, точно к французским окнам –
чистое литое стекло разлито до самых пят,
и ты потягиваешься на цыпочках и смотришь
на едва шевелящийся зеленью водопад
нового дня,
оставаясь собою.
смотришь на знакомо незнакомый мир after-dinosaurs,
на просыпающийся в сиреневых камушках город...
я подарил тебе яркую каплю бессмертия,
впустил тебя хищной неясытью
в красный лес своего сердца...

когда-то
я целовал тебя, всасывал сладкий дымок
из глиняных рожков твоей груди,
поглощал солоноватую суть
полупрозрачных ключиц и шеи,
приминал пальцами муаровое свечение
на лопатках;
я осязал твое сознание –
точно пушистый одуванчик в руке, –
и оставалось только нежно подуть тебе в глаза,
чтобы ты распушилась по спальне,
медленно закружилась тысяч
ей и одной
ласковой лебяжьей иглой...
а потом мы засыпали, хрестоматийно обнявшись;
иногда я вздрагивал в полусне, точно холодильник,
и ты нежно гладила меня по загривку.
наша жилистая от множества проводов квартира
нуждалась в ремонте, словно бедный факир –
в новой корзине для змей-танцовщиц.
и не было у нас ни золотых рыб, ни синего моря –
лишь монументальный вид из окна
наподобие... (удалено модератором)

я был ребенком внутри корабля,
а ты была моим таинственным морем.
я боролся с дневным светом – лучами твоей свечи.
никто из нас не хотел уступать,
никто не хотел сдаваться,
проигрывать обжигающей темноте,
разрастающейся между нами.
я шептал «выкл»,
но твоя любовь мягко сияла.
ты исподволь становилась частью меня,
победоносно вкладывалась в мой мозг,
как лезвие – в перочинный нож.
как ребро, переросшее Адама...

любимая,
я стал заложником полезных привычек,
меня с годами поражает вселенский голод:
все, кого я запоминаю, становятся мною.
вот так мы находим продолжение души
в бесценном камушке, найденном на берегу моря,
в женщине, идее, дереве на горе,
в теореме, триреме, тереме,
в деревенской глуши, в дебрях науки,
в бессмертных, мерцающих садах искусства,
в крохотной теплой ладошке внука...
держи меня, соломинка, держи...

Дмитрий Близнюк представил интересный верлибр. Это стихотворение — не прозаическая миниатюра, а именно верлибр, потому что здесь есть все признаки поэтической речи. Метафоры, аллюзии, центоны и т. п. Не случайно стихотворение заканчивается центоном из популярной в прошлом песни: «держи меня, соломинка, держи...»
Хороши здесь и аллитерации — «в теореме, триреме, тереме».
В целом — состоявшееся стихотворение.