Зимняя рыбалка

Год 1951. Автор Юрий Грек

Всякий раз, когда рано приходится выходить из дому на улицу зимним морозным утром, на память приходит одно утро моего детства, утро первой зимней рыбалки. То замечательное утро закончилось путешествием, которое длилось всего один день, но в памяти осталось на всю жизнь.
Так сладко спалось. Меня разбудили, когда за окном была ещё ночь. Есть не хотелось, но мама заставляет позавтракать.  Потом она помогает мне полусонному тепло одеться, на дворе январь. Надеваю – валенки, шапку-ушанку, рукавицы, поверх фуфайки мама повязывает шерстяной платок. Выхожу на улицу и сразу забываю про сон. Папа во дворе хлопочет вокруг лошади, запряженной в сани. Пока я ещё спал, он пригнал станционную лошадь. В сани розвальни положено свежее сено, на которое мы с ним усаживаемся. Папа чуть дёргает вожжи, и лошадь послушно трогается с места. Сани делают правый поворот, и мы по проулку въезжаем в ночь. Снегу мало, дорога хорошо накатана, лошадь застоялась в конюшне и теперь легко трусит, откидывая задники копытами кусочки снега мне в лицо. Скрипят полозья о снег, поскрипывают сани. 
Папа молчит, всегда неразговорчивый, он и сейчас думает о чём-то своём, лошадью почти не управляет, свободно держит вожжи в руках. Та сама знает дорогу на Тунгуску, куда мы едим рыбачить. На эту реку я еду впервые, да ещё с отцом! Меня охватывает чувство восторга, счастья, гордости и чувство страха одновременно перед чем-то новым, неизведанным. Мне тепло и уютно сидеть рядом с отцом большим и сильным. 
После домашней духоты голова кружится от чистого морозного воздуха. Перед глазами тёмное небо, звёзды крупные и яркие. Вдруг какие-то из них срываются и падают, вычерчивая огненные следы на тёмном полотне неба. Это повторяется снова и снова – прямо целый звёздопад. Впервые вижу, как падают звёзды. Интересно, а если запомнить то место на земле, куда упала звезда, наверное её можно отыскать? 
Но вот небо потихоньку светлеет, звёзды блекнут. Дорога прямая, ровная, санки бегут легко, мягко покачиваясь. Стоит полное безветрие, но к  утру мороз крепчает. Медленно начинаю мёрзнуть.  Руки согреваю, сжимая и разжимая в рукавицах пальцы в кулаки. Пытаюсь согреть ноги, шевелю пальцами ног, стучу валенком о валенок, но это не помогает. Жаловаться отцу не хочу, но он вдруг спрашивает:
-Не замёрз?
-Ноги немного стынут, - отвечаю.
-Тогда – погрейся, - и, не объясняя, как погреться, совершенно неожиданно он сталкивает меня на дорогу.
Иду рядом с санями, едва поспевая, а папа в это время бьёт вожжами по крупу лошади. Лошадь ускоряет ход  и переходит на рысь. Сани быстро удаляются от меня, приходится бежать, но одежда делает меня неуклюжим. Несмотря на все мои старания, догнать сани не получается, расстояние между нами всё больше увеличивается. Я устаю, душу наполняет обида, комок подступает к горлу, из глаз готовы брызнуть слёзы. Меня выручает лошадь. Она, наконец, успокаивается и, не понукаемая более, переходит на шаг. Наконец догоняю сани, ныряю в сено и устраиваюсь поудобнее. Сердце бешено колотится, приятное тепло разливается по всему телу. 
А ночь уже сменяет серый рассвет. Солнце ещё не всходит, но постепенно становится светло. Впереди, сколько глаз хватает, безбрежная белая равнина, по которой разбросаны рёлки, поросшие лесом. Дальних сопок ещё не видно. Только сзади слева возвышается, как маяк Волочаевская сопка – Июнь-Корань . Въезжаем в очередную рёлку. Кусты и деревья голые, но на дубах крепко держатся давно мёртвые сухие и скрюченные листья. Рёлка кончается, опять равнина, только низкорослые кусты проплывают мимо. Однообразие долгой дороги утомляет и убаюкивает, начинаю дремать. Но вот впереди темнеют заросли не то кустов, не то деревьев – это тальник, которым поросли берега реки и её многочисленные острова. Прибыли. Тунгуска! 
Подъезжаем к чьей-то землянке, их тут несколько: добротных, устроенных на высоком песчаном берегу. В землянках – лежанки, печки-буржуйки, запасы дров и продуктов. Землянки, как правило, на двоих. Посредине стол, устроенный из досок, слева и справа от него из отёсанных жердин лежанки. Слева у входа буржуйка. Напротив дверей как раз над столом – маленькое оконце. Многие деревенские мужики проводят на рыбалке зимой всё свободное от работы время, неделями живут здесь, добывая рыбу. 
Папа распрягает лошадь, ставит её у саней с сеном. Забираем скарб: котелок, продукты, немудреные снасти, мешки, лом и спускаемся на реку. Какое-то время идём по льду, папа выбирает место рыбалки. По сторонам шапками лежит чистейший белый снег, который придавил, согнул и перепутал стволы тальника, без топора на реку не пройти. На льду снега нет, его смёл к берегам ветер. Тишина стоит необыкновенная. Здесь, под берегом, неслышна вечно гремящая железная дорога, к шуму которой я привык дома. Сюда не долетают дым и гудки паровозов. Ощущение полной тишины и покоя, к которому примешивается удивительное чувство свободы. Вот оно: сказочное царство. Совсем близко от нас, на высокой раскидистой осине, вижу стаю черных необыкновенно красивых птиц – тетеревов. С удивлением смотрю на них.  Они, в свою очередь, поворачивают головы, с любопытством следя за нами. Это длится недолго, птицы снимаются с места и перелетают подальше от непрошенных гостей, но, отлетев снова рассаживаются на другом высоком дереве. Теперь они видны черными точками на далёких ветках. 
Останавливаемся, укладываем вещи на лёд. Папа ломом долбит  дырки-лунки во льду. Когда в лунке поднимается вода, я вычерпываю из неё мелкие кусочки льда проволочным сачком. Папа делает себе несколько лунок и, поодаль, лунку для меня. Лунки готовы, мы на какое-то время оставляем это место в покое, отходим подальше, стараемся у лунок не шуметь. Достаём из мешка короткие удочки с самодельными блёснами. Блёсны, отлитые папой из свинца, пролежали почти год без дела и потемнели. Чтобы они стали похожи в воде на рыбок, скоблили их ножом. Пристраиваюсь у своей лунки, опускаю блесну глубоко в воду и с волнением начинаю время от времени её подёргивать. Щука должна  принять мою железку с крючками за живую рыбу. В какой-то момент чувствую толчок о мою блесну, делаю резкий рывок удочкой вверх, но блесна приходит пустая. Начинаю всё с начала. В азарте рыбалки забываю про всё на свете, только вижу, что около папы на льду уже бьются несколько крупных щук. В душе появляется чувство радости, гордости за него и, в то же время, чувство зависти. Почему щуки подходят только к нему, наверное, он выбрал себе лучшее место. Продолжаю с ещё большим старанием и надеждой подёргивать свою удочку. Рука немеет от монотонного движения. Хорошо, что у меня удочка одна, время от времени меняю руку. Неожиданно всем телом ощущаю сильный рывок, быстро вытягиваю блесну на поверхность. Удача! На лёд отлетает, легко сорвавшись с блесны, небольшая щучка, взрослые таких называют травянками.   Скоро около меня замерзают на льду несколько таких травянок. Радуясь своему улову, так увлёкся, что не замечаю холода, но руки и ноги опять застыли. Приходится встать, чтобы подвигаться, согреться. Подхожу к папе. Он сидит на мешках около лунок с удочками в обеих руках. Около него на льду твердеют на морозе несколько большущих щук.
-Готовь дров, - говорит он, - обедать будем. 
С топором в руках хожу по берегу по глубокому снегу среди тальника, выискиваю сушины.  Скоро забываю о холоде, нагрелся, пока дрова собирал. Папа утаптывает в снегу место для костра, вырубает топором длинную палку и палку покороче с развилкой на конце. Сухи тальниковые палочки вспыхивают от первой спички, костёр полыхает. Папа вешает над ним котелок с водой. Скоро вола закипает, и в неё сыплются, стуча по дну, как камешки, мерзлые пельмени. Несколько движений ложкой в котелке, и обед готов. И первое, и второе, и третье – три в одном: всё заменили пельмени.  Солёное сало, пельмени с бульоном, хлеб -  обед удался на славу! На какое-то время папа оставляет меня у костра одного, но скоро возвращается, держа в руках алюминиевую миску с мороженными ягодами калины. Какой необычайный вкус у этой ягоды с красной мякотью и плоской жёсткой косточкой. Горький и кислый, солоноватый и сладкий, прекрасный десерт. Слышу в стороне гул приближающегося самолёта, но папа говорит, что это аэросани.  Вот они проезжают мимо посредине реки. Сани, сзади у которых мотор с пропеллером.
-Это почту в Новокуровку повезли, - произносит папа.
Снова идём к лункам, продолжаем рыбалку. Во всю светит солнышко, от снега слезятся глаза, немного пригревает спину. От усталости, сытного обеда, тишины и покоя начинаю дремать, но вдруг меня зовёт к себе папа. Подбегаю и вижу, что он тянет двумя руками одну из своих удочек, но на поверхности воды ничего не показывается.
-Надо расширять лунку, - говорит папа, - за бок зацепил.
Я растерян, не знаю, что мне делать.  Папа командует, торопит. Наконец, подношу лом, начинаю неуклюже бить им лёд вокруг лунки, лом выскальзывает и едва не уходит под воду.
-Попробуй держать, - говорит  папа и передаёт мне удочку.
Рыбина подтянута ко льду и уже почти не сопротивляется, но в лунку пролезть не может, так как блесна зацепила её крючком за бок. Ещё не знаем, какая рыбина попалась, но чувствуется хороший вес, значит крупная. Сильное волнение охватывает меня, понимаю серъёзную ответственность моей помощи. Папа аккуратно долбит лёд, расширяет круглую лунку в продолговатую маленькую прорубь. Бросает лом, скидывает рукавицы и, голыми руками, помогая себе сачком, вытаскивает улов на лёд. 
-Таймень! Наверное, килограмм на семь! – Радостно  восклицает он.
Я внимательно разглядываю незнакомую для меня рыбину. Мощное смой рост длинное круглое тело. Нос тупой, как у сома. 
-Прежде, чем заглотить добычи, таймень прижимает её животом ко дну. Когда он блесну прижал, я запел его крючком за бок, - объясняет папа, - теперь можно и домой – не с пустыми руками вернёмся. Ты, Юра, удачлив.
Я понимаю, что моё участие в удаче невелико, но всё же счастлив от большого улова и от слов отца. Мне не терпится вернуться домой, там нас ждёт мама и младший братик – Витя, ему осенью исполнилось  три года. Папа  приготовил ему «гостинец от зайчика» - кусочек хлеба салом и ягоды калины. Недолгие сборы домой. Рыба проморежена так, что уложена в сани, как дрова и укрыта мешками. Пока папа носил рыбу, я собрал удочки, котелок, сачок и тоже перенёс всё на берег к саням.  Дорога домой показалась мне значительно короче, так что я не успел замёрзнуть и уже не бегал за санями, как утром.  Дома встречала мама. Она тоже была обрадована нашему  улову, а больше тому, что мы вернулись засветло, и всё спрашивала, не замёрз ли я. Папа, улыбаясь, подхватывает на руки Витю, все довольны. А я счастлив и горд безмерно. 
Всего один день, короткий зимний день, а сколько впечатлений, сколько нового я узнал и запомнил на всю жизнь. Я побывал на Тунгуске, теперь эта река будет манить меня к себе ещё сильнее, чем прежде. Я научился подлёдному лову на удочку с блесной. Научился разводить костёр на снегу, и делать приспособление для котелка, чтобы подвесить его над костром. Я впервые увидел метеоритный дождь. Понял, как устроена землянка, в которой можно пережить пургу и морозы. Видел тетеревов и аэросани. На всю жизнь мне запомнился вкус мороженной калины. Я прожил один из счастливейших дней рядом с отцом. Меня перестала пугать его напускная суровость. Я стал уважать и любить его по-настоящему.