Первое письмо из Челябинска в Самару

Сентябрь. Торжественный рассвет
Свободно и легко разлился,
Дню настающему привет.
Еще лучами не прогрет
Туманный воздух; сохранился
Еще в нем строгий холодок
Прошедшей ночи, затаенный
В подъездных нишах. Но восток
Уже сияет обновленно;
И властно в вышину взошло
Во всём великолепьи силы,
Суля привольное тепло,
Победоносное светило.

Белесой грудой облака,
Столпясь, над городом нависли,
Рельефно выставив бока;
А вниз с ветвей, шумя слегка,
Слетают огненные листья,
Покорны воле ветерка.
Они взметаются шагами,
И весь асфальтовый простор
Покрыл причудливый узор,
Приняв участье в панораме
Дебюта утра. Вот уже
Совсем светло. Подкрались тени.
И окна в верхнем этаже,
Горя в лучах, терзают зренье.

Но улицы еще пусты,
И жизни гул неугомонный
Волнами шумной суеты
Пока что не тревожит сонный
Покой проулков и дворов.
Но что ни миг – и здесь всё чаще
И резче слышен звук шагов
Прохожих, поутру спешащих
По их проторенным путям –
На службу или по делам.

Толкая на тележках кладь
В баулах, в пестрой упаковке,
Места законные занять
Попарно тянутся торговки.
И барахолки городок
Весь ожил, ритмом дел объятый:
Снят мощный навесной замок,
И крышка с грохотом подъята
Палатки – вон их целый ряд,
Вплотную стиснутый уныло,
И блики яркие рябят
На жестких ребрах профнастила.

Всё как всегда. Но сентября
Начало чуется не зря.
В отличие от прежних будней,
Вмешавшись в их привычный ход,
Сегодня утро многолюдней
И как-то праздничней народ.

Передо мною вдоль лотков,
По сторонам смотря надменно,
Под дробный цокот каблучков
Матрона шествует степенно
С повисшим на ее руке
Мальчонкой, выряженным франтом,
И с прижимающей к щеке
Большой букет в цветной фольге
Дочуркой с пышным белым бантом.

На тех, кто так же здесь идут –
Не важно: в школу ль, в институт, –
Глядят насмешливо торговки,
Рядами разложив обновки,
И, верно, думают: ну-ну,
Охота ж этой молодежи
Учиться, дни терять. И что же?
С дипломом-то иди ко дну:
Нищ инженер и доктор тоже,
А мы за сделку (за одну!)
Перепродажи подороже –
Крутой барыш сумеем взять!   
Вам о таком и не мечтать –
И не видать его, похоже.

Что тут сказать? Увы, увы.
Они действительно правы:
В наш век практичный и суровый
Не столько ценится талант,
Как хватка, сметка, дух торговый,
И процветает коммерсант,
Пускай вполне пустоголовый,
Зато на риск всегда готовый,
Свой среди рэкетирских банд.

Лишь бы не перешли черту
Самодовольные торговки:
Опасно нашу нищету
Дразнить заморской упаковкой.
Для непонятливых намек –
Стоит обугленный ларек...

А, впрочем, некогда гадать.
Давно пора прибавить шагу,
До остановки добежать,
Вскочить в троллейбус-колымагу,
Вовсю пихаясь второпях,
Плечом тесня народ в дверях,
И по привычному маршруту
Зажатым ехать к институту,
Диктуя мысленно: «Скорей,
Чтоб в первый день не опоздал я!», –
Следя через стекло дверей,
Как медленно ползут кварталы;
Как мчится транспортный поток
Вслед за троллейбусом вдогонку,
Распространяя сизый смог;
Как нехотя на солнцепек
Прохожие из тени тонкой
Шагнут, чтоб скрыться в тот же миг
В соседней тополиной тени,
А ярость неба льет на них
Отвесный жар без сожаленья;
Как вдруг, уставившись в упор,
Кровавоглазый светофор
Пионовым оцепененьем
Гипнотизирует движенье.

Но вот уже Медгородок.
Смотрю: студенчество без счета,
За ручейками ручеек,
В полуоткрытые ворота
Течет, здороваясь, смеясь,
Старательно обходит грязь
(Вчера был дождь, и всё размокло).
В толпе знакомых ищет взгляд.
Не разобрать – лучи слепят
Через троллейбусные окна.

Ну, что там? Долго так стоять?
Всегда под этим светофором
Застрянешь. Где потом искать
По переходам, коридорам
Мне группу, опоздав? Хотя
Здесь удивительного мало:
Что вовремя куда-то я
Успел – такого не бывало!

«Служенье Муз», стихи, мечты
Отнюдь не терпят суеты,
И в лекционный зал, понятно,
Вхожу последним, как всегда.
Что ж, ведь не выгонят обратно,
А припозднился – не беда.
Зато покуда ахинею
Бормочет лектор под шумок
И в зале вьется щепоток
Всё говорливее, живее, –
Я наспех черкануть успею
Одну-другую сотню строк.
Не осудите вирши строго:
В них, правда, дельного не много, –
Что видел, рифмовал подряд.
Пусть! Лишь бы был правдивым взгляд.

1 сентября 1995