Octavianus Augustus, imperator

                Наш Август смотрит сентябрем...
                Н. М. Языков

                I
Осанки величие, взора уверенность,
Мускулов стройное великолепие
У торжественных статуй; на монетах империи –
Профиль гордого Августа. Семь десятков теперь ему,
Но пред властью покорно само долголетие.

Возвеличенный стелами, бюстами, храмами
Ясный облик его (в бронзе, золоте, мраморе);
Повелительный жест; складки тоги; сандалии;
Вечно свежие лавры венка триумфатора!

...В сумерках слышно, как гулкими залами
Стариковски плетутся шаги императора.
Он, устало сутулясь, проходит, прихрамывая.
Одряхлевшее тело уж силы оставили. 
 
                II
Ни власти царской, ни чрезмерных почестей,
Которые приличествуют титулу,
Клиентами его превозносимому, –
Всей этой суеты не надо Августу.

Зачем, когда известно Риму целому,
Что скромен он и небольшим довольствуется –
Негромким званием в Сенате первого,
Всего-то лишь, средь равных и достойнейших,
Средь именитейших людей народа римского?

Важна лишь власть – не атрибуты властные,
Не почесть звания, но непреклонность воли.
Вот почему ему венец не нужен царский
(Ведь сколько в Риме встарь царей перебывало!).
Ему довольно первым быть, поскольку знает он,
Что в целом мире больше нет второго Августа.

                III
В простом плаще, без всякой пышности,
Не окружен толпой клиентов преданных, –
Как гражданин обычный, равный с прочими, 
Но чтящий более других порядок и законы,
От предков установленные издревле, –

Сам Август, лично, сил не пожалев
И времени, – как то велит обычай, –
В канун народных выборов обходит
Дома виднейших и почтенных граждан,
Внесенных в избирательную трибу,
Дабы склонить их в пользу кандидата
Достойного, о нуждах государства
Весьма пекущегося мужа, разумеется.

А вместе с Августом и сам тот кандидат
Почтительно стоит поодаль, взор потупив.

Ну как не возгласить хвалу, о граждане,
Закону чтящему и верному обычаям священным,
И добродетелями столькими отмеченному,
Любимому всем Римом императору?
И как же не поверить слову Августа?
Как не довериться нам опыту его
И знанию людей, к занятью должностей
Рекомендуемых на выборах им лично?

Вы посмотрите, обратите же внимание:
Какая деликатность императора,
Какое уваженье к мнениям сограждан!
Он никого нам силой не навязывает,
И властью высшей он ничуть не побуждает нас
К желательному, по его расчетам, выбору.

Да, мы ценить вполне умеем обращение
И тотчас же, с готовностью, свободно
Мы сами все выбор нужный сделаем, конечно.

                IV
«О, добрый, справедливый государь!» –
Воскликнул мим восторженно на зрелищах,
Перед собраньем именитых римских граждан,
Указывая жестом (сколь искусно,
Столь и нескромно) в сторону той ложи,
Где устроитель зрелищ тихо восседал –
Приветствий выспренних не выносящий принцепс,
Подчеркнуто с толпой народной уравнявшись
На этом празднике – всех добрых граждан празднике.

И скромный наш и справедливый принцепс,
Встал с места своего немедля Август
И, всем лицом своим явив негодованье,
В единый миг коротким взглядом повелительным 
Он, слов не говоря, заставил аплодирующих
С подобострастием таким – остановиться.

Нет, он не государь, и власть не царская
Его возносит высоко над подданными,
А только личные заслуги в деле общем
И ревность строгая ко благу граждан Рима.

И как одна, все руки опускаются,
Стихает громкий плеск, и стыдно всем становится:
Как смели оскорбить прозваньем царским
Они честнейшего, прямого гражданина?

А как возрос авторитет державный принцепса,
Проявленный им с чрезвычайной скромностью!
Так и царей в былые времена не слушались,
Как ныне Августа: ведь одного движения
Руки хватило, чтоб прервать овации!..

10 декабря 1994