На темы культуры...

На темы культуры
- Наброски разных лет -
(1972 – 2014)

На площади Журавлёва, 1.

В начале семидесятых я работала в Москве, на предприятии, недалече от площади Журавлёва, где находились отдельные студии Центрального Телевидения, кажется, именно молодёжных программ,  и проходили съёмки многих телепрограмм.

Однажды решила полюбопытствовать: как же снимают эти программы?
Посмотрю, если получится. Подошла к входной двери здания, дёрнула за ручку, вошла в фойе. Никто меня не остановил, не задал вопроса, и я направилась вслед за другими вошедшими куда-то вовнутрь здания.

Оказалось, в большом просторном зале со сценой, где и работала какая-то группа телевизионщиков, снимали что-то из азиатской тематики. Видимо, программу развлечений: было здесь много молодых девушек в  национальных костюмах, которых поочерёдно вызывали на сцену – танцевать, петь, и т.д.

А на сцене кто-то имитировал крутящуюся карусель. Теперь уже точно не помню – как именно это делалось, но хорошо помню поразившую меня тогда примитивность происходящего. Была очень удивлена тому. Всё делалось вручную, разгонялся какой-то грубый круг, ну и так далее…

Я вообще тогда всю эту работу оценила как скучное и занудное дело: было столько шумихи, метушни, ненужной суеты, утомительных ожиданий со стороны снимавшихся. Девушки буквально валились с ног, полуспали на креслах в зале, всё время пили и жевали… Кому-то неожиданно стало плохо, случился обморок, кто-то побежал куда-то за водой и нашатырём…

Я была несказанно разочарована таким бестолковым моментом съёмок, но не сразу. Сначала я достала тетрадь и стала романтично записывать всё, что происходило здесь. Мне это показалось живым репортажем, и я фиксировала всё в подробностях, живо, в диалогах работавших тележурналистов.

Когда же поняла – каким пустым делом занимаюсь, - оборвала записи на полуслове, и больше интереса к работе телеоператоров и телережиссёров в своей жизни не проявляла. Со временем – большая часть тех моих записей где-то затерялась, и лишь один листок завалялся среди архивных черновиков.

Просматриваю его и думаю: можно просто изорвать и выбросить, а можно использовать в сегодняшних моих доработках, и дать как образец того, как буденно, на самом деле, выглядит в работе всё то, что потом, позже, на телеэкране, в художественном, дизайнерском оформлении, - подадут нам как праздник, феерию, красочность.

Итак, записи из 72-го года:
«… - Свет давайте!
- Значит, по коням? – нерешительно спрашивает кто-то из сотрудников группы.
- Так, товарищи, тишина! – в который раз повторяет режиссёр. К нему подходит диктор, выясняет, кого за кем объявлять? Ей разъясняют: сначала режиссёр, затем редактор, ассистент…
- Володя, можно на секунду? – опять призывает на сцену дикторша парнишку лет двадцати.  Тот снова что-то поясняет ей.

- Магазин закрывай! – бодро шутит оператор камеры №2.
- Володя, хватит разговаривать! – в нетерпении звучит чей-то голос, с интонацией самой последней команды.

И наконец-то наступает деловая тишина.
- Приготовиться! – зависает голос над сценой. Володя ведёт счёт до сорока таким тоном, что заставляет улыбаться всех на сцене.

Кажется, уже снимают заключительную часть. Раздаётся музыка, и…»  (Тут мои записи обрываются, а всё прочее дописано 30.10.2014.)
_________________________________


Письмо в редакцию?..

«…Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?
С отравой жгучих слёз и яростью без сил?
К вам приводила ночь немая из могил
Месть, эту чёрную назойливую гостью?
Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?»

Прежде, перечитывая эти строки Бодлера, я подумывала, что в моей жизни нет того жара и пыла, чтобы переживать нечто подобное. Слишком сера, гладка, однообразна жизнь, чтобы испытывать подобные чувства, угрызения и прочее.

Думалось, это было возможно в той круговерти, в какой вертелся (вращался) французский поэт ХIХ века…

Теперь, оказалось, мысли мои были поспешны. Вот уж поистине, настоящая поэзия любому времени сродни.

С некоторых пор не могу спокойно спать под спудом некоторых размышлений, обид и ненавистей.

Отчего бы? В нашем подслащённом бытии социализма? Жгучие слёзы и тайная злость? Это какая ещё такая лакмусовая бумага, и что же она может значить? Проявлять? Выявлять?

Я – без упоения от нашего строя и образа мыслей современников. Я вообще без упоения от жизни, но в ярости от неё. Ибо что-то пока ещё имеет значение потому, что растёт сын, маленькое трёхлетнее существо, которое надо воспитывать. Словами, примером, отношением к окружающему.

Как воспитывать, не имея к этому ни доверия, ни уважения? Как воспитывать, сожалея, что рождение сына было преждевременным (это в возрасте за 30 лет!), необдуманным, опрометчивым шагом? Как вышло на поверку.

Итак, волею судеб – этот посёлок. Почти в 30 лет. Когда за плечами вроде бы немалое – университет, мотание по городам страны, бездомность, одиночество, неустроенность. Когда многое перечувствовано, да вроде бы и передумано.

Да нет! Детство и легкомыслие – всё то, в равнении с иным, что ожидает здесь. В 32, 33, 34 года. Чёрные дни и годы жизни. Годы жутких разочарований и столкновений (или: разочарований от столкновений?..)

О низких подлостях людей, просто инфантильных, писать нет надобности. Бледно в сравнении с тем, что можно назвать не менее, чем преступлением. Не передо мной (или – не только передо мной), а перед обществом, а, может, и перед страною в целом.

А это – какими мерками мерить, по какому счёту рядить?
На работе...      ……………………  (Не дописано)
1985
__________________________


Из 1989-го…

С большим интересом прочла заметочку военнослужащего В.Булыгина в газете «Труд» от 29.01.89. «Музейный бум».

Как не резка она, а нужно согласиться, - во многом правильна. Как актуален призыв её к художникам истинным и мнимым: «Встаньте в общий строй трудового народа!»  Я, на полном серьёзе, говорю автору: «Браво!» И за смелость предложения, и за понимание ситуации в художественном мире.

Хотя – музеи нужны! Музеи также настоящие, не мнимые. Музеи ценностей! И реклама их.

Что мы, даже средне образованные (средне – это имеющие высшее образование без научных степеней и исследовательских родов деятельности), знаем о наших музеях? Где они расположены, чем занимаются?

Почему бы не выпускать поболее недорогих всевозможных музейных проспектов, каталогов, которые каждый мог бы приобрести, прочесть, поинтересоваться? В том числе, и жители сельские, - через библиотеки, книжные лавки, и т.д.?

Нету! Нету их вовсе, в продаже, а нужно – чтобы хватало на всех!
Хорошее постоянно надо развивать, популяризировать, давать некий искус подрастающим поколениям к познанию и пониманию этого лучшего.

Нужно постоянно стремиться делать нескучной жизнь людей! Особенно – молодых. Нескучной и небесцельной. Осмысленной…

Кто должен этим заниматься? Интеллигенты, эстеты. Люди здоровой породы. Когда это понимание вполне придёт  к нам и станет воплощаться в реальность?

К министру культуры, министру пропаганды и агитации? В наши школы и вузы?..
Февраль-1989 / В. Лефт.
_______________________________________


О поэзии Ахмадулиной.
(После прочтения стихов в «Литературной газете» №6 за 08.02.89.)

Впечатление от последней публикации поэтессы: лампа её поэзии действительно погасла, и ум её, похоже, теперь пуст более, чем небосклон в хорошую погоду.
Такое пишется не из ума и не от ума, а от задницы, тёмной задницы, где без просвета.

Зачем это публиковать?
Только потому, что для некоторых поэзия (и псевдопоэзия в том числе) – профессия, приобретённая в спецвузе? Лёгкий кусок хлеба?
Такие стихи должны публиковаться только за счёт автора, определённо.

И Львов пуст. И даже очень любимый мною прежде Зиедонис – опубликовал что-то скучное. (Или – таков перевод Д.Самойлова?)

Что это? Оскудение отечественной поэзии? Впечатление о халтурности поэтов (почти из Ильфа!)*

И второе мнение: наши поэты порою, что называется, прут напролом, действуя в буквальном смысле по принципу: что написано пером – не вырубишь топором. А чего стесняться? Так ли, иначе, всё равно опубликуют, всё равно со временем всё войдёт в авторское ПСС!

Но! Учитесь у Гоголя: подобно ему, кто сжигал второстепенное, сомнительно ценное?

Так где же место подобного рода писаниям?

Конечно же, на страницах нашей периодики! И при том – всё кричим о дефиците бумаги, о вырубленных лесах! И на что расходуем их? Плюс – каждому построчные гонорары… За что?

Хотелось бы, чтобы центральные печатные издания были более взыскательны в выборе того, что преподносят читателям.

Круговой** эгоизм – подобная лирика. Забота о собственном кармане и привычка не знать физического труда сказываются, не более.

Почему «ивановские прививки»? Высмеивание русского Ивана? Так не русский же язык! Хуже любой татарщины-тарабарщины… Стыд, стыд за подобного рода искусство! Стыд – за чужое бесстыдство…

А как вы растолкуете, к примеру, сей «шедевр»? «Живого смысла нет в материальном мире…» Удивительно премудро! И вообще, ведь стихосложение есть тайна. Отсюда ясно: Белла отсутствует, стихи вершит рука!..

Бедный наш материальный мир! От такой поэзии, можно ожидать, точно взбунтуется. И тогда уже всё тайное станет определённо явным…
Февраль-1989
_______________________________

*Теперь уже не помню, на что намёк из Ильфа. (Давно дело было).

** Какой круг конкретно имелся в виду – теперь не вспомнить: профессиональная круговая порука? Солидарность пишущих и публикующих? Или полный зацикленный эгоизм автора:  если вчера писал хорошо – почему бы сегодня не публиковать то серое и невнятное, что едва-едва прорывается из-под пера? (Примеч. автора от 02.11.2014.)
____________________________________________________


Мелочи на культурно-литературные темы…

Уважаемая редакция!
Не знаю (не прочла), что представляют собой повести Лимонова и Довлатова из «русского зарубежья», но если они написаны столь скучно и занудливо, полурусским языком, как статья А.Карпова «По течению» («Лит. газета», от 20.12.89.), то, думаю, не намного обеднила себя я, да и прочие, не прочитавшие сих творений.
 
Всё больше на страницах «Лит. газеты» приходится видеть чуши и статей, написанных каким-то ширпотребовским, неярким, невыразительным, почти не русским, языком.

Порой же заумничанье выглядит так, что сроду не читал бы его, несмотря на интересную, многозначную тему, вроде бы освещаемую авторами.

Кто же, как не литераторы, профессионалы изгонят скуку со страниц газет? А тут постоянно образцы обратного. Доколе?

Удивительно, но рядом в «Диалоге» Сидоров у вас же пишет: «Убеждён, возвращается острое ощущение формы…» и т.д. Ну, и где же она, эта форма в ваших публикациях? За исключением единиц, как Олег Мороз и некоторые другие, - у кого ещё она наблюдается?

Или корреспонденты «ЛГ» работают в спешке, подрабатывая сразу в нескольких изданиях, или материалы идут в номер «по протекции», как и раньше в большей части прессы?

Вопросов много, а просьба одна, простая и очевидная: пишите интересно, форма в публицистике тоже не последнее дело.
Просьба рядового читателя…
22.12.89. / В. Лефтерова
_________________________________


Тоска по заморскому…

Удивительная тяга стала проявляться ко всему заморскому в нашей культуре. Особенно это стало заметно в репертуаре нашего эстрадного искусства: повытаскивали на свет божий самые странные женские имена, которым стали посвящать свои песни, откуда-то повыцарапали исконно нерусские словечки и обороты словесные.

Зритель-то всё стерпит! (Как и слушатель).
Вот и сегодня, слышу, объявляют на телеканале: Ал. Ленский, а поёт всё о чём-то малопонятном: о девушке туземной, на острове неясном, «он далеко-далёко…», и т.д.

Во, открылась прорва тоски советских мальчиков по туземкам! (А девочек – по заморским принцам?!)

Да, если зверинец долго держать в клетях, а затем – одним махом – выпустить в саванну или тропический лес, наверное, вчерашние пленники прилично удивили бы своих содержателей.

Так и с нашими певчими, поэтическими талантами: свобода одурманила их, опьянила, стала зазывать в такие дали, о которых прежде и помышлять не могли.

И девушек всем захотелось незнакомых, непонятных. Кому – Офелий, кому – Гутиер, кому – Жозефин, наверное, а то и ещё поэкзотичнее…

…Обычно флер рассеивается довольно быстро. Пройдёт эта блажь и у наших «скальдов»…
18.05.90.
_______________________________________


Уроки достоинства, которые я давала совкам…

Странно наивной была я, оказывается, с самой юности. То, что другие усвоили давно и чем руководствовались в жизни, для меня словно бы и не существовало.
Они не хотели противоборствовать. Они были такими, какими их позже обзовут газеты, - застойными.

А я? Да я не давала им всем дремать никогда. Всегда сражалась. С кем же? Оказывается, с ветряными мельницами?

Да нет, я так не думаю. Я отстаивала себя. Своё я. Свой дух, который в глубине хранила.

Здесь надо сделать небольшое отступление, и рассказать об этом великом духе, который берёг и хранил, вероятно, во всех этих (в сущности – донкихотских) сражениях…
1994                (Не дописано)
______________________________________


Пожалеть соотечественников?

Ту самую, пухленькую бабёнку, стоявшую в очереди у магазина в одну из суббот, с подружкой, в надежде прикупить колбасы? (Слово «колбаса» у нас уже стало, по-моему, постыдно-унизительным, плебейским, выдающим в человеке недоедающего…)

Случайно мне довелось услышать разговор собеседующих подружек. Одна заговорила о сыне, другая спросила: - Как он вообще учится?

-  Да так, неплохо, - отвечает вторая, пухленькая. – Сидит, зубрит древнерусскую литературу. Придумала, представляешь, - это она об учительнице, как я поняла, - давать им древнерусскую литературу. Нужна она им… Итак времени не хватает…

На этом, собственно, тема о сыне была исчерпана. Далее пухленькая перевела разговор на другое, более актуальное по нынешним временам: - Хотя бы сосиски были… В прошлую субботу и ветчина была, по три семьдесят… Что сегодня выбросят? – и т.д., и т.п.

Разговор, как видите, краткий, уместившийся почти в реплики, но как же они соответствовали сегодняшнему дню, как же во всей красе рисовали и нашу реальность, и нас самих…

Конечно, когда я стала размышлять, что в этой истории есть причины, а что следствия, я понимала, - пухленькой можно только посочувствовать. Именно – пожалеть. За предельное куцеумие, за нищенство духа, за неимение и непонимание целей. Но ведь первично здесь – нищенство плоти, недостаток элементарного – еды, средств к существованию, - и в эти условия мы поставлены самой «родимой» властью…

Как случилось, что высосав, выжав из нас все соки, всё возможное и невозможное, родимая власть вынудила нас обнищать и духом, потерять напрочь потребность в духовном, высоком, сложном? Отречься от Истории, Памяти, стало быть, - Веры?

Это, конечно, огромное достижение 73-хлетнего правления советской власти и пятилетнего царствования нынешних «свободных» демократов! Но – на поверку – свободных от чего? Совести, справедливости, чести? Морали? О, от этого они сегодня свободны реально, и угрызений не испытывают, - это видать по всему.
1995
____________________________________

О книгах – радостях

У каждого из нас бывают какие-то свои, маленькие и большие, открытия, радости, праздники. Для одних это – приятное знакомство, поразившая встреча с кем-то, новое путешествие. Для других – рождение ребёнка, неожиданный подарок, узнавание чего-то нового, и т.д.

Моя жизнь в последнее время сложилась таким образом, что все радости состоят из двух-трёх вещей: маленьких успехов сына, новых выпусков нашего милого юношеского журнала, да ещё – из чтения всё более зрелых, прекрасных книг.

Это, последнее, для натуры, подобной мне, есть самая большая и необъятная радость, - новое открытие и понимание внутреннего мира известного уже художника слова и мысли. Таких, к примеру, как Николай Рерих, Дмитрий Мережковский (я называла их уже в некоторых своих статьях), а также Михаил Задорнов. (Да-да, и драгоценный Михаил Николаевич в этом ряду, этот великий публичный аналитик нашего времени. Перечтите одну только его вещь «Вдруг откуда не возьмись…» со знаменитым эпилогом: «Много дней миротворчествовало НАТО – бомбило Косово», и т.д. Чем не классика рубежа двух веков?..)

И вот совсем недавно, в декабре уходящего года, я получила гениальный подарок от местной городской библиотеки – возможность снять с книжной полки прекрасную, замечательную книгу В.Вересаева «Гоголь в жизни» (впервые издана в 1933 году) с подзаголовком «Системный свод подлинных свидетельств…»
(Не дописано), 2004г.
________________________________

P.S. К сожалению, данная статья не состоялась. Но я и теперь ещё помню ощущение праздника от этой книги: ведь о Гоголе в советский период было опубликовано очень мало книг, воспоминаний его современников.

Помню, я даже удивлялась: почему? Но так было. Тем более ценнее казались те немногие небольшие книжицы, где можно было хоть что-то новое прочесть о величайшем писателе, сатирике, в сущности.

Эта же книга Вересаева была объёмная, толстенькая. Но… моя память не очень любит обременять себя фактами: не стану врать, что теперь, через десяток лет, помню их из этой книги. Увы, нет. Осталось только общее впечатление об интересной, в целом, книге.

Как и о другом, прекрасном издании этого же автора, - о Пушкине.  (Видимо, так и называется: «Всё о Пушкине"). К сожалению, до 2004 года эти книги отсутствовали в наших городских библиотеках, и прочесть их я не могла раньше (когда память была попластичнее и понадёжнее).

Но всё равно из одной из крохотных биографических книг о Гоголе, читанных в конце 90-х годов, помню факты о том, как Гоголь, – в ту пору проживая в Италии (в середине тридцатых годов ХIХ века), - воспринял смерть Пушкина. Какой это было личной трагедией для него! Как понимал он, какова это потеря для всей творческой, думающей России!

…И хотя моя память со временем теряет фактуру прочитанного интересного, в основном оставляя лишь общее впечатление, всё равно я соглашаюсь с тем мнением, что десяток лет назад в мои руки попали реальные книги-радости, которые с огромным удовольствием, наслаждением «проглатывались», что называется, в один присест.

Желаю и моим читателям, коллегам-стихотворцам, перечесть эти книжки. Они непременно обогатят ваш внутренний мир чувств и мыслей, как и общий кругозор.
07.11.2014. / В.Л.
_____________________________


Оплакивая личное...

За ту долгую жизнь, которая выпала моему жребию, в моей квартире накопилось немало разных всякостей, которые, казалось бы, пора вышвырнуть за дверь: ваше время закончилось, пошли-ка вон!..

И затем можно пачками вышвыривать – и книги, и открытки, и записи, конспекты, фото, альбомы…

- Ваша хозяйка состарилась. Кому теперь вы можете быть нужны?

И ещё не умерев, я уже оплакиваю их долю: - Ах, милые книжки! Любимые, философские или поэтические, монографии, и на темы редчайшие… Как мне вас жаль! Кто будет вас теперь читать, листать, холить?

Да никто!

Мои бедные открытки и альбомчики! Мои блокнотики, черновички, конспекты! Господи, чем только не напичканы вы, и кем! Сколько в вас фамилий, фактов и фактиков, - мои мозги даже и не успели их переварить должным образом, но вы ведь так привыкли жить именно в моём бардачке, так привыкли друг к другу, наверняка, давно перезнакомившись и духовно сблизившись.

А теперь! Теперь грядёт катастрофа: я не смогла из вас построить достойный терем, и вот вы, как ненужное, как битые кирпичики будете выброшены чьей-то рукой, даже не узнанные, не познанные и не понятые…

Есть чему посочувствовать…
Мои «узелки на память»…
Октябрь-2006
_____________________________

________________________________