Лабиринт вечерней тени

Опустел лабиринт вечерней тени, сотни масок остались за нашей спиной.
Грусть веков и седых поколений давит грудь, и в сознаньи металась тоска.
Где же мир тот, который мы ценим? Что стремится укрыться за нашей душой?
Эпитафия жизни и смерти – недописанная строка.

На руках – только когти, а когти – о сталь, это сердце ледяное – надежней,
Этот лёд – от сознания и от небес, только крылья наши – в пыли,
Или пепле черном людских костей. Я должна была быть осторожной,
Но сломала ее* о желание быть самой близкой к тебе, mon cheri*,

Я спасала тебя, подставляя плечо, я тебя у Небес украла,
Ограждала тебя от друзей и своих, ведь с врагами ты справишься сам.
Я гасила свечу, сохраняя ритм во преддверии карнавала.
Что угодно проси затем у меня, - я воздам, ибо «я – твоя», -

Говорила тебе, и я чувствую так. Это всё – лишь отроги проблемы
Ту, которую вижу, не зреешь ты, ну, а я не хочу раздувать.
Этот мир был забыт нами, послан в Аид, и остались одни дилеммы:
Если я – это голос твоей души, тебе нужно ли подпевать?

Если я – существо, что росло для тебя, научалось и развивалось,
Если я – тот цветок, что без шипов не смог бы существовать,
Меня надобно принять вреди своих, своей полночной стаи,
Или лучше, с этим желанием жить, такого не признавать?

Я вернулась к тебе, возвратилась к судьбе самой звездной и самой странной.
Тихий смысл напева моей души ты сразу же разгадал.
Я – другое крыло, отраженье твое, занавешено зеркало сажей,
Только ток сознанья под кожей бежит: это всё – «мое», и ты знал,

Что так выйдет, и что я приду опять, не смогу не остаться подле.
Я не верю, что ты меня не искал, и не ждал появленья дня.
Я люблю тебя, я тебе клянусь чем угодно: ты был мне важен.
Если это хочешь послушать ты, ты – моя звездная семья.

И венец на главе, и в душе – запал, мысли, словно сухие кости,
Только вороны со мною говорят, когда ты уходил сейчас.
Я запутаюсь в девственный лабиринт, хотя это не безопасно,
Да и если это позволишь ты – ль все равно? – я умру сейчас.

Но ты скажешь жить, и опять живу – отстраненно и в помутненьи.
Если жизнь – изгородей лабиринт, и покоя в нём уже нет,
Все равно я буду средь них бродить – искореженных деревьев,
И искать суть, и гадать на смысл, находящийся в душе.

Всё равно я буду тебе судьбой, колыбельной в отроге тени.
Восьмиглавой корви'недской змеей, гидрой, фениксом и Луной.
Всё равно я буду тебе своей, верно-преданной и осенней,
Если только позволишь себе решить, как когда-то: ты снова мой.
26.02.16
/* - осторожность.
* - франц. «мой дорогой»./