Крым, год двадцатый

Двадцатый шёл год, смерть ласкала Россию:
Тиф, голод и холод – спасения нет.
Колчак и Деникин уже не мессия.
В Крыму был  последний  оплот и банкет.

Турецкий вал  рухнул  под  красным напором.
Не выдержал Врангель, оставил рубеж.
И скоро весь Крым захлебнётся террором,
Сбоит  телеграф  от   приказов,  депеш.

А в солнечной Ялте с наганом в кармане
Сидел в одиночестве штабс-капитан.
Так плакала скрипка, и пели цыгане,
В дыму папиросном тонул ресторан.

Уже была слышна вдали  канонада.
Стоял под парами большой пароход.
Покинуть Россию - такая досада.
И  выхода нет, а есть только исход.

Исход в никуда, в чужой мир и забвенье,
Там люди чужие, чужой там язык.
С кем правда? С кем ложь? Где России спасенье?
А может, пора уж воткнуть в землю  штык?

Кокарду сорвал, снял кресты и погоны
И выбросил в море потёртый наган.
"Останусь в России, приму их законы
Но честь не отдам", – думал штабс-капитан.

Собрали  их всех - офицеров и бывших -
На ржавую баржу, в просоленный трюм.
Буксир просигналил гудком чуть осипшим,
А шкипер буксира был пьян и угрюм.

И море сомкнулось  над ржавым железом,
Заплакали чайки,  затих ветерок.
От  Бога спасения ждать бесполезно,
Никто на волну им не бросит венок.
12 марта 2016г Борис Беленцов