Черновик. Продолжение

Альба очень хотела родить мальчика. Её муж был уважаемым человеком в  Вэвэтока. Ей казалось с рождением мальчика она вырастет в глазах мужа. И правда – когда она забеременела,  муж стал вежлив и почтителен. Ему тоже был нужен наследник. Древняя индейская кровь. В его роду было много индейских шаманов.
Когда мальчик родился, съехались все родственники. Шумно отмечали. Ребенок лежал в тени каменного портика у дома. Смотрел. Глаза его были черные как уголь, но почему-то не блестели. У всех мексиканских детей глаза влажные. А у этого новорожденного, как  необработанные черные алмазы. Хоть стекло режь. Весь день шло веселье. Пили много текилы. Дядя новорожденного, брат хозяина, поднял очередной бокал. Сказал речь. В том смысле выразился, что у такого великолепного отца и сын будет не менее великолепный. Развернулся к тому месту, где ребенок лежал, поднес бокал к губам. Встретился взглядом с ребенком, и вдруг поперхнулся. Посинел. Схватился рукой за горло, и рухнул прямо на праздничный стол. Выяснили потом: попала в тот бокал крупная черная маслина. И встала дяде поперёк горла. Как она туда попала, доподлинно не известно. Мнения на этот счет исследователей разделились. Одни говорят, что дядя её  туда случайно уронил. Другие утверждают, что маслина сама в бокал запрыгнула. Я все-таки думаю, что сам уронил. С чего бы маслине в бокалы прыгать?


Иуда смотрит на низкое небо. Много столетий он в это небо смотрит. Весточку ждет. Нет весточки. Но терпения Иуде не занимать. Всё его существование сплошь одно терпение. Небо сегодня чистое. Такое небо, что захочешь нарисовать – ничего проще нет. Потому как нет на небе никаких деталей. Один ровный ультрамарин. Самолеты над домом иудиным не летают. И вообще ничего не летает. Облаков нет. Чистота. И  видит Иуда – высоко стайка птиц летит. Вгляделся Иуда. На стрижей похожи. И вдруг первая птица крылышки свои сложила и к земле пошла. За ней остальные. Такое у стрижей бывает. Играют так. В пике затяжное уходят, а у земли крылья расправляют. Удаль свою молодецкую показывают.
Только отчего-то сейчас стрижи заигрались. Земля близко уже совсем. Ещё ближе. Пора бы уже и выходить из пике.
Первая птица врезалась в землю без звука. Остальные, точно в то место, куда первая упала, с пронзительным криком врезались. Но не одна не отвернула, крылья не расправила, себя спасти не попыталась.
Вырвался у Иуды какой звук из горла. Со стороны этот звук за сдержанное рычание можно принять. Это у Иуды так крайняя степень веселья выражается. Понял: Он уже здесь.


Патриарх по утрам голубей кормит. Голуби слетались на патриаршие кормёжки со всей округи. Только бывало на крыльцо выйдет, уже крылья в воздухе хлопают. Уже клёкот на всю округу. Вот и сегодня. Вышел Патриарх на крыльцо. Небо чистое. Ни облачка. Только звук крыльев какой-то странный. Скорее на свист похожий. Поднял Патриарх голову.
Прямо у ног патриарших голуби в каменную дворовую плитку врезаются. Свист над головой от крыльев сложенных. А у ног кровавое крошево. Перья, переломанные крылья. Понял Патриарх: родился…

Ребёнка назвали Луцио. Маленький Луцио никогда не производил никакого шума. Только смотрел на всех пристально. Ходить начал рано, а говорить поздно. В четыре года он вдруг, подсказал отцу правильный ход в шахматной партии. Так выяснилось, что он умеет не только говорить, но и играть в шахматы…
По воскресеньям Альба водила сына в церковь. Церковь в Вэвэтока была старая, построенная ещё первыми конкистадорами. В церкви у Луцио начинали блестеть глаза, весь он покрывался потом и гусиной кожей. А однажды случилось чудо. Так, по крайней мере, сказал молодой священник. Он, священник, совсем недавно сан принял. Очень уж ему эта церковь нравилась. Выходил священник на балкончик, смотрел на необозримую равнину с редкими кактусами. Красота. Вдали возвышалась гора Дьявола. Так местные её прозвали. Священник усмехался про себя. Надо же, какой народ тёмный. В духов верит.
Маленький Луцио сидел себе во время проповеди. Ножками болтал. Слева статуя мужчины с бородой, изогнувшегося на кресте. Глаза страдальчески возведены к небу. Хорошая статуя. Её, статую, ещё испанцы привезли из своей Испании. Крепко раньше статуи делали. На века. Тяжелый европейский мрамор с прожилочками. Скосила глаза Альба на статую. Не так что-то. И вдруг поняла. Из глаз статуи вода льётся. Да ни как нибудь. Потоками.


Пошел отсчёт. Понял Иуда. Здесь уже он. Подрасти ему  надо только. Кем бы он сейчас ни был, где бы ни жил, придёт время и найдёт он Иуду. И спросит. Крепко спросит. Ну что, как мол здесь подготовка идёт? Всё ли так, как надо? И ответ Иуде держать в буквальном смысле – головой.
 
Президент Патриарха слушает внимательно. Не перебивает. Патриарх от волнения всю свою солидность растерял.
- Так я ж тебе говорю – мёртвые уже падали. Целая стая. Прямо к ногам. И все в куски.
- Надо бы узнать, еще где может подобное было? – Президент трубку снимает, не дожидаясь ответа, говорит кому-то в трубку
– узнайте, где за истекшие сутки птицы с неба падали. Нужны все подробности.
И трубку положил.


Почему раньше всяких важных персон называли «Ваше сиятельство» или там «Ваша светлость»? Откуда такая фантазия у людей? Что уж такого светлого было в разных королях, графах и баронах?
Дело в том, что люди простые в те древние времена воображением наделены особо не были. Как говориться – что вижу, то и говорю. Так вот, в глубокой древности самые сильные духовные лидеры имели свойство, которое физики современные называют квантовыми суперструнами. Когда поток энергии идет через человека, препятствий не встречая. А тогда, в те далёкие времена, людям для обнаружения такого свойства в объекте, умных приборов не надо было. Они своими глазами видели свет над головой. У кого свет ночью виден был, тех называли «Ваша светлость». Но были и такие, у кого свет над головой ослеплял своим ярким сиянием даже и днем. Таких уважительно величали «Ваше сиятельство». И яркий свет над их головой назвали «короной», по аналогии с короной Солнца. Таких избирали Королями. Т.е. король – человек с солнечной короной. Короли обладали неимоверной силой. Дух их пронизывал всё пространство вокруг. Творили те короли великие дела, объединяли вокруг себя народы. И народы получали  название по имени своего короля. Был король Франк. И народ назвался – франки. А был король Сакс. И получилась страна Саксония.
Потом, постепенно, потомки этих сиятельных особ сияние своё утратили. Но власть над людьми утрачивать не хотели. И чтобы как-то обозначить своё отношения к ослепительному свету предков, на голове стали носить корону золотую, слабую имитацию былого величия.