Вызов

(поэма №2)

С гор непроходимого Тибета
До сих пор в нас смотрит чей-то взгляд.
Слышатся невнятные обеты,
Жертвенники, ладаны коптят,

Ветерок доносит благовонья
Непонятно из каких высот,
Будто бы увиденный спросонья,
Непривычно ярок небосвод.

Воздух густ, тяжёл, пропитан тайной,
Небеса заманчиво легки,
Видится явленьем неслучайным
Каждый холм. Любой изгиб реки.

Как контрастны храмовым руинам,
Берегущим вековую муть,
Праздничные снежные вершины,
Лишний раз при коих - не моргнуть...

В дебрях бесконечного Тибета
До сих пор таится древний взгляд.
И лишь раз в тот край, край тьмы и света,
Меньше сотни лет тому назад

Что-то молчаливое вселилось.
Проскользнуло шалью по реке -
И тотчас бесшумно растворилось,
Как вода, осевшая в песке.

Вздрогнет снежный барс у водопоя,
Чуть заслышав, ветром донесён,
Непохожий ни на что земное,
Слабый, дальний, еле слышный звон.

Но пройдёт секунд от силы сорок,
Ветер развернётся, как змея -
И останется лишь листьев шорох
Да журчанье ближнего ручья.

Был тот звон когда-то рукотворным,
Слышался из окон, а кругом
Кланялись испуганно, покорно
Кроны лип на фоне голубом.

Проезжали конные трамваи
(Кто-то в них спешил на серый фильм),
Ветер дул, газеты разметая,
Сквозь толпу неся песок и пыль.

Человек усатый, невысокий
Морщился, чуть прячась у стены,
Чувствуя, как подступают сроки
Ранее не виданной войны.

С каждым вечером всё воспалённей,
Наэлектризованней, больней,
Слушал он, как Антарктида стонет,
Океаны отвечают ей.

Утверждал, что мир взорвётся скоро
И, преображённый, поплывёт
В чёрные бескрайние просторы,
Блоковский растапливая лёд.

И не крыши мокрого Брюсселя
Видел из открытого окна.
Языки светил к нему летели!
Вся в крови, маячила луна!

Кто-то к ней неугомонно нёсся,
Кто-то на святынях танцевал,
А один - совсем с Вселенной сросся
И глазами-звёздами блистал!

Гам безумно вглядываясь в лица,
Указав рукою на карниз,
Он шептал: "Смотрите, что творится!"
А в ответ лишь слышал: "Браво! Бис!"

Можем лишь гадать, как одиноко
В мириадах пляшущих планет!
Оттого ли звал одинм потоком
Нас с собой, как бабочек на свет?

Звал, сам чувствуя себя незваным.
И шагнув за рамки "не дано",
Вглядывался в край обетованный
Из окна... Точней сказать - в Окно.

Многим, даже преданным фанатам
Было иногда не разобрать,
Кто он - мира неземного атом
Или взялся просто роль играть?

Может, к сожалению, он болен?
Почему тогда любой из нас
Сразу так сияет, столь доволен,
Услыхав порывы этих фраз?

В звёздах нет тепла. Сжигают звёзды,
Приближения не потерпев.
Сковывает душу шквал морозный,
Усыхает тело, не допев.

И всё чаще, ужас скрыть стараясь,
Вздрагивал мучительно при всех,
Явно чем-то скользким обжигаясь,
Некогда здоровый человек.

Тем страшней смотреть на это было,
Чем серьёзней каждый понимал,
Что никто помочь уже не в силах
Затворить зтяющий провал.

Ветреной московскою весною
Почва покатилась из-под ног,
Силы стало меньше вдвое... втрое...
Он прилёг. Как оказалось - слёг.

Бесновался северный апрель,
Изредка распахивая рамы,
Занавески вздёргивал упрямо,
Неопрятно скатывал постель.

Где-то раздавались голоса
(За окном? За тучами? За дверью?)
Колотил по брёвнам подмастерье
...Битых восемьдесят два часа...

Вырос угрожающе Тибет
Неожиданно на месте шкафа
И спросил с улыбкой падишаха:
"Сколько зим, мой милый, сколько лет?"

В небе то лучи пускались впляс,
То в нём брызги по окошку били,
Голоса бубнили, говорили...
Пока вдруг не замолчали враз.

На подушку, на торшер бессонный
Мягко опустился вечный сон.
Точно ватный бархатный сезон,
Тускловатый август приглушённый.

Он из поколенья в поколенье
Стелется, смывая без следа.
Но какая в этом чистота!
Истина! И даже упоенье.

Так неповторимо одиноко
Наблюдать, как одного из нас
В непредвиденно беззвучный час
Темноватым захлестнёт потоком.

Струи ни прощения не просят,
Ни о будущем не говорят,
Не спеша, уходят на закат,
И всё дальше кроткого относят.

Настаёт момент, рябит в глазах, -
Ты теряешь взглядом не нарочно
Крохртную чёрненькую точку
Навсегда = в изменчивых волнах.

Онемев от горя и испуга,
Удержавшись на краю реки,
Мы, живые, смотрим друг на друга,
И в тот миг, как никогда, близки.

Над кроватью наклонился врач,
Кистью опершись на спинку стула,
С ним сидела женщина сутуло,
То и дело скатываясь в плач,

Прорезая цепи тишины,
Постепенно голоса иные
Зазвучали медленно, как сны,
Трезвые, бездомные, земные.

Там, в углу, поодаль от обоих
Кто-то очень тихо говорил,
Голос таял в бархате покоя,
Преждевременно лишаясь сил,

На свободу не найдя дорогу,
Не сливаясь в дружный разговор,
Словно рядом было слишком много
Пледов, кофт, ковров, обшивок, штор...

Но тянулась, не рвалась беседа.
"Не мирится с Этой смертью мысль
Даже нынче, когда страхи, беды
Всё тесней сжимают нашу жизнь,

И мы к бойне в чём-то попривыкли..." -
Говорил седеющий поэт.
Остальные съёжились, притихли
Да глядели на оконный свет.

Свет был снова белым. Чисто белым.
Без созвучий. Без семи цветов.
Ничего к созвездьям не летело,
Никакой не раздавался зов.

День напоминал своим свеченьем
Неисписанный бумажный лист.
В паутине первозданной лени
Небо чашею смотрело вниз.

Три высоких парня деловито,
Не пытаясь тишину сберечь,
На дождливые сносили плиты
В настоящем - небольшую вещь.

И оставили в квартире спящей
На столе под пылевой фатой
Лист бумаги нотной. Настоящий,
Но такой же тихий и пустой.

А потом все двинулись к воротам
Вдоль глухой кладбищенской стены,
Как герои чёрно-белых фото,
В позапрошлом веке рождены.

Ветер веял, облака зависли,
Увидав, как пополняет лес
Туповатый, небольшой, плечистый,
Новый, глянцевый, шикарный крест.

Видимо-невидимо суждений,
Собственных и сшитых под заказ,
Просто констатаций, откровений,
Много совершенно новых глаз

В будущем появится на свете,
Обернётся пристально назад
И увидит то через столетье,
Что не смог объять в те годы взгляд.

Вскоре кто-то, рассуждая, скажет,
Что ему погибнуть повезло
Вовремя пока в просторах наших
Пышеым цветом зло не расцвело,

А забрал с собой он те идеи,
Перед коими сейчас стоим,
Словно посетители музея,
Видя под стеклом столетий дым

Как бы мог смотреть в глаза эпохе
Взглядом, верующим в чудеса?
Как бы смог он видеть, как на крохи
Всех пойдёт распиливать фреза?

Как сумел бы миновать расправы?
Лишь забыв, где утро, где зима,
Жить начав, как все, согласно нравам,
И в конце концов - сойдя с ума...

Лушче нам безвременно поникнуть,
Чем своё же время пережить!
На всё это не замедлят вскрикнуть,
Мыслей перехватывая нить:

Нет же! Век, как раз пришёлся впору
Тем, кто сеял, к небесам глухой,
Семена ужасного раздора
Между ангелами и землёй!

Выжило б исчадие экстаза,
Человек из адских вихрей свит!
Ворон ворону не тронет глаза,
Демон демону не навредит!

Разве можно выбирать дорогу
Для своей сомнительной игры,
Голову закинув выше Бога,
Глядя в запрещённые миры?

Разве можно таинства природы
Разрывать, вскрывать, в руках сжимать
Делать знаменем, и звать народы
Со словами "вера", "благодать"?

Звать в свою мятежную пучину,
Страшный неосознанный тупик,
Человечество вести, чтоб сгинуть,
Испустив с ним общий зверский крик.

Вы ведь посмотрите, как сияют
Купола под куполом небес!
Сколь велика истина святая,
Соткана из праведных чудес!

Влушайтесь, как их бессмертье славит
Музыка лесов, журчаньк рек,
И сравните с тем, что Он оставил,
Сбившийся с дороги человек.

Где в нём преклонение? Смиренье?
Простота? Гармония души?
Движет им одно - поползновенье
Вырваться! Зажечься! Согрешить!

И немудрено, что ваш игрок,
Непокорный бешеный, строптивый,
Был покаран Смертью справедливо.
Всем пример! Живущим всем - урок!

Скажет голос: "Как же вы однако
Всё воспринимаете всерьёз!
Да какой с юродивого спрос?
Лезете, как маленькие, в драку..."

А иной махнёт на всех рукою,
В свете лампы бережно возьмёт
Всё его наследие живое,
Станет тихо изучать полёт...

Время тронулось. Качнулись липы.
По небу поплыл мохнатый снег.
Стрелки поползли вперёд со скрипом,
Прерванный возобновляя бег.
 
Время всколыхнулось, разыгралось,
Понеслось, невидимо для глаз,
На ходу стряхнув с себя усталость,
К берегам по имени "сейчас".

Где-то там оно летит над нами,
Дышит, машет крыльями ветров,
Стелется воздушными пластами
Выше зданий, ниже облаков,

И в себя таинственно вплетает,
Глядя снизу-вверх и сверху-вниз,
То, что все обычно называют:
"Мир наш неспокойный." "Наша жизнь".

Небольшие чёрные деревца
У широких красочных реклам,
Дождь бегущий, жаждущий согреться,
По тяжёлым чёрным проводам,

Образ, прислонившийся в туннеле
К раздвижной двери на пять минут
(Так ты и не узнаешь, в самом деле
Кто она, и как её зовут),

Эскалатор. Турникеты. Выход.
Ветер. Ночь. Проспект, летящий весь.
Дом приветствует улыбкой тихой
Тех счастливых, у кого он есть...

Много песен, много судеб спето,
Бьёт-искрится жизни водопад!
И лишь с гор туманного Тибета
Смотрит, смотрит, не моргает взгляд.

Местный житель, забредя когда-то
В заросли на незнакомый склон,
Видел на пригорке храм горбатый,
В озере дрожащем отражён,

Он таким приземистым казался
По соседству с массою хребтов!
Матовый туман слегка касался
Сводов, стен и диких берегов,

Озеро задумчиво сияло,
И его нетронутая гладь
Красками заката отливала.
Ветерок их начал усыплять...

А у стен толпились без умолку
Скопища фигур, бубнящий люд,
Словно зная, что пришли надолго
И чего-то терпеливо ждут.

Постепенно их шаманский говор
В истовое пенье перерос.
Всё им было подпевать готово,
Кроме бледных удалённых звёзд.

Вскоре окончательно стемнело,
Облако прорезали лучи,
Семь ступеней - расщеплённый белый,
Заиграли бешено в ночи!

Так с земных площадок, с окон залов
Дразнят переливы дискотек,
А на них с вечернего причала
Молчаливо смотрит человек.

Житель смог заметить, как в халате
На балконе человек стоял.
Вряд ли мог теперь его узнать он,
Даже если бы при жизни знал.

Не сводя с холмов блестящих глаз,
Силуэт тот взмахивал руками,
И под взмах народ пускался впляс,
Словно разыгравшееся пламя!

А когда и звуковой поток,
И движенья, и лучи фотонов
Начали переступать порог,
За которым сносятся законы,

Задрожал ландшафт со всех сторон,
Засвистели, закружились ветры,
И раздался над планетой Звон,
Оглашая сотни километров!

Житель опустил багровый взгляд
И ушёл. Наедине с тревогой.
Он один мог знать туда дорогу.
Жаль, что умер года два назад.

Все мы любим, очень любим Землю,
Ценим всё, что нам она дала.
Мы любуемся, как воды дремлют,
Как блестят на солнце купола,

Видим путь далёкий светлый млечный,
В облачной скрывающийся мгле...
У Земли - есть маленькая Вечность.
Только вечно ль жить самой Земле?

Там, на перекрёстке измерений,
Вопреки законам бытия
Исполняется произведенье,
Наши обошедшие края,

Выхваченное костлявой кистью
Перед появлением на свет,
И зажившее упрямой жизнью,
Не признав молчальников обет.

Ждёт оно - и, видимо, дождётся
Тех времён, когда не лунный свет,
А живое Солнце захлебнётся
Кровью своих преданных планет!

Вязкие чадящие болота
Вместо океанов зашипят,
С куполов прольётся позолота,
Потемнеет снежных гор наряд,

Он сверкнёт - да потечёт по склонам,
Склоны станут плавиться за ним,
И раздастся голос непреклонный,
Точку ставя рокотом своим:

"Вот и всё! Ищите здесь неправых!
Скоро мы потонем в языках!
Треснет оболочка! Брызнет лава!
Вас ни храбрость не спасёт, ни страх!

Все сейчас сгорим! Не потому что
Я так своевольно пожелал.
В своё время я лишь много знал -
И не мог хранить в себе беззвучно!

И теперь я знаю, что впервые
Суждено вернуться мне домой!" -
Охнув, он укажет на стихию -
И сольётся с бурей огневой.

...А со всех сторон сбегаться к свету
Станут дети гибнущей свечи.
Камни, пыль, планета за планетой
Растворятся без следа в печи.

Солнце всех дождётся терпеливо,
А потом несчастная звезда
Потрясёт пространство мощным взрывом,
И начнёт разлёт свой - в никуда...

18.08 - 31.12.2004