Я техник у комэска

 
                Моему  отцу.
       
         Обычная  работа.
         Аэродром  подскока.
         За  линией  фронта.
         И  впереди  только  враг.
         Пришла  радиограмма:
         вас  вычислили,  срочно
         аэродром  покинуть,
         у  вас  есть  только  час.

                Ушла  вся эскадрилья.
                Остался  лишь  комэска.
                Я  техник  самолёта.
                Я  должен  дать  "на  взлёт".
                Комэск  летит  последним.
                Ла-пятый  -  одноместный.
                Я  техник  у  комэска.
                Но  места  просто  нет.

         Есть  разная  работа...
         Свою  -  я  выполняю.
         И  я  здесь  добровольно.
         И  знаю,  на  что  шёл.
         И  я  даю  отмашку.
         Один  должен  остаться.
         Один  должен  остаться.
         А  это  -  точно  смерть.

                Спастись  есть  шанс -
                единственный,
                последний  он, но  есть.

         Продумал  всё  заранее:
         два  лётных  комбинезона,
         шлем,  шапка,  рукавицы,
         унты  поверх  сапог.
         Шасси  не  убираются.
         Колёса  в  обтекателях.
         И  две  секунды  времени.
         Ныряю  под  крыло.

                Один  есть  шанс -
                единственный.
                Вцепляюсь в стойку намертво.
                Ноги - на  обтекателе.
                Чтоб  не  свалиться  вниз,
                за  пояс  вокруг  стойки
                защёлкнул  карабин
                ( машину  сам  готовил ).

          Жизнь  и  последний  шанс.
          Домой  всего  час  лёта.
          В кабине - лётчик  ас.
         
                Машину  тянет  вправо
                со  взлёта  до  посадки.
                Хоть  ас  -  но  не  понятно.
                Крен  стоит  многих  сил.
                И  только  ближе  к  дому
                с  земли,  вдруг,  рассмотрели,
                что  под  крылом  на  шасси,
                похоже,  человек.

           Радировали,  чтобы
           садился  осторожно,
           садился  с  левым  креном,
           чтоб  не  сломать  шасси.
           И  вот  мы  долетели.
           И  сел  он  осторожно.
           Я  техник  у  комэска.
           Я  у  своих.  И  жив.

                А  триста  километров
                в  час  и  срок  пять  минут
                сковали  мышцы  тела  так,
                что снять  меня  с  шасси
                было  нельзя.  И  два  часа,
                пристёгнутым  к  шасси,
                я  на  земле  сидел  пока
                смог  руки  развести.

           Я  техник  у  комэска.
           Мы  снова  все  в  строю.
           Мы - эскадрилья.
           Как  всегда  работаем  в  бою.