Не шли за огневым мы валом

Не шли за огневым мы валом
и не глушили грудью дзот,
но и на нашу жизнь хватало
судьбоносительных забот,

и каждый день нас ставил к стенке
пытая выбором одним:
пасть перед чванством на коленки
или достойно устоять пред ним.

А чванство было - нашей властью,
горластой партией, уму сдавившей звук,
двуличной и бессовестной напастью;
для серых масс – гидравликой их рук.

Паёк отсыпав всем послушным,
но обобрав, поставив в скорбный ряд;
плодя рукой кормящей равнодушных,
иным, - вменяя каторги заряд.

Не каждый устоять мог у барьера,
ввиду: достатка, привилегий и утроб
пасущихся без наведённого прицела…
А у барьера – револьверно - в гроб!

Безнравственность точила постепенно,
и ржа, набухнув слабостью своей,
не от того ли рухнула мгновенно, -
её предал прозревший муравей?

Что массы, - с выжженной душою,
с моралью, - выхолощенною,
бессмысленным считая клич атак,
им предпочли стяжательства бардак.