У обломков детства

     I.

Благословляю дни прошедшие мои!
Из них я вышел, как и все земляне.
Они мне дали разум, силу знаний,
Их сберегу на все оставшиеся дни!

Хотя теперь их вижу, как в тумане,
Но всё лучится тёплый ровный свет.
Он мне всегда на всё даёт ответ.
Лучится свет... И блекнут очертанья.

Всё, что пережил я в те радостные дни,
Мне кажется смешным и вместе с тем - приятным,
А иногда почти совсем невероятным!
О, память! Это всё навеки сохрани,

Не дай погибнуть образом печально,
Пускай звенит в лесу ручей хрустальный,
И путник воду пьёт с дороги дальней;
Благословляю дни прошедшие мои!

Благословляю дни ушедшие мои.
Их сберегу на все оставшиеся дни,
Хотя теперь их вижу, как в тумане.
Лучится свет... И блекнут очертанья.

Всё, что пережил я в те радостные дни,
О, память! - это всё навеки сохрани,
Не дай погибнуть образам печально,
Благославляю дни ушедшие мои...

О не забыть бы вас, былые дни мои...
Лучится свет... Но блекнут очертанья.
Ещё звенит в лесу ручей хрустальный...
О где же вы, родные дни мои?


        II.

И сребристый лес, и сиреневый город,
И сребристо-сиреневая перина небес
Хранят мою душу, как пуховый ворот,
И сны навевают, как стражи чудес.

И в сиреневом цвете, вдалеке, справа,
Не дрожа перед бездной, не боясь грозных туч,
Молчаливой стрелой устремился, трёхглавый,
С Высокого Замка - оранжевый луч.

А по левую сторону, сказочно спящий,
Дышит свежестью морозною мир волшебства,
Тишиной неземной, звенящей, хрустящей
На ветвях застыли немые слова.

Неподвижный лес, засыпающий город
Отдаляются с каждым лёгким сердца толчком
И уносят мир, что мне до боли дорог,
Застилая его непроломным льдом.

Наверху - огни, повседневный шум, клешни
Так и норовят затянуть в свой стальной хоровод,
А внутри что-то хрупко, тихо и нежно
С тоской в далёкое детство зовёт.

И хочется в этот миг мечтать и верить
В белоснежное виденье растаявших лет,
И снова дышать, жить в родной атмосфере...
Но жива лишь память. Одинокий след.

О, сребристый лес! Белоснежная сказка!
Разреши ещё мгновение побыть с тобой!
Подари мне уют, спокойствие, ласку,
От политики, зависти, злости укрой,

Которые плясом вокруг разыгрались.
Издёвкою, ложью, злой лавиной мутных слов
Убивая во мне человечность, жалость,
Жестокого зверя пробуждая от снов!

Не хочу!!! Безысходность давит, темнеет,
Проплывают тени меж извилистых ветвей,
Измены детству ничего нет страшнее,
Да судьба уж заботится и о ней.

Да, сребристый лес, и ты, старинный город,
Не сберегли мою душу в коварных волнах,
Растаял, испарился пуховый ворот,
Стемнело... Ползёт опустошённый страх...

Мир утерян. На сей раз не для другого.
И зеркально-туманная крутится высь.
На губах застыло и шепчется слово,
Срывается тихое слово: "Вернись"...


            III.

"Вернись! - звенит в душе слеза, -
Я умоляю, заклинаю,
Вернись тех лет щемящих стая,
Хоть я не верю в чудеса!"

О да, не верю! Но рыдая,
Я ничего уже не знаю
И, как безумный, повторяю:
"Раскройтесь вновь, мои глаза!

Реальность, сгинь, навек исчезни!
Дрожащей дымкой расплывись,
Сильнейшим вихрем закрутись
И провались в забвенья бездне,

Как с плеч гора, гранитом ухнув!
И пусть летит шальная пыть,
Туманит очи щебень крупный,
Клубом сплетутся сказка, быль..."

"Вернись!" - звенит в ушах волна,
"Вернись!" - ей гулко эхо вторит.
Всё в ожидании. Но вскоре
Спадёт, утихнет пелена,

Тогда в сиянии счастливом
Из слёз воскреснет наша "Нива",
Она, качаясь молчаливо
На свето-сказочных волнах

Под плеск запруд и звон капелей,
Под шелест яблонь молодых,
Взойдёт, живая из живых,
Помеж огромных старых елей.

Дверные ручки по-родному
О днях былых заговорят,
И сонм исчезнувших знакомых
Опять поймает детский взгляд.

Чего бы только я не дал!
О, родственники, в скорбный час
Ушедшие в благие дали,

Вы слышите? Зову я вас!
Чего-то ж вы не досказали,
Чего-то я не досказал...

Как-будто не было и лет,
Мы снова все пойдём на дачу,
Не убиваясь и не плача...
О. Боже мой! Где ваш ответ?

Неперерытые поляны?
Густые, свежие туманы?
Где воздух, чистый и желанный?
Ажурный лес? Где мой рассвет?!

Всё так внезапно улетело,
Что зацепиться не успел.
А то б сейчас летел, летел,
Куда бы счастье ни велело.

Теперь же я взываю к звёздам
Догнать надежду на лету
И задержать, пока не поздно!
Гляжу в ночную черноту...

"Вернись! Не так ли говорят,
Что если что-нибудь захочешь
Душою искренно и очень,
То можно всё вернуть назад?

Неужто это только сказка?
Глухой действительности маска?
На клоуне веселья краска?
Но - право, я не виноват!"

Слеза кричит, душа рыдает,
Несясь в заоблачную высь,
Своим отчаянным "вернись"
Кресты и плиты пробуждает,

На берег штормом набегает,
Сверкает и гремит в полях,
Летит, весь космос заполняет!

И разбивается во прах.


         IV

Горит полумраком и хвоею пахнет
Колючая ёлка. Включён телевизор.
Уж вилки звенят - и часы провожают.
Застыл зимний вечер, чтоб завтра восстать.

Из тьмы, как хозяин, появится Двойка,
Девятки процессией в вечности канут,
И белое утро осветит лениво
Стихов моих жалких простую тетрадь.

Забудется всё. И затянутся раны.
Покроется пылью могила былого,
И счётчик годов будет мерно вертеться;
Узорами стянет родное стекло...

В отличье от многих ценил я и детство,
И жизнь не считал безразмерно широкой,
Но, видно, ничто не имеет значенья.
Ценил я его... А оно ушло.


Львов. декабрь 1999