Город горел

Я стою на высоком холме, практически голом, пустом. Здесь бушуют ветра, и во мне воет сирена в штормовом предупреждении.
Я смотрю на скопление зданий: на коробки, где люди спят. И они ничего не значат для рассвета или заката.
Я сухой рукою лезу в карман. Достаю наполовину опустошенный спичный коробок и рассматриваю изображение на нем. Щеночек. Как нелепо. Мне не надо на это решиться, собраться духом. Я медлю, потому что, это красиво. И, постояв вечность на промозглом ветру, в осеннем пальто с шарфом для декора, а не тепла, я, наконец, открываю его. Из-за ветра с первого раза не получается. Я пробую еще и еще, нисколько не разражаясь. Так надо, я же на ветру. Наконец, спичка поддается, и на ее округлой головке из сборища различных веществ зажигается огонек, вспыхивает и начинает плясать на ветру, затухает. Следующая, у меня еще много спичек. Когда мне надоедает это зрелище в коробке остается еще спичек двадцать. Наконец, я поджигаю этот маленький инструмент, что не проживет в моих руках больше минуты, обреченный умирать мучительно романтично, и когда он уже горит, не способный более к восстановлению, я бросаю его с холма на мой город.
И город вспыхивает.
Он начинает трещать и дымить. Где-то, что-то ломается, но я не слышу криков. Мой город спит, и никто в нем более не проснется. А я так надеялась услышать хотя бы плач полночного трехмесячного ребенка, алкоголика, ночью не дремлющего философа. Услышать сирены пожарной машины с молодцами, спешащими на помощь и осознающих, что когда пылает весь город они не справятся, и надо всех эвакуировать. Я хотела услышать их: детей, сирот, матерей и отцов, матерей и отцов в поколении. Собак. Они всегда лают. Услышать, как выбивают двери и окна, чтобы выбраться из охваченного пламенем предательского дома, который не смог уберечь. Увидеть, как ужас неотвратимого заполняет глаза девушки, понимающей, что охваченный огнем парень уже не выживет, или когда крики малыша в доме на втором этаже вдруг затухают и крыша обваливается. И где-то краем сознания она понимает, что это конец, и жизнь его оборвалась, а все остальное занимает прострационное чувство, что это шутка, сон, и все не с ней, ненастоящее.
Я хотела этого. Почувствовать их, услышать, пожалеть или потратить на них еще спички. Но нет, город спал. И умирали здания, поддавались прожорливому неистовому пламени мной сотворенному. И город горел, и я стояла на том пустынном холме, не отрывая взгляда от горящих воспоминаний. От пылающего, столь настоящего, моего города, и не чувствовала ничего. Только холодный ветер и сухость ладоней, да спичный коробок, зажатый в левой руке. Он мне еще понадобится. Мой мир велик.

2014г.