Кей

Вошла и оступилась на паркете,
а впрочем – на линолиуме. Ветер,
Всегда приподнимавший занавеску,
Пробормотал «ты - в белом… бес… причуд…»
На самом деле - вряд ли - правда в белом.
Хотя – что может быть белее тела?
И это сразу навело на резкость
моих отметок, света и простуд.

На это отворились причитанья:
Болезни, сны, подъезды, город, сани,
Возница, ледяной и  незнакомый,
Пронзительно свиставший лошадям…
Был – мальчик, не умевший улыбаться,
а так же – говорить, любить и драться,
смеяться… Говорят, дорога - к дому?
Он сани прицепил к чужим саням.

И сани пронеслись без остановок.
Возница был рачителен и ловок.
И лошади, как призраки ночные,
Летели над замёрзшим городком…
Свистал возница. Губы замерзали,
Твои снежинки мимо пролетали,
И маяки морские и речные
Всем берегам сигналили о том.

Всем берегам! Твои морские губы
Твердили стих изысканый и грубый,
Однако, нежный. Да и что с того, что
Ты вряд ли ненавидела меня?
Мне было нужно штормовое море,
Корвет, разбитый вдребезги, и горе
Чужое, ну а ты десертной ложкой
Касалась лишь бессмертного огня.

Восточный ветер говорил негромко.
Он облачную ткань как кашу скомкал,
Он парками командовал отменно,
Он взвешивал циклоны на весах!
И мы тянулись голосами, кровью,
К тому, что обещало быть любовью.
Да, на запястьях туч алели вены.
Да, полыхали звёзды в небесах.

Мы были остановлены. И Герда
Пришла и обнаружила, что ветра
Как такового не было. И льдинки
Составлены о том, что не сбылось.
И я – не Кей. И ты – не королева.
А просто переулки – вправо-влево…
И звонко раскололись половинки
Имён, миров, созвездий и волос.

7 марта 16 года.
Бург.