Одиссей и навсикайя

Может быть я Одиссей, хоть, пожалуй, не столь хитроумен,
И пред дружиной моей крепкостенная Троя не пала.
Но я бродяга, как он – Океан, беспокоен и шумен,
Носит по жизни меня, я крушений изведал немало.

Был я на гребне удачи и думал: «любим я богами!»,
Шумной ватагой друзей украшался мой праздник беспечный -
Буря нас всех разметала, чужими влачусь берегами,
Грустно гляжу, как танцуют валы хоровод свой извечный.

Как ты прекрасна, принцесса земли этой солнцем обильной!
Древнее, звонкое имя подходит тебе – «Навсикайя»:
Вот ты играешь с подругами в мяч – бьешь прицельно и сильно,
Мчишься вдоль пены прибоя легко, словно чайка морская.

Кто для тебя я? Игрушка капризов твоих мимолетных?
Что ты находишь в чертах, продублённых морскими ветрами?
Светится взгляд твой, когда на меня из-под челки посмотришь,
Искренним счастьем таким - словно сцена в простой мелодраме.

Резво повозка твоя вдоль по берегу темному едет,
Вслед я плетусь, чтобы в город пробраться дорогою дальней.
Мы не хотим, чтоб досужие сплетни пустили соседи -
Только лишь ночью глухой постучусь я в окно твоей спальни.

Будут объятья твои горячи, мои ласки умелы,
Будем сплетаться как вихри, вдвоем к небесам улетая,
И, засыпая в волшебной ложбинке грудей твоих белых,
Буду шептать вековечное имя твое «Навсикайя».

Утром ты спросишь: «А кто же была Навсикайя такая?»
Что тут поделать – ведь ты не читала слепого Гомера.
Нет, не скажу – лучше время со мной проведешь ты, не зная,
Что нашей грешной любви уж отмерена полная мера.

Не разомкнешь свои теплые, сладкие утром объятья,
И не прочтешь нашей скорой разлуки печальные знаки.
Да, все же я Одиссей, что так часто уходит от счастья
В поисках глупой, самим им придуманной, милой Итаки.