Поселок Хобда

Всего-то от города сто километров,
и мог бы я даже пробиться пешком

сквозь колкий песок раскалённого ветра,

в низину спускаясь, взбираясь на холм,

едва различая лисицу и волка, -

добраться туда,
где речушка Хобда

в то лето зелёным своим языком
ступни омывала степного посёлка.

Посёлки, аулы, немецкие дорфы,
чечены, казахи, хохлы, русаки,
немного свободны, слегка поднадзорны
в землянках сжигали зимой кизяки,

а летом в степи их в мешки собирали,
слагая у окон своих в пирамиды
коровьи лепёхи, тепла караваи,
смешной инструмент сохранения вида.

Герои войны, стукачи, доходяги,
гимнастки, шоферы, врачи, чабаны
по выжженой глине, на собственной тяге,
по собственной воле трезвы и пьяны,

брели к коммунизму, детей и арбузы
растили в полыни почти без полива,
не в тягость стране, никому не в обузу,
фронтир, чингачгуки и леди Годивы.

Дудаев Муса по набору нацменов
из ссылки суровой пробился в актёры
и в "Белое солнце пустыни", нетленно,
верхом он уехал как в некие горы.

Уехали многие, в радость и горе,
в германии, штаты, осколки России,
сменили пустыню, коль сказано в Торе,
что где-то ещё не встречали Мессию.

Но там, где речушка ещё омывает
тоску лопушиную жаркого лета,
восходит по небу звезда молодая
и сходит на землю мерцающим светом.

05.03.16