Терцеты Аокигахары
Когда я стану безнадежно старым,
меня свезите в Аокигахару,
откуда Фудзи виден снежный пик.
Пускай в Арасияму под Киото
бамбуковые в золоте киоты
другим даруют свет на склоне лет.
II
Пускай другим их ровное свеченье
и тихий ропот умиротворенье
даруют возле храма Тэнрюдзи,
меня свезите в Аокигахару.
Клянусь, я это не сочту за кару,
скорей, за милость, милые мои.
III
И в том еще расчет, чтоб в миг разлуки,
соприкоснувшись, сохранили руки
прощанья трепет, словно смысл всего,
чтоб сердце, как в силках лесная птица,
затрепетав, сильнее стало биться –
уже не плоти сердце, а души.
IV
Души, где, будто в Аокигахаре,
друг друга стерегут ночные твари,
все призраки и демоны мои,
где в лабиринте черных сухожилий
я повстречаю всех, кто жили-были
(и тех, кто жил, и тех, кто просто был).
V
Там будет Агасфер, унылый странник,
там будет Клавдий Цезарь Друз Германик,
и Торквемада, и Эрнан Кортес,
и Маяковский в желтой кофте фата,
и Фрида, закопавшая когда-то
под каменным самшитом свой платок,
VI
и Чепмен из кошмаров Йоко Оно,
и двое отравившихся влюбленных,
и клерк из корпорации «Саньё»,
укравший пару канцелярских скрепок,
а говорили, духом, де, не крепок,
к тому ж в Бункё живет старушка-мать.
VII
Глядит она в окно – любовь во взгляде.
Коробку с о-бэнто на скрепки садит
и радуется: вот как хорошо.
Фонарики горят молочным светом,
стучат в саду по тобииси гэта…
Ну вот и всё – последний камень здесь.
Свидетельство о публикации №116030406878