86. Таинство Любви. Фофанов

Константин Михайлович Фофанов
(1862–1911).

Таинство Любви.

Господь карающий, Бог грозный Иудеи,
Бог в дымной мантии тяжелых облаков,
Бог, шумно мечущий огнистых молний змеи
     На избранных сынов;

Бог созидающий, чтобы разрушить снова
Созданье рук Своих, как злой самообман;
Бог, славы ищущий у племени людского,
     Бог-деспот, Бог-тиран!

Бог, проносившийся грозою над Сионом,
Испепеливший в прах Гоморру и Содом;
Бог, улыбавшийся над кесаревым троном
     И тяготевший над рабом!

Бог, проносившийся заразой над пустыней
И забывавший гнев при сладостных псалмах
В душистом сумраке благоговейных скиний
     На цветоносных алтарях;

Бог, крови жаждущий и слушающий речи
Слепого демона сквозь райские врата, –
Бог, этот грозный Бог неумолимой сечи,
     Родил смиренного Христа,

Святого, кроткого, властительного Сына,
Все возлюбившего бессмертною душой,
Кто умер на Кресте, Чья мирная кончина
     Зажглася вечною звездой;

Зажглась, чтоб озарять мир мрака и печали
И поучать людей смиренью и добру,
Чьи чудные персты недужных исцеляли,
Едва приблизившись к их смертному одру…

И этот мирный Сын властительного Бога
Пришел в мир бедняком, – не царская парча,
Не складки пурпура, не бархатная тога
     Спускались с бледного плеча…

О, как блаженно тих, любвеобильно мирен
Был Бог, громовый Бог, когда в дыму кадил,
Под пение молитв, пройдя ряды кумирен,
     В ложницу Девы Он вступил.

И как была чиста безгрешная Мария
В Своем счастливом сне на девственном одре,
Как улыбалися уста Ее живые
     И Богу и заре!

Все в храмине Ее дышало тишиною,
Румяный луч зари струился в полумглу
Сквозь занавес окна и алой полосою
     Ложился на полу;

И на ковре Ее разбросанные ризы
Луч солнечный лобзал, скользя по ним змеей,
И шумно под окном на фрески и карнизы
Взлетали ласточки веселою семьей.

Тогда к Ней Бог вошел! Он не тревожил сладкий,
Прекрасный сон Ее, исполненный чудес,
Он только колыхнул бесчувственные складки
     Малиновых завес.

Он только опахнул стыдливые ланиты,
Он только осенил безгрешное чело, –
И были новые Ей помыслы открыты,
И даль грядущего разверзлася светло…

Со смутною тоской проснулася Мария,
С раздумьем на челе пошла в росистый сад,
Где пели хоры птиц, где маслины густые
     Струили аромат.

И солнцу ясному и радостному шуму,
Вокруг звучащему, внимала, и порой
Невольно думала таинственную думу
О райском чудном сне, смутившем Ей покой,

И плакала Она!.. Вдруг голубь белоснежный
Внезапно выпорхнул из синей вышины,
И закружил над Ней, воркуя с лаской нежной,
И поняла Она пророческие сны.

И поняла Она, что пышное убранство
Природа с этих пор кладет к Ее ногам
И что под куполом небесного пространства
Весь мир, весь Божий мир – Ее заветный храм.

Что только Ей кадят душистые растенья,
Что только Ей – зари волшебный перелив,
И в девственной груди разлился вдохновенья
     Задумчивый прилив…

А голубь все кружил! – То был все тот же грозный,
Самодержавный Бог, молниеносный Бог!
Теперь Он не метал стрелу из выси звездной,
     Он не хотел, не мог!

Он понял мир земной, погрязший в тьме полночной;
Он стал его Отцом, бессмертный и благой,
Теперь очищенный любовью непорочной
И освященный сном невинности земной!..

5 сентября 1885